Сколько раз ему приходилось чувствовать то же, что и бродячей собаке в час пик – это хороший шанс поесть и умереть. Он покидал столицу (немного смешно) в разгар дня – когда людские руки в метро шарили по карманам - своим и чужим, каблуки надменных самок застревали в люках, а дети кричали бессвязные глупости. Как он ненавидит голубей, хотя… когда она еще была одной ногой тут, где-то между 25-ым и 32-ым домом, во дворе смешных качелей (это ж надо было выбрать именно это место), он был готов кормить с рук этих – неблагодарных - птиц.
Стоит лишь захотеть забыть, как обязательно будешь помнить – вечно. И вот сейчас чьи-то волосы в толпе напомнили тот вечер, когда в его колоде появилась одна – лишняя – карта. Без сомнений. Он не ожидал. Каждому своя родина и женщина – неужели и ты туда же? Может все-таки снится?
Привези мне из этого города чей-нибудь труп или браслет.
Ему нужны были деньги и осень за окном, возможно. Хотя сейчас он мастурбировал в общественном туалете на вокзале и думал о том, где бы поужинать этим вечером, когда его чемодан и тело прибудут в чужой город, что во снах стал родным.
Когда она тем самым вишневым вечером кричала «не надо», они оба знали – точно надо. Из всех языков она говорит только на том, что он не понимает, постоянно ставит в тупик – его озадаченный взгляд немного смешит – особенно, когда зеленые глаза верят ушам и фильмам.
Дело в ее кошачьих корнях, они совсем не могут терпеть таких псов, вроде него. Не хватает гибкости.
Он часто смотрел и мало что видел, тонул в их ярких лучах, но они ни черта не согревали, и сейчас он понимает - она не такая – никто из тех, что были раньше, не гулял по крышам и не отдавал столько времени книгам.
Ты сам этот город, хотя все время отрицаешь – такой терпкий и толстый.
Если сейчас он услышит от этих розовых губ в кассе, что билетов не осталось, он, пожалуй, переночует на вокзале – главное – не возвращаться в этот дом. В голову приходили только цитаты, он постоянен в своих мыслях – в чужих мыслях, и жесток в такой алкогольной закономерности.
Ему бы пошла сигарета, но собаки не курят.
Идет снег. Точно нужно убираться отсюда; может там, где она, нет снега.
И совсем скоро она родит ребенка, не от него, конечно же; он опоздал всего на пару часов. Это было так важно, потому что, увидев ее дверь, он развернулся и спустил себя с лестницы. Да, стоило проехать такой долгий путь, чтобы повести себя в последнюю минуту, не как пес, а как человек – испугаться и убежать.
Она ждала, он – уехал, не дав знать, что видел ее окно и дверь – так мало и так много.
Теперь время возвращаться к себе в подвал - жить воспоминаниями и онанизмом.