А вот картины армейской службы в постзастойный период…
Кто у нас начальник? Приходящих несколько, а постоянно торчит дежурный по связи, ходят три прапорщика по очереди, иногда кто-нибудь из приходящих капитанов тоже заступает, тогда у прапорщика еще один выходной. Задача дежурного - рулить, чем придется, отвечать по спецтелефону и получать по нему же {пилюль} в случае какой-нибудь залипухи, не обязательно своей. Плюс к тому поддерживать дисциплину на постах. Наиболее просто к этому занятию подходит некогда мичман, а ныне прапорщик "Лом". Он просто с самого утра заваливается спать, рыкнув предварительно: "Ну чо, желудки, связь держим? При пожаре меня выносить в первую очередь, не дай бог, разбудите!!" В этом есть глубокий смысл: в принципе функции дежурного по связи может на 80% выполнить любой солдат, немного приглядевшийся к сложившейся структуре связи. А кто пригляделся? Радист, который сидит рядом с дежурным.
Итого складывается этакое джентльменское соглашение: дежурный не особо давит на личный состав, сквозь пальцы глядит на нарушения (естественно, такие, каких начальство не видит), а этот самый состав работает за дежурного и иногда даже берет его вину на себя. Если же дежурит начальник - дело плохо. Он непривычный к здешней демократии, и у него есть куча дел, что по хозяйству, что других. В такие дни аппаратная превращается то в столярную мастерскую, то в стройплощадку, то в канцелярию. Я, к примеру, прекрасно научился расписываться за Никиту, это наш временный ротный был, а теперь мой прямой шеф. Конечно, понятно, что все наши припашки рано или поздно состоятся, что за нас никто и дверь новую не подвесит, и стенды для документации не сделает (на фиг они нужны, а командир приказал), но все равно обида остается.
Ну, а так - спокой дорогой. Под одним приемником пачка чая, под другим кулек сахара. За декоративной панелью - полбулки хлеба. Кружки официально стоят у ведра с питьевой водой. Свободный приемник настроен на какую-то неопознанную радиостанцию, она передает веселое евродиско. С этого приемника по телеграфному проводу музыка уходит к товарищам через коридор, оттуда по телефону на первый этаж, а оттуда по переговоркам во все аппаратные нашей роты. Можно и в другие запустить, но у них своя система. Время от времени звонит телефон. "Лех, найди чего другого." Ух, {надоели}, нате вам религиозную передачу БиБиСи, нравится? "Лех, то не хорошо, ты чаго по{лучше} найди."
Иногда пищит мой динамик. Проверил слышимость, и снова молчок. За дверью радиомастерская. Там обитают четверо духов, которых даже я недолюбливаю, но за них горой Лом. Правда, потом с этими ребятишками отношения наладились, но поначалу эта уральская мафия меня раздражала. Я ее тоже. Особенно интересной получилась "ящичная война".
У мальчиков есть электрочайник (ломовский). Они его прячут в столе. Через день в этот ящик вделывается кодовый замок. Еще через день я обучаюсь этот замок открывать, подбирая код. Еще два дня - вдобавок к замку изготавливается шифрованный замыкатель для сети. Я делаю ход конем и ввожу в действие принципиально новый способ: просто просовываю руку между крышкой стола и железной рамой и пальцем отжимаю болт, служащий запирающим элементом. Распознав мой прием, эти мальчики поставили железную планку. Я было пал духом, но потом сообразил, как из алюминиевой ложки сгибать дикой формы отмычку, которой никакие препятствия не страшны принципиально.
Это был последний аккорд, противоядия не изобрели, а может, просто примирилась мастеровщина. Их первое время очень поддерживал все тот же Лом, не дай бог, увидит, что их куда припахали, шум, хай, давление на психику. Не из какого-то альтруизма, нет, все проще: он в этой мастерской себе второй дом устроил. Вечерами картошку жарил, собирая в гости таких же рас...ев с других рот, ну, и мастерам кой"чего перепадало. А он у них под настроение вычищал из нычек домашние и чайничные запасы. Но с другой стороны: надо кому из ребятишек после отбоя остаться - нет проблем. Лом звонит ротному, дескать, у нас стойка сгорела, и все путем. Особо часто стали стойки гореть, когда в мастерскую он телевизор принес, но тут уж и у остальных начали появляться причины задерживаться. Мы, радисты, так вообще из своей аппаратной выходили, только дверь открыта и динамик на полную громкость. В той же мастерской магнитофонов штук пять было, тоже вполне легально, под видом ремонта. Я себе под полом среди прочих кабелей от них линию протянул, чтобы не сходя с места слушать, а выход ее под сетевую розетку замаскировал. А потом, ближе к весне, я туда и электрогитару из клуба притащил, причем совершенно в открытую нес, и хоть бы кто слово сказал.
Это давно замечено: чем наглее, тем успешней. Один из наших так бутылку водки пронес, только без этикетки и горлышко тряпкой замотано - бензин, дескать. А в нашей роте с этим делом еще проще. На нашей аппаратуре регламент надо спиртом проводить. В день регламента, прежде всего, офицерский праздник, но и солдатам тоже перепадает. Я сам на тех стойках не работал и не знаю, сколько от положенного на их долю доставалось, но по прикидочной оценке так процентов десять.
Как сейчас помню: загробный голос по переговорке: "Лёх, у тебя кружки есть? Дай на полчасика..." Дал. Время идет, самому чайку хочется. "Эгей, в трюме, кружки освободились?" "Ну, приходи." Иду на первый этаж, стучу в дверь. Открывает один из телеграфистов, морда красная, взгляд злой и испуганный: ты, мол, чего это тут ходишь? В глубине отсека уткнулся носом в коммутатор хозяин: "Это он за кружкой пришел, отдай ему!" Но я гляжу не на хозяина, а гляжу на третьего гостя. Он стоит посреди комнаты на четвереньках, а увидев, что кто-то пришел, считает нужным оправдать такое положение дела: "Вот, я сигарету потерял, а {бог} с ней!" Гость пытается встать, но поняв, что это дело обречено на позорный провал, принимает прежнее положение, иллюстрируя его словами: "Ладно, еще поищу". Поищи, поищи, а кружки мыть лучше надо. Хорошо я, а мало ли кто зайдет.
По ходу дела свел я дружбу с соседями через стенку - командирский пункт. Там карты всякие интересные, дисплей связи и вообще культура. А архив у этого пункта - самое злачное место, пожалуй, во всем здании. Туда разве только баб не водили (при мне, а в старое доброе время и такое бывало). Я в этом архиве в ролях гостя был, и вообще разгулом не занимался. Самое значительное, что я там творил - это преферанс или картошка с грибами. Ах да, еще на велосипеде ездил, места хватало. В других ротах другие развлечения были. У кого-то зеленцов за окно на ремне вывешивали (4 этаж), а где брейк среди приемников плясали.
Лето пришло - малина пошла, земляника. Правда, с малиной мне не повезло. Дважды подряд в один день я был повязан на этой малине тем же самым Никитой, и после этого он предписал мне строгий режим, поставив надсмотрщиком прапора Артемку, одного из славных по всей части людей. Это грустно. Раньше-то я просто так ходил по лесу гулять, в любое время года, даже по снегу бултыхал, эстетически самовоспитывался, а тут такой облом. В конце концов, ничего страшного случиться не могло. Зная, как выполняют свою работу боевые роты, смешно было бы думать, что от моей связи что-то зависит.