Прыжок

ИГОРЬ МЕЛЬНИКОВ - ЗВЕЗДА ФОНДА ВСМ


Тишина. Ни шороха, ни шелеста, даже птицы в небе не летают, даже листья на деревьях не перешептываются между собой, даже травинки в поле не колеблются – замерло всё, притихло, притаилось. Всё вокруг. Весь мир затаил дыхание в ожидании его прыжка, одного единственного и, возможно, последнего в его жизни, который либо прославит его, либо покроет несмываемым позором.
Если прыжок удастся, то это возвысит его над всем миром, поднимет его на недосягаемую для всех высоту, сделает кумиром многих, он воссияет в лучах величия и славы для всех и на все времена. Его имя будут произносить с глубоким почтением и страхом, а при его появлении вот так же всё вокруг будет замирать в благоговейном трепете.
Если же его единственная попытка провалится, то все, даже самая ничтожная тварь, будут с брезгливостью отворачиваться от него, а это будет означать одно – дни его безвозвратно сочтены. Он станет изгоем, он будет изгнан, и станет влачить свое жалкое существование где-нибудь на задворках цивилизации, на ее помойке среди таких же презренных неудачников. Но он никогда не сможет, как другие отверженные довольствоваться падалью или чужими объедками, он просто загнется, всеми покинутый и позабытый, не в силах снести такой участи.
Но, скорее всего, и умереть голодной смертью ему не позволят те, кто всю свою жизнь опасались его, ожидая от него подобного выпада. Они всегда тряслись буквально от всего, но еще больше боялись именно того, что кто-нибудь когда-нибудь отважится подобным поступком кинуть им всем вызов. А ведь он действительно своим прыжком, и они это прекрасно понимали, способен разрушить их дом лицемерного благополучия и мнимого покоя, который они так старательно строили долгие годы. Собирая его по крупицам, они отказывали себе, порой, в самом необходимом, жертвуя при этом всем и всеми. Они уже срослись с созданным ими мирком, и сейчас никто на всем белом свете не сможет заставить их отказаться от него. А он одним своим прыжком хочет разрушить жизнь целой эпохи, убить само время, ставшее ими самими. И он своим прыжком уничтожит их, а вместе с ними и ту иллюзию благополучия и порядка, что они создавали не одно поколение. А вместе с их миром уничтожить и в себе память о бессмысленно прожитых годах тупого подчинения их воли, уничтожит себя в той жизни, чтобы родиться заново. Одним прыжком он сведет на «нет» весть тот гигантский труд, что был затрачен на создание их империи, перечеркнет все те чудовищные жертвы, которые пришлось принести для его придуманного блага.
Нет, они прикончат его раньше, чем он здохнет с голоду и презрения, чтобы окончательно убедится, что он уже никогда не сможет напугать их даже самой возможностью совершить свой прыжок снова. Им всем просто необходимо быть уверенным в том, что нет никаких причин опасаться подобного действия с его стороны, им нужна гарантия того, что их мир совершенен и нерушим, и нет на свете такой силы, которая смогла бы как-то поколебать его устои. Да и другим наука будет.

Но этот прыжок нужен ему не для пустой бравады, и вовсе не для того, чтобы поразвлечь толпу, отвлечь ее на какое-то время от скучных будней. И этот прыжок нужен ему не для того, чтобы показать всем свои оригинальные возможности – это было бы слишком мелко и унизительно по отношению к тем усилиям, что он затратил на подготовку к нему, к тому, что стало делом всей его жизни. Этот прыжок он должен совершить для того, чтобы заявить не столько о себе, сколько о том мире, в котором подобные прыжки должны стать нормой существования, непреложным правилом для всех. Своим поступком он намеревался утвердить свой мир – мир свободы самовыражения.
Этот прыжок он просто вынужден совершить для того, чтобы вырваться из того круга уныния и запустения, которое окружало его все эти годы, что он скитался по бренной земле в поисках своего истинного предназначения на этом свете. И только этот прыжок давал ему право громко называть свое имя, а не мямлить что-то, стыдливо понурив взор, только он наполнял глубинным смыслом его существование. А без него он никто и ничто – зыбкая тень, исчезающая с заходом солнца.
Собственно, само несовершенство той среды, в которой он родился и рос, толкало его совершить свой прыжок. Сколько боли и унижения ему пришлось вытерпеть от тех, кто управлял этим миром равнодушия и цинизма. Зыбкость атмосферы, основанной на пустой болтовне, не подкрепленной делами, которой он все это время дышал, лишь укрепляла в нем веру в необходимости совершить свой прыжок. Уродство мира, в котором он, волею судьбы, вынужден был находиться, скрытая ненависть всех и ко всему, что окружала, заставляло его отвергнуть их мир и искать свой путь к счастью. И он нашел его. Этот прыжок вдохнет в него чувство свободы, сбросит с его души всю накопившуюся за все эти годы хмарь уныния и вечного прозябания в клоаке мнимого умиротворения.
Но он также понимал, что этот прыжок нужен не только ему одному, своим прыжком он явит всем, каждой козявке достойный пример обретения истинной свободы и неподдельного счастья. Своим прыжком он перевернет представление всех об искренности взаимоотношений самим с собой, друг с другом и со всем мирозданием. Он научит их правильному пониманию гармонии и счастья.
Этот прыжок ждут от него многие поколения его предков, своими трудами и стараниями целенаправленно направлявшие его к этому прыжку. Он не может обмануть их надежды, осквернить их память. Он избран его родом совершить этот прыжок и это его священный долг.
Этот подвиг, наконец, ждет от него она, та, кому предначертано свыше решать, кто станет отцом ее детей. Та, которая лишь одним своим взглядом способна оторвать его от земли для совершения этого прыжка. Сила, заключающаяся в ней, была для него непостижима, но она невообразимым образом передавалась и ему, и он чувствовал, как мускулы наливаются во всем его теле чудовищной силой. И эта мощь, распиравшая его изнутри, не давала ему покоя, она гнала его совершить этот прыжок. Она не оставляла ему ни малейшего шанса, как-то уклониться от задуманного, или отложить его на время.
Да он и не собирался откладывать, он и сам постоянно готовился к своему прыжку всё то время, что пребывал в этом мире. Упражняясь, и совершенствуясь с каждой своей новой попыткой, он оттачивал свое мастерство, накапливал опыт, знания и силы, чтобы однажды совершить его – свой единственный и, возможно, последний прыжок в своей жизни. По крайней мере, он готовился к нему, как к последнему и единственному, поэтому он старался исключить всякую возможность роковой случайности. Он еще и еще раз проверял всё и выверял свой прыжок до мельчайших подробностей. Мысленно проделывая его сотни раз, он уточнял малейшие нюансы, устраняя лишнее и добавляя необходимое до тех пор, пока само действо не предстало пред ним в своем совершенном виде.
В этот прыжок он вкладывал всего себя, весь мир, который он смог вобрать в себя, готовясь к нему, мудрость всех поколений его предков, и силу взгляда той, от которой зависело его будущее и, возможно, будущее их потомства. Он отбросил все пристрастия, а она своим взглядом уничтожила в нем последние сомнения, поэтому он сейчас представлял собою совершенную машину без чувств и посторонних мыслей, созданную специально для совершения этого прыжка. Его прыжок должен прозвучать мощным финальным аккордом, подводящим итог всей прожитой им жизни. Он должен открыть глаза всех на тот несовершенный и несправедливый мир, в котором все, мучаясь, делают вид, что живут.
Этот прыжок должен показать всем его достойное место, и указать место каждому. Он должен явить всем непритворный порядок, ибо он чувствовал, что хаос, в котором он существовал все это время, ведет всех только к погибели.
Но он уже заранее чувствовал, что все по-разному оценят его прыжок. Для одних он будет настолько совершенен, что им останется только восхищаться им. Для кого-то он станет кумиром, простым истуканом, который одним своим видом как-то приукрасит их жалкую, убогую и серую жизнь. Найдутся и такие, кто попытается повторить за ним его прыжок. Но когда из этого у них ничего не получится, они возненавидят его. Они проклянут тот день и час, когда он его совершил, и остатки своих дней будут стараться уничтожить его, лицемерно улыбаясь, при встрече. Кто-то будет завидовать, кто-то уважать, кто-то бояться, кто-то ненавидеть. Но будут и те, кто впитает в себя сам дух его поступка, который наполнит глубоким смыслом всё, что они делают, преобразит их изнутри, сделает духовно богаче и совершеннее.
Он посвятит этот прыжок им, тем, кто ждет от него настоящего подвига, способного объяснить им смысл их жизни. И тогда серые будни их унылого существования осветятся ярким, красочным многоцветием, сделав их жизнь насыщенней и интересней. А с появлением неподдельного интереса к жизни исчезнут и трудности, преследовавшие их на протяжении всего жизненного пути, калечившие их морально и физически, не дарившие им радость жизни, а лишь приводившие к преждевременной старости и смерти. И уже никто не будет горько сожалеть о том страшном часе, когда они появились на свет, все будут только радоваться жизни. Он просто обязан одарить их тем горением, что сжигает изнутри его самого.
 Он догадывался, что за ним сейчас наблюдают тысячи глаз, одни в ожидании его триумфа, другие в надежнее на его падение. Он чувствовал горячее дыхание одних, согревавшее его верой в то, что он сможет себя преодолеть, собраться с силами и явить всем это чудо. Но и злобное пыхтение в спину тех, кто в предвкушении его провала уже заранее ликовал – это тоже не ускользнуло от него.
Но он не даст злопыхателям повода для ликования, он перевернет весь их мир, а заодно и всё представление о нем тех, кто в нем живет. Он всем покажет силу своего прыжка, способного преображать всё вокруг.

О, как он был прекрасен в своем прыжке этот стремительный ягуар, каким грациозным он смотрелся в окуляре оптического прицела моего охотничьего карабина, в десятки крат увеличившего в моем сознании всё величие и мудрость природы.
Возникший из небытия, он воспарил над всем миром, диктуя ему свой новый, совершенный закон обретения счастья. На какое-то время я залюбовался этим поистине восхитительным зрелищем, игрой мышц его мощного тела, гипнотизирующими волнами прокатившимися под его пятнистой шкурой, взыгравшей в тот момент сверкающими бликами на солнце.
Завороженный, я упивался изяществом точных движений всего его тела, оттачиваемых и им самим, и не одним поколением его предков. Я упивался, созерцая полет силы и духа, красоты совершенства природы и жажды жизни.
И не я один, весь мир всколыхнуло при виде этого потрясающего зрелища, перевернуло его привычное представление о нем самом, поставив всё с ног на голову, пробудило его дремавший разум, заставив его, бешено работать в поисках новых форм существования.
Он все-таки сумел совершить свой прыжок. Он сумел доказать всему миру свое совершенство, он сумел своим прыжком подчинить своей воле весь мир, преобразив его до неузнаваемости. Отныне этот мир стал принадлежать ему одному, он стал его властелином по праву сильнейшего.

Судьба козленка, привязанного мною для приманки хищника, была предрешена. Я же не смог нажать на курок – зрелище, увиденное мною, сделало меня частью мира этого прекрасного животного, и я вобрал в себя, сотворенный им, на моих глазах миропорядок. Этот не раздавшийся выстрел, который так и не разрушил наш с ним мир, сроднил нас. Его прыжок смог преобразить и меня, он помог и мне преодолеть себя. И я так же, пойдя против всех правил того мира, в котором существовал до сих пор, руководимый высшей мудростью, явившейся мне в его неистовом полете, смог, наконец, совершить и свой прыжок.

17.06.09