Если бы у Джульетты Мазины в Израиле была сестра, ею, наверняка, оказалась бы Хана Ласло - женщина с детскими глазами и трогательной улыбкой, такая многоликая и изменчивая на сцене и в кино, но никогда не изменяющая себе.
Знакомьтесь, известная комическая актриса Хана Ласло. Впрочем, стоп. Почему комическая? Роль из фильма «Свободная зона» Амоса Гитая, за которую она получила приз каннского фестиваля, комической не назовешь. Хана - очень разная и часто неожиданная, за что мы ее и любим.
…Наша беседа, начавшаяся в шумном тель-авивском кафе, неожиданно перемещается в Герцлию-Питуах, на ее виллу (так хочет Хана). Я на своей «сузуки» едва поспеваю за ее «лендровером», который она круто ведет по Аялону, водрузив на голову настоящую панамскую шляпу за 400 евро (о том, что Хана Ласло обожает носить мужские шляпы, известно давно).
Кажется, она родилась с эти даром перевоплощения, хотя никогда и нигде не училась актерскому мастерству.
- В представлении моих родителей, актер был человеком, который рассказывал на свадьбах притчи и байки, получая за это в награду еду с праздничного стола. Папа так и говорил: «Ты собралась стать актрисой, но с чего ты будешь жить?» А я, глядя на известных израильских актрис, думала: «Вот она, вершина, к которой стоит стремиться», - безо всякой паузы Хана «надевает» суровое лицо и строго говорит псу, пытающемуся утащить со стола печенье: «Нельзя!», после чего как ни в чем ни бывало продолжает. - Играть я начала еще в армии. Потом были выступления по всей стране, бесконечные переезды, бытовые неудобства, в иных местах не было даже нормального туалета, и у меня появились сомнения: «Это действительно то, чего я хочу достичь и успокоиться?» Я уехала на год в Голландию: путешествовала, работала, и в какой-то момент вдруг остро ощутила, что мне не хватает сцены, и я буду счастлива заниматься актерской профессией всю свою жизнь, независимо от того – станут мне за это платить, или нет.
- Вернувшись из Амстердама, я уже точно знала, что хочу быть только актрисой. По-моему, это просто благословение с небес – вдруг открываются все двери и у тебя появляется возможность заниматься тем, что ты по-настоящему любишь… Я и сегодня продолжаю получать ни с чем не сравнимое удовольствие, когда вижу, как люди от души хохочут на моих представлениях. Что же касается денег - они меня никогда особо не интересовали. То, что любимое дело принесло мне еще и неплохие доходы… это все равно что, - делает паузу, улыбается, - как если бы Б-г еще и поцеловал меня в затылок! Только всему есть цена, - вздыхает. - Если бы еще мой успех и экономическая независимость не мешали мужчинам…
С первым мужем мы познакомились на съемках фильма, - вспоминает Хана. - Он был тогда начинающим режиссером, помощником Аси Даяна, а я уже достаточно известной актрисой. Нас накрыла сумасшедшая любовь. Сейчас мой бывший муж – один из самых известных израильских продюсеров, а тогда ему очень мешало, что я уже состоявшаяся, успешная, а он еще только в начале своей карьеры. При том, что я человек простой и никогда не изображаю из себя «звезду», муж постоянно пытался «поставить меня на место» хотя бы дома. Мы расстались двадцать лет назад, а мне все еще больно думать о том, что так получилось… Ведь мы любили друг друга, он отец моих сыновей, и я так мечтала о собственной семье! Мои родители – бывшие узники Освенцима, познакомились после войны, в поезде, и любили друг друга до самой смерти. Дом, в котором я выросла, был очень теплым. Когда родители умерли, образовался вакуум. Мне хотелось иметь такую же дружную и теплую семью, а получилось, что я растила своих сыновей в одиночку: когда мы с супругом расстались, старшему было всего четыре года, а младшему – шесть месяцев. На самом деле у меня тогда получился развод не только с мужем, но и с его семьей, которую я очень любила. Двое сыновей – это, конечно, семья, но когда ты постоянно дома в выходные и в праздники, все одна и одна… чего-то не хватает.
Потом я вышла замуж второй раз, - продолжает Хана. - Но там все было наоборот…Меня предупреждали: «Он с тобой связался, потому что ты богатая и успешная», - но я никого не слушала. Любовь слепа… Семь лет прекрасной, сумасшедшей жизни… Он был вдовец: после смерти жены остались двое детей, так что у нас сразу получилась большая семья, где были четыре ребенка - его и мои, и мы прекрасно проводили время все вместе. Муж любил хорошую, обеспеченную жизнь, и когда мы разводились, он вытащил из меня все, что мог. Теперь я думаю, а если бы я была обычная женщина, не Хана Ласло, обратил бы он на меня внимание вообще? Может, он с самого начала просто использовал меня, и на самом деле никаких чувств с его стороны не было? Знаешь, как тяжело об этом думать…, - вздыхает. – После этой истории я стала очень осторожная и десять лет провела в одиночестве. Только недавно стала встречаться с одним человеком. Может быть, теперь все будет иначе? При том, что есть вещи, которые от меня не зависят…Находиться с женщиной, которую то и дело останавливают на улице незнакомые люди и говорят ей комплименты …Как при этом не потерять любви, научиться принимать в одном и том же человеке просто Хану и Хану Ласло? Это под силу только самодостаточному и уверенному в себе мужчине, у которого в жизни есть свои интересы. Мы строим отношения очень постепенно. Я привыкла жить одна и очень дорожу своей маленькой семьей, где хорошо мне и моим детям, и я так боюсь этим рисковать… Ведь когда вводишь в дом еще одного человека, ты должен дать ему в своей семье место, и от этого очень многое меняется. Я ужасно боюсь еще раз проходить через тяжелые вещи, которые были у меня в прошлом. И все же не теряю надежды, что на сей раз получится…Ведь мы уже в таком возрасте, когда многое воспринимаешь иначе.
- Как ты относишься к тому, что многие современные женщины предпочитают доминировать в отношениях с мужчинами? Например, никого уже не удивляет, что в баре девушка даже может положить перед понравившемся ей парнем записку со своим номером телефона…
- Знаешь, я росла в счастливое время, когда все в мире начало меняться – восприятие, одежда, музыка. Обычно все революции начинаются с разговоров, а потом вдруг появляется нечто такое, что действительно меняет положение вещей. Например, как «виагра» для пожилых мужчин, или противозачаточные таблетки для женщин - и вот уже у мужчин пожилого возраста меняется качество жизни, а женщины получают возможность решать, когда именно они хотят завести ребенка. Так вот, я родилась именно в такое, можно сказать, революционное время, когда стали рушиться прежние устоит, и приняла перемены с восторгом. Более того, предпочла быть в авангарде вместо того, чтобы выжидать - а что из этого выйдет? Сейчас-то никого не удивляет женская раскрепощенность, и ты воспринимаешь девчонок в мини-юбках как нечто совершенно естественное, а тогда многие считали это вульгарным. Я до сих пор ощущаю разницу с теми женщинами, которые родились на несколько лет раньше меня - во времена, когда считалось, что девушка должна выходить замуж девственницей, быть скромной и зависеть от мужчины. Моя старшая сестра, например, более закрыта, чем я. Между нами всего шесть лет разницы, а получается – целая пропасть, - Хана делает паузу, задумывается. - Для меня нет проблемы сказать «член» и многое другое, что не все себе позволят, и тем более, публично. И мне непонятно, почему многие мужчины предпочитают видеть рядом с собой слабую, зависимую женщину, которая смотрит им в рот и зависит от его мнения. Неужели нельзя достичь гармонии в союзе равных, состоявшихся партнеров? С другой стороны, я противница того, чтобы мужчин принижали, подвергали своего рода кастрации, лишая их инициативы. Я предпочитаю, чтобы они, как раньше, ухаживали за женщинами, дарили им цветы. При том, что «танго танцуют двое», все же мужчина должен захотеть женщину, так устроено природой. Иначе ничего не получится.
- Что меня поразило в первую минуту, когда ты шагнула мне навстречу в кафе: глаза и улыбка девчонки…
- Я не скрываю своего возраста: мне 56. Но наша профессия состоит в том, чтобы сохранить в себе ребенка, быть таким же естественным, как это бывает только в детстве… Мой «ребенок» жив. И детство от меня совсем не отдалилось, я до сих пор отчетливо помню все его запахи, цвета, звуки, ощущения и сохранила в себе эту совершенно ребяческую способность удивляться, радоваться мелочам и во все влюбляться - при том, что, вроде, успела за свою жизнь везде побывать и многое повидать… Когда я написала пьесу о своем детстве «Больше, чем Хана Ласло», многие удивлялись: «Как ты все это помнишь?» Я помню… Кстати, - трогает себя за щеки, - может, поэтому у меня лицо до сих пор такое детское, похожее на пончик? – Смеется. – При том, что я прошла тяжелые вещи, мне хочется вспоминать только хорошее, жить настоящим мгновением и не строить никаких планов. Именно по этой причине я предпочитаю, чтобы секретарша вела мой деловой дневник и напоминала, что у меня завтра, а что через неделю. Я каждый день хочу воспринимать как сюрприз и чисто по-детски не думать о том, что меня ждет!
- Одним женщинам для чувства уверенности и внутренней безопасности требуется пресловутое «мужское плечо», другим – экономическая самостоятельность. А как с этим обстоит у тебя?
- Ни деньги, ни мужчины никогда не делали меня более уверенной в себе, чем я есть. Думаю, что я обязана этим своему отцу. Он настолько нас любил и во всем поддерживал… у меня даже тени сомнений не было в том, что я «самая-самая» и все у меня получится. Мама, в отличие от отца, смотрела на вещи реально. Она говорила: «Мы живем в прагматичном мире, где каждый вынужден себя «продавать», демонстрируя свои достоинства». Что-то в этом, конечно, есть... Ведь если ты достаточно веришь в свои силы, ты и других заставишь в это поверить! Вообще-то, это целый процесс. Еще один комплимент, еще один успех, еще одна положительная рецензия… - и ты чувствуешь себя все более непоколебимо.
- Хана, ты не боишься быть смешной не только на сцене, но и в жизни? Насколько тебе важно, что о тебе подумают?
- Я не завишу от чужого мнения. Это у меня от мамы, она считала так: «Что бы ты не сделала, люди переиначат это так, как им вздумается. Поэтому всегда лучше делать только то, чего сама хочешь. А кто и что о тебе скажет – какая разница!» Кроме того, я не лишена самоиронии... А в последнее время вдруг подумала: может, и не стоит так уж часто публично посмеиваться над собственной полнотой? Ведь когда женщина, даже некрасивая, говорит, что она хороша, и соответственно себя ведет, это невольно передается и другим: и все вдруг начинают считать красавицей. В словах заключена большая сила.
- Ты упоминала, что прошла в свое время тяжелые вещи. Как ты из этого выбиралась?
- Это было в начале 2000-х. Я тогда разводилась со вторым мужем. Процесс был ужасно тяжелый. И так совпало, что вдруг обрушилось все. Меня «кинула» продюссерша. Обо мне стали говорить: «Хана Ласло себя исчерпала, она закончилась и уже не поднимется». Так бывает: человека сначала возносят до небес, а потом начинают травить, буквально закапывать… Все двери вдруг закрываются, и ты остаешься совсем один, с кровоточащими ранами и обрубленными крыльями, а вокруг - пустота. Поначалу я пыталась сопротивляться, пока не поняла, что, наверное, это не случайно - когда-то для меня открыли все двери, а теперь вдруг почему-то закрыли – и пришло «сверху». Одним словом, когда на меня обрушилось все, кроме неба, я не стала паниковать, а просто приняла как есть и сказала себе: «Пришло время начинать жизнь сначала». Я закрылась дома на три года и начала писать пьесу о своей жизни (позднее мне дали за нее специальный приз театральной академии). А потом вдруг снова успех, и все вернулось на круги своя, только уже по-другому: приз каннского фестиваля за роль в фильме «Свободная зона», роль в фильме Поля Шредера, предложение сыграть в спектаклях моего любимого театра «Гешер»… Обычно, когда люди терпят крах, они думают: все, это конец. На самом деле, важно понять: трудности, какие бы они ни были – временные, и решение придет. Пока мы живы, здоровы и полны сил – можно все преодолеть…Кстати, театр – это тоже своего рода «бегство»...например, для меня – от рутины. Ты поднимаешься на сцену, играешь чужую жизнь, плачешь, смеешься, восторгаешься. Я счастлива, что у меня есть возможность проигрывать собственную комедию и трагедию через призму чужой жизни!
- Насколько тебе бывает трудно выйти потом из образа, отделить жизнь от сцены, или экрана?
- Я очень естественный человек. И свою энергию я вкладываю во все. В каждой моей роли есть частичка Ханы Ласло. Поль Шредер на съемках фильма «Адам Бен-Келев» даже удивился: «Не думал, что в этой трагической роли найдется место трогательному и смешному», - вдруг переключается безо всякого перехода: «Попробуй, это печенье, просто восторг, если бы я решила что-то испечь, обязательно бы испекла такое!» и снова возвращается к предыдущей фразе. – Кстати, спектакль «Адам Бен-Келев», который я видела в «Гешере», на мой взгляд, гораздо сильнее, чем одноименный фильм Поля Шредера. И вообще, «Гешер» такой настоящий, подлинный театр. Я счастлива, что играю там в двух спектаклях -«Тартюф» и «Якиш и Пупче».
- У тебя есть мечты?
- Мои мечты очень практичные. Я не отношу себя к пустым фантазеркам. Даже пришла к выводу, что наши мечты – это на самом деле скрытые амбиции. Так что я стараюсь добиться всего, о чем мечтаю. Хочу красиво состариться, быть во всем адекватной, найти настоящего друга жизни (надеюсь, что я уже на пути к этому)...
- Ты легко прощаешь?
- Во мне вообще нет такого места, где могут поселиться обиды. Я прощаю всех и всегда, и в том числе – себя. Что бы ни произошло. Мне жаль тратить жизнь на обиды, и, тем более, на сведение счетов. Если кто-то тебе что-то сделал – это его проблема, не твоя. Сколько мне еще осталось… Дай бог, если будет отпущено хотя бы еще 15 лет нормальной жизни и работы - сто раз скажу за это спасибо! И потому я проживаю каждый день как последний и стараюсь получить удовольствие от каждой мелочи, каждого отпущенного мне мгновения.
- Ты чего-нибудь боишься? Смерти, например.
- Нет. Я ничего не боюсь. Моя мама, пережившая Катастрофу, говорила: трусы умирают в течение жизни десятки раз. Страх – это маленькая смерть. А когда ты не боишься, то, может быть, тем самым освобождаешь в своей жизни место для чего-то хорошего, что мог бы закрыть для себя собственным страхом. И смерти я не боюсь. Какой смысл бояться ее до срока? И почему меня это должно вообще занимать, когда в жизни происходит масса более интересных вещей?
Это у меня от родителей. Они потеряли в Освенциме всех своих близких. И вдруг – случайная встреча в поезде…они уцепились друг за друга и не расставались до самой смерти. Мама была очень сильной женщиной, папа – более слабый и чувствительный, но с прекрасным чувством юмора. В нашем доме всегда звучал смех, при том, что бывали и нелегкие времена. Мне это до сих пор очень помогает: смотрю на все как бы со стороны и в то же время понимаю, что это не генеральная репетиция, а настоящая жизнь, другой не будет… Во всяком случае, «оттуда» еще никто не возвращался и не рассказывал, как там на самом деле, - улыбается, потом задумывается. - Если я чего-то и боюсь, то – тяжелых людей (пусть они меня простят), которые забыли о том, что были когда-то детьми. Я бы предпочла встречаться с такими на сцене - в ролях, но не в жизни.