«…Он начал путать убеждения с идеями.
Если какой-нибудь человек высказывал
свое мнение достаточно громогласно,
Джеймс Флауер пугался, ибо, говорил он себе,
«это один из тех одаренных божественной милостью людей,
в которых горит огонь, коего я лишен».
Джон Стейнбек.
« -- А трудно быть собачьей няней? – спросил Незнайка».
(Проще пареной репы. Русов П.В.).
«Существуют в то же время такие псы, которые сами заниматься спортом не любят, но зато любят смотреть на разные собачьи состязания… Я слыхал, что в городе Давилоне даже театр построили для собак. Говорят, что собак больше всего интересуют спектакли с участием сыщиков, которые ловят преступников… Особенно им нравятся пьесы, в которых наряду с сыщикам участвуют сыскные собаки...
…Медицинские исследования показали, что собачье самочувствие значительно улучшается после того, как она побывает в собачьем театре или посмотрит на состязания в собачьем спортзале. В этом деле, однако, необходимо соблюдать умеренность, так как слишком частые посещенья собачьих состязаний могут расстроить собачью нервную систему».
(Присоединяйтесь, господа спортсмены… Присоединяйтесь! Русов П.В.).
«Пожалуйста, госпожа! – воскликнул он, расплываясь в улыбке. – В нашей конторе постоянно имеется богатейший выбор обслуживающего персонала для собак разнообразных и благородных пород. Каждого из них можно назвать истинным другом зверей, специалистом своего собачьего дела, энтузиастом, так сказать, комнатного и декоративного собаководства. Все они знакомы с правилами хорошего поведения, обладают изысканными манерами и прекрасно воспитаны… Встать, охламоны! – прошипел он, обернувшись к сидевшим на лавочке коротышкам».
(Собачий мир театр, но кто же в нем актеры? Русов П.В. не без влияния Шекспира).
Николай Носов. «Незнайка на луне».
Господин Понч, наконец-то, уютно окопался в Вольтеровском кресле и, укрывшись мягким шотландским пледом, негромко проворчал: «Да-а! Что-то прогнило в Цветочном королевстве».
Внешне он никак не напоминал героя известной сказки Н.Носова. Я посмотрел на него. Да-а! Это был уже не тот толстый подросток коротышка, который летал на Луну и вечно пожирал пончики. Пожалуй, это был единственный герой путешественник из всей гоп-компании, который полностью изменился и внешне и характером. Надо отметить, что коротышки, в отличие от людей, живут несравненно дольше, так что сейчас, по истечении такого количества времени, Пончик выглядел как мужчина лет сорока – не больше.
Он повернулся, чтобы наполнить наши бокалы своим любимым коньяком, и я увидел его лицо в профиль. Боже мой! Как он изменился. Действительно, это был не тот толстяк- паникер, которого не брали на Луну. Нет! Напротив меня сидел в кресле… усталый фермер. Да… Именно так. Уставший от приключений фермер.
Я вспомнил остальных участников экспедиции.
Незнайка.
Как был истерик-коротышка с шизоидно-депрессивным характером, таким и остался. Достаточно вспомнить его истерику на Луне. Помните? Все участники экспедиции только-только собрались развернуть научную деятельность в полную силу… На, тебе! Бам-ц! Этот легкомысленный (мягко говоря) тунеядец закатил натуральную истерику: «Хочу солнышко!» и выпал по прибытии на землю в глубочайший депрессивный осадок.
Он до сих пор не излечился. Ко всему прочему, его страсть к преувеличению произошедших с ним событий, переросла в патологию. Милый враль был готов убить табуреткой любого, кто осмелился бы оспаривать его мнение. (Надо сказать, что Н.Носов писал свои повести именно с его слов). К тому же Незнам Незнамович Незнайка начал страдать жесточайшей ипохондрией и пожизненным комплексом неполноценности в отношении женщин. Кнопка-то его бросила. И Синеглазка.
Тюбик и Гусля.
Первый деятель искусства, как начал в свое время штамповать портреты манекенщиц в Зеленом Городе, так и продолжает до сих пор. И очень сильно обижается, если ему в глаза говорят, что это не искусство. До драки. Правда, редко кто осмеливается делать ему замечания такого рода: коротышка он богатый и водит дружбу с самим…. Сами понимаете с кем! Второй же творец, по слухам, был изгнан из Цветочного Города за особо тоскливое исполнение любимой песни: «В траве сидел кузнечик». Когда местные власти получили 78-ю жалобу от жителей этого небольшого городка и посетили психиатрическую больницу имени N.N NOSOV на предмет обследования условий содержания коротышей, то они увидели душераздирающее зрелище: все 78 больных напевали эту песенку, а в перерывах безудержно плакали и квакали. Правда, по другим слухам, он уехал в Солнечный Город и там быстро разбогател, так как стал преподавать молодым богатым бездельникам основы психоделической музыки.
Знайка.
Сей индивид, с ярко выраженным комплексом неполноценности профессионального очкарика, достиг вершин изобретательства и торжественно погиб где-то в глубинах земли. Черт его дернул изобретать самозарывающийся экскаватор. Коротышки не особенно о нем грустили, – достал он всех своими бестолковыми изобретениями. Единственное, что он сделал в свое время – это ракету для полетов на луну. И то, ходят слухи, что всю идею он браво скоммуниздил у Фуксии и Селедочки. Коротыш его знает. Может и неправда. Так-с! Кто там еще?
Авоська и Небоська полностью разгромили Змеевку и до сих пор находятся на принудительных работах по постройке этой самой Змеевки. Так что теперь это уже не поселок городского типа Змеевка, а натуральный Мегаполис – Змееград.
Стекляшкин, Цветик и Пилюлькин, отчаявшись на Родине найти себе работу по призванию, уехали в Солнечный Город и там, по слухам, сильно разбогатели, продавая собачьи корма и кошачьи консервы. Причем Стекляшкин был главным креатором. (Он летал на луну и мог безбожно врать о том, что там так все едят и не жалуются). Доктор Пилюлькин заверял качество товара (он тоже был на луне, и тоже мог врать что угодно), а Цветик всучивал эту байду бедным коротышам. Поэт все-таки.
Винтик и Шпунтик… Ну, за них я не беспокоюсь. Золотые руки. Правда, мозгов маловато… Но на счастье, познакомились они в Змееграде (тогда еще Змеевка) с гениальным механиком Шурупчиком, продувной бестией таксистом Бубликом и гением злодейства Смекайлой. Вместе они создали ООО «Гарантия» - проще говоря, банду под прикрытием небольшого автосервиса и, за милую душу, шерстили местных коротышек на предмет личного автотранспорта. Да-а! Золотые руки да с мозгами никогда не пропадут.
Так что согласитесь со мной – единственный кто поменялся в лучшую сторону – это был Пончик. Очень уж сильно повлияло на него то, что он отработал три года на солеварне Лос-Поганоса, да вдобавок крутильщиком водяного колеса на побережье Лос-Свиноса. Он полностью избавился от дурной привычки ныкать везде пищу и стал терпимее относиться к другим коротышкам. На земле он основал общество: «Желающие похудеть – обращайтесь», но его быстро заела совесть, и Пончик организовал маленькую пекарню, которая позволила ему жить в свое удовольствие и изредка заниматься благотворительностью.
Вот, пожалуй, и все! Ох! Как я мог забыть! А про Пульку-то я ничего и не знаю! И про Бульку. Я оторвался от своих мыслей и поинтересовался у моего собеседника:
– Послушайте, господин Понч, а как там наш охотничек?
– Пулька? Ох.
В лаконичном возгласе Пончика послышалась такая боль и тоска, что я невольно напрягся… Не случилось ли чего – охотник все-таки.
-- Понимаешь, заехал к нам в город какой-то эксперт по собакам из Солнечного Города.
-- Ну и…?
-- Ну и вот. Докопался до Пульки с Булькой: и она самая умная, и она самая хорошая, и щенки из-под нее будут…
-- Погодите, погодите! У него ж кобель был?
-- Да ну! Брось! Булька – сука. Это все Незнайка переврал, когда Носову рассказывал. А тот уши развесил и…В общем, пристал он к Пульке как банный лист: повяжи и повяжи! Ну, Пулька уши развесил и согласился.
-- Ну и что? Булька хороший коб…, тьфу, хорошая сука! Судя по книге.
-- Да нет, понимаешь, он его в Солнечный Город утащил: выставки, фигиставки, прыжочки-барьерчики и т.д. Короче, вернулся, Пулька оттуда, и как с цепи сорвался. Все ему не так, все ему не этак. Охоту забросил. Клуб организовал.
-- Да с самим Пулькой-то что?
-- Вот я тебе и рассказываю, не прерывай.
И Пончик мне рассказал…
* * *
…Вообще-то, Пулька был дрессировщик от Бога – собак чувствовал как никто другой. Помню, как после поездки во Фруктовый Город, он ехидно посмеивался над местными собаководами: «Спортсмены – мать их яти – прыгают, блин, копошатся, сорятся чего-то! Наше дело мясо добыть – коротышкам на пропитание. Промысловики мы, однако! Чуете разницу?».
Надо сказать, что и собак он дрессировал соответственно: делал из них помощников на все про все: хошь – за кабакозами охоться, а хошь – на медвожуравля иди; хошь – на санях в другой город, а хошь – коров паси. А можно и человека нехорошего отловить да отконвоировать куды надоть. В общем, собачки у него были – на все руки мастера, то есть на все лапы.
Вернулся он из Солнечного города сам не свой: «Деревня… Провинция… На Юге уже давно так никто не занимается. Надо цивилизованно подходить к дрессировке. А вы? Сапогом запустили в собаку и рады. Где гуманизм? Они у вас по улицам как ходят? А это что за порода? Там таких уже нету! Это ты называешь солнечная овчарка? Ты бы видел тамошних!» И так дальше и в таком же духе. Его пытались образумить, – но куда там, – у коротышки появилось УБЕЖДЕНИЕ. Местный философ Гунька попробовал его урезонить: «Видишь ли, Пулька, дорогуша, ты, основываясь на ложном (внушенном тебе) впечатлении от той, южной действительности, вывел такие же ложные предпосылки для дальнейшей работы здесь – на севере, – без учета нашей реальной жизни, поэтому умозаключения, которые ты делаешь, сравнивая работу наших (северных) собак и тамошних, являются изначально ложными».
Пулька ни хрена не понял, зато попытался двинуть Гуньку кулаком по носу. И попал.
Ему попытались объяснить более доступными фразами: «Слышь! Пулич! Кончай херней заниматься. У нас мясо кончилось… Слонопотамов пасти некому… Хулиганье на границе шалит по-черному – село сожгли. Кончай блажить! Ты с этими недопесными придурками, которых привез, только муравинов прогнать сможешь. И то – если они тебя не затопчут раньше». Не фи-га! А поскольку с Пулькой не поспоришь – у него ружо есть, то его вскоре и оставили в покое. (Да-а, иногда разумный довод и другое ружье, значит гораздо больше, чем просто разумный довод). К тому же, он, вскорости, нашел себе единомышленников.
Короче, привез он из Солнечного Города странный агрегат для дрессировки живых существ: электрофорсирующий пояс. И все завертелось.
Ладно бы он собачек гонял бедных. Нет. Докопался он до наших дождевых червей.
Коротышки-то, они народ ленивый, а потому весьма ушлый. Они вот чего учудили…
Заметил как-то один, не в меру любознательный коротыш, что там, где черви ходы проделали да дырок своих много оставили, гораздо лучше растут, любимые ими растения. Ну и наловчились они их использовать: гонять с одного поля на другое.
Выходит такой коротыш лентяй с утра на поле, палочкой дырки в земле чуток обозначил, и давай червей запускать. А вечерком, по краям поля, поставит миски с рублеными одуванчиками – собирай червей в мешок – вот они родные! А уж в земле, как себе ходы делать, те сами разбираются. Так это поначалу ж так было. Потом и миски убрали: червям такая работа, ох, как нравится. Так, иногда, побалуют миской другой, и хорош! Некоторые черви (а у коротышек они поумнее, чем у людей) до того ручные сделались, что по желанию владельца подкопы в погреба бурили… Чужие, понятное дело! Таких червей отлавливали и на развод пускали. Да-с! Коротышку, хозяина червя, на распыл (в смысле, одуванчики распылять), а червя на разведенческую ферму. Нехорошим делом-то не он занимался, а хозяин. И такие, со временем, черви стали разводиться, что любо дорого посмотреть! Хозяйство поднялось сельское – во! Червей, этих самых, заграница покупала – только в путь! И в Лос-Поганос, и в Новый Город, и в Гамбурград, и в Осёлград, и даже в самую далекую Лексику продавали! С Лексикой вот беда только случилась. Расползлись они там по пустыням и превратились в страшных чудовищ хорхой-оглы. До сих пор людских детей ими пугают.
Однако не прижились червячки цветочногородные в других местах. Больно шустрые оказались они для тамошней вялотекущей жизни. А посему, в основном на Юге, и стали выводить теории о непригодности таких специфических Vermes к здешним сельским условиям. Мол, они ни сколько на поле дырки делают, сколько погреба рушат да одуваны жруть. А бывает, и коротыгу в дыру утащат. Баловники, одним словом.
Так вот, решил Пулька наших дождевых червей исправить. Нацепил на одного электропояс и давай над ним стебаться. Народу собралось – жуть! Но Пулька-то упрямый! Червь извивается весь. Больно. Как будто иголок ему под кожу запустили. Но ни хрена не понимает червь чего от него хотят. Ладно бы он тупой был. Нет. Пулька, каналья, ведь самого неглупого взял. Короче, смотался от него Кекс. Надолго. Отловил его Пулька и давай заново дрессировать. Долго рассказывать, что он с ним творил, а заодно и с остальными беднягами. А вот что сотворили коротышки с горе дрессировщиком, расскажу. Побили они его.
Тут ведь как получилось-то. Раньше коротышки садоводы и не парились особо. Вышел в поле, для молодых червей дырки копнул да миски поставил на вечер. Опытных – так запустил, они сами все знают – доверяют им. И пошел себе отдыхать коротышка – садовод-любитель. А уж о том, чтобы в норы за ними лезть и контролировать, как он там ползет, и куда ползет, и с какой скоростью ползет… Да вы че? С одувана рухнули! Чутью доверяли червячьему да уму. Я вот сам городской житель, мне ближе ватрушки печь, а от такого червя не отказался бы: пущай в саду роется! И мне хорошо и ему! Ну, если бы ему скучно становилось бы – выпускал бы на поле большое – работай, коли хочешь! И мне польза и обчеству!
Так дрессировщик, наш, чего учудил! Надумал червей под землей контролировать! Псих! Ему Авоська с Небоськой говорят (они тогда еще не сели за Змеевку): «Ну, на фига тебе это нужно! А? Какая тебя разница чего он там творит?» Этот рогом уперся: «А на Юге есть специальные соревнования для отбора червей: червячьи выползки называются. Так там… Ползут ровненько, аккуратненько, хочешь направо ползут, хочешь налево ползут! А хочешь, остановятся по команде». Не выдержали Авоська с Небоськой – плюнули и ушли, сказав напоследок: «Ты им еще полигон специальный вырой, чтобы дырки были все проложены по одной системе… Приучаться быстрее ползать правильно». Во! Сказали глупость и ушли. Чего с них взять – один авось, а второй, небось. А этот кардиолог бешенный, взял и вырыл. Убежденец хренов! (В смысле, сам себя убедил, что так правильно).
Короче, взял он молодых червей (старых опытных, у него сразу отобрали, которых он в Солнечный Город продать не успел), и давай их на полигоне гонять. Я видел. Ничего, вроде, получается. А Пулька разошелся! Я, говорит, из Солнечного Города еще тамошнего разведения червей привезу – они получше будут, чем наши. По характеру. Да и выглядят: красивые, розовые, блестящие!
Так знаете, за что его побили? Он, когда этих сморчков выпустил на общее поле…
Ой, мама родная! Он их в дырочку-то пихает, а они не хотять. Оно и понятно – это тебе не по гладким туннелям ползать – буровить надо! А еще не просто буровить, а соображать, куда буровишь. Пулька электропояса на них надел и давай на кнопки жать. Чисто на пианино играет! Тут такое началось! Пару червей все-таки залезло внутрь. Ага. Там и пропали. Забурились окончательно и бесповоротно. А остальные кто куда: в основном туда, где помягче. В песок то есть. А надо сказать, что песок у коротышек находится только в одном месте: в песочницах. А в песочницах коротышечные дети играют. Визгу было! Ну не привыкли детишки червяков видеть в песочнице. Нет, конечно бывало иногда, что заползал в песочницу какой-нибудь блудень… Так ведь полз он спокойно, сворачивался тихонько в колечко, и сопел себе в обе дырочки. Иногда по просьбе детишек ямку копал. А эти?
Пулька на кнопки жмет, червей конвульсии бьют, дети орут, коротышки колья с забора…
Ну и дали по шее Пульке. И правильно сделали.
Так самое-то интересное! Этот дрессировщик хренов, своих подготовить не смог для полевых работ со своим электрофорсирующим поясом. А старых червей, у него у дурака, под шумок скупили подчистую коротыги из Солнечного Города. О, как. Видать, им там тоже потребовались они для чего-то. Так что остались мы с разбитым корытом из-за Пулькиного увлечения. Так, кое у кого, в садике болтается еще пару старых червей. Угу. Да полный город этих, – розовых, блестящих! Их городские разобрали. Некоторым они даже нравятся. Угу. Только в поле кому работать. А?
Пончик вздохнул. Хлебнул коньяка. Потом опять тяжело вздохнул.
-- А с Пулькой-то что? И с Булькой? – Я был потрясен этой историей, но собаки меня больше интересовали. Ведь их Пулька тоже с помощью ЭФП готовил.
-- А-а… Там, вообще, прикольно получилось…
* * *
…К тому времени Булька померла. А всех щенков он в Солнечный Город отправил. Бизнесмен. (Милиционер Свистулькин его чуть не прибил, когда узнал об этом). Вот он и поехал за семь верст киселя хлебать. Туда же. На Юг. За своими собственными щенками. Ему-то, конечно, продали их. Там питомник уже свой организовали, на основе Пулькиной Бульки и его же кобеля Бульки № 2: Бульпульхунд, называется. Взял он себя щенка. За бешеные деньги, между прочим. Назвал Булька № 3. Отгородил площадку специальную. Я, говорит, его так выдрессирую, мало не покажется… Будет и на охоту ходить, и Слонопотамов пасти, и коротышек-редисок ловить, и все чего хочешь будет. Ну, народ уже насмотрелся на подготовку Булькину. Что там случилось, никто не знает, но полруки Булька Пульке оттяпал…
Это я уже потом узнал, что там случилось. Спецы-то из Солнечного Города – обучить-то его обучили как работать с электрофорсирующим поясом, но забыли предупредить о некоторых деталях. А именно: не работают они с такими злобными, уверенными, наглыми, постоянно притязающими на лидерство, псинами. Ни с помощью ЭФ пояса, ни как-либо по-другому. Если сказать точнее, не то что б не предупредили, а, как бы это сказать… м-м-м… Они уже забыли, зачем такие собаки нужны, а поэтому и дрессировка таких животных утерялась. А Пулька-то, дурачок, ведь знал же, что от Бульки щенок, ан нет, туда же! Он же Бульку-первую с детства по лесам да болотам таскал. Уважала она его как вожака за это. Все время с ней. И любила. В глаза заглядывала. Без всяких «солнечных» штучек и забавок. Хотя и пинков получала, поначалу, не мало. Так это раз- два и все. Да и в работе она была постоянно. Грех жаловаться – работать ей нравилось. Вот и собачонок его, когда подрос, работать захотел. А какая тут работа, когда из клетки на площадку, с площадки в клетку и сплошные игрульки. Это туповатым «солнечным» собакам хорошо: они и не помышляют о какой-то настоящей работе. Не умеют… помышлять. Им игрища подавай. Они ж до смерти… как дети. А булькин сын – о-го-го! Пять месяцев – мужик! Вот он и возмутился Пулькиным поведением. Как умел. А это не червяк. Это пес. У него зубы есть.
Мне стало жалко бедного охотника. Чем его так прельстил Солнечный Город? Ведь готовил собак. Его уважали. Нет, блин. Попал под раздачу прелестей солнечной цивилизации. Спортом решил заняться. А Пончик продолжал:
-- А самое любопытное заключается в том, что этот бульковод лежит сейчас в больнице и вовсю обсуждает новую тему.
-- Как с Булькой помириться?
-- Ага, как же! Этот Убежденец уверен в том, что у Бульки порода неправильная!
-- В смысле, неправильная? Как это?
-- А вот так! Булька, говорит, порода неправильная, я его продам, а себе возьму Мульку. Представляешь? -- Я почесал в затылке и призадумался. Пончик яростно ударил по столу кулаком:
-- Он считает после всего случившегося, что именно эта порода не подходит к этой методике, а не наоборот. А я видел этих мулек: креветки, которых постоянно поливают лимонным соком, дергаются и то меньше. – Пончик раскурил трубку и задумался. – Съездил бы ты к нему в больницу. Поговорил бы с ним…
И я съездил. Но не в хирургию. К тому времени, когда я смог навестить Пульку его уже перевели в психиатрическую больницу......................................................
Таких как он, там оч-чень много лежало. Очень. Успел-таки Пулька заразить коротышек.
2004г