Я - мышь-песчанка. Я слишком умна, чтобы полагать дорогое металлическое колесо, в котором можно крутиться дни напролет, верхом блаженства. Но это не мешает мне со смиреной мордой лица крутиться в нем, иногда вставая на задние лапы, чтобы убедиться - вокруг все по-прежнему. И террариум дорогой любимый со всеми прибамбасами, чистой подстилкой и обилием корма, вкусного и полезного, на месте, и всегда есть возможность что-то погрызть и даже уничтожить, или свить себе новое гнездо из туалетной бумаги, или свернуться клубком в углу своего жизнерадостного оранжевого террариума и спать, спать.
Иногда я, правда, бросаюсь в угол и рою, рою его до боли в лапах, понимая, что моей жизни не хватит, чтобы прокопать в пластмассе нору, но я делаю это - так велит инстинкт. И дыры иногда пытаюсь прогрызть в верхней его прозрачной оболочке.
И сладостно екает сердце, заходясь ужасом, когда чьи-то руки вынимают меня из террариума, гостеприимно приглашая ступить на протянутую мне ладонь. Каждый раз я ступаю на нее, хотя иррациональный страх в конце концов побеждает и я делаю все, чтобы вернуться в свой террариум - привычный обжитый дом. Потому что трудно поверить рукам, которые однажды чуть не утопили и не задавили тебя из лучших побуждений.
А знаешь, как хорошо иногда - когда тебя застают врасплох и гладят за ухом - тогда можно приникнуть к опилкам, затаиться, лежать, зажмурив глаза и замерев, почти не дыша, в чудном оцепенении, хранящем напряжение такой мощи, что в какой-то момент не выдерживаешь, взрываешься и убегаешь в дальний угол террариума - прятаться. Потом, правда, приходится бегать взад-вперед, видя, как то неизведанное, что готово было с тобой случиться, проходит мимо - и не раз, иногда адресуя тебе звуки и жесты, которые я все равно не в состоянии истолковать, потому что я - мышь-песчанка. Так уж вышло.
И лишь иногда, когда охвативший меня ужас на руках неведомой силы меньше ее желания меня удержать, я отвлекаюсь и вижу то, что не дано видеть другим - почти бесконечное пространство, исполненное звуков и запахов, хотя мои близорукие глаза не позволяют видеть подробности этого другого, огромного, ужасного, но, безусловно, интересного неведомого мира.
И тогда одно мое неловкое движение, продиктованное когда страхом, а когда желанием проникнуть в эту тайну, возвращает меня в террариум, где, совершив беглый обход, я понимаю, что все - так. Но чего-то ужасно не хватает.