Пошлый. Яркий. Настойчивый. Взрывной.
Задняя часть блестящей шёлковой жилетки дико и неописуемо гармонирует с его чёрно-стальной кожей. На лысом затылке блестят капельки пота. Он на секунду замирает, поднимает над роялем свои сильные руки в белоснежных рукавах и опускает их на клавиши слоновой кости. Рояль взрывается джазовым свингом, тремоло сменяется ударным аккордом, высота блаженства подкрепляется глиссандо тромбона и квинтэссенцией фуги рождается резкий режущий саксофон.
Гремит бас. Бас готов вытряхнуть душу из зала. Джазмен ухмыляется. Он знает больше чем ты. Прекрасная мисс Однодневка на пределе человеческих возможностей вытягивает голосом тему. Её блестящее платье сверкает миллионом огней, а темно-серые чулочки притягивают голодные глаза сотни гангстеров. О, да! Сама она ночевать не будет. Кем будет этот счастливчик? Ну конечно тот самый Джонни, любимчик публики, крутой парень, что незадумываясь пылит деньгами, швыряет их словно бумагу и из шампанского предпочитает только Мумм. Но какой Мумм к чёртовой матери сегодня? Сегодня Джаз и контрабандный канадский виски! Всё, что лишено свинга, лишено смысла!
Задумчивый. Глубокий. Свободный. Одинокий.
Я спустился в подземку.
Я купил один жетон.
Я пошёл в переход
И услышал саксофон.
Я побежал на звук
И увидел его –
Аллигатор-джазмен
В переходе метро.
Аллигатор, сыграй свой джаз. Мимо тебя идут тысячи ног. Они все куда-то спешат. Ты смотришь на их туфли. Дорогие и кожаные, дешёвые и потёртые. Нет, ты не увидишь здесь Вагабонд. Это ведь метро, а не кабаре на окраине Чикаго. Но ты не замечаешь эти мелькающие серые одинаковые туфли. В твоих глазах разноцветные огни фейерверков. Усталых фейерверков. Которые давным-давно отсырели под ночным осенним дождём и не рвутся с хлопками под радостный визг полуночной публики. Кофр от сакса раскрыт и в нём блестит десяток мелких монет. Но ведь ты играешь этот джаз не ради них. Тебе давным-давно на всё наплевать. Лишь только пол сотни джина, сигарета, что режет лёгкие как нож, и скрытое серое лицо под широкополой шляпой. Но бар остался на той стороне улицы, а ты стоишь тут. Рождаешь целый мир одним прикосновением губ к мундштуку. Аллигатор в переходе, сыграй свой джаз для меня. Я вытряхну в твой кофр свои карманы и сяду напротив тебя на грязный пол. Чиркну спичкой по подошве своих потёртых туфлей. Да, Вагабонд. А ты как думал? Подкурю сигарету и выпущу облачко сизого дыма прямо под знаком “курить запрещено”. А ты улыбнёшься краешком глаз и врежешь давно забытый, покрытый пылью, ворующий души джаз…
Ветреный. Горячий. Хмельной. Сексуальный.
Ты щёлкаешь пальцами и на той стороне залива загораются огни. Ты ведёшь свою бэби выпить самый лучший коктейль. Ты улыбаешься беспечным оскалом стиляги, которому под силу всё. Твои стальные подковы стучат чечётку по мокрой мостовой, а серые глаза предупреждают об опасности. Ты горишь огнём страсти, а твоя бэби задыхается от похоти. Быстро-быстро стучат в унисон две пары каблуков. Свернуть за угол. Почти пробежать сотню метров. Ещё раз свернуть. Грязная подворотня с бродячими кошками. В конце переулка прошелестел шикарный лимузин. Целуешь её до крови на губах, разворачиваешь к стене, она оттопыривает свой крепкий упругий зад, ты забрасываешь ей на спину и без того короткое вечернее платье, расстёгиваешь пуговицы брюк и врываешься в её похотливую огненную пещеру, готовую принять тебя и ещё сотню таких как ты. Через несколько минут дикой пляски всё кончено. Ты выносишь её на руках. Она лишилась чувств. Ну что, бэби, теперь можно и по коктейлю? Она висит на твоём плече, перебирая заплетающимися ногами. Ты входишь с ней в клуб и проходишь к бару. Учтивый бармен ставит на сверкающую чёрную стойку два лонг дринка – нежная смесь рома и сливок в очаровательной Мидори Колада. Твоя бэби подводит губы и через секунду её спинка мелькает среди таких же развратных сук под очередной биг бэнд боевик Кэба Кэловэя.
Живой. Честный. Импровизированный. Опасный.
Стулья перевёрнуты и лежат на столах. Перед тобой наполовину пустая бутылка джина. Какая по счёту? Ты задумчиво смотришь на сцену без лабухов. Красные бархатные тяжёлые портьеры закрывают от тебя обратную сторону джаза. Да, ты перерезал глотку своему лучшему другу и всадил целый барабан из кольта в эту грязную потаскушку, которая решила тебе изменить. Ну так выпей ещё стакан. За окном шумит дождь. Ты сидишь во мраке в самом углу. Бармен протирает белоснежной тряпкой блестящую барную стойку, но ты не обращаешь на него внимания. Да и похоже он начал вытирать её ещё до сотворения мира и закончит через миллион лет после конца света. Твои губы потрескались, а язык пересох. Ты делаешь ещё один глоток холодного неразбавленного пойла. Портьеры раздвигаются, и на сцену выходит толстый седой старый негр с задумчивыми глазами. В его руках труба. Блестящая, медная, озорная. Тихий стон. Медленный хрип. Он выдувает твою душу сквозь эти стены под ночной дождь. Ты думаешь о друге. Но ты ведь не мог поступить иначе. Тихий стон. Медленный хрип. И вот уже твои губы снова улыбаются. Nobody knows the troubles I’ve seen… Sometimes I’m up, sometimes I’m down… Да, именно так! Спасибо тебе, аллигатор.