Я задумчиво правила первую свою тетрадку стихов, а в промежутках сидела, уставясь в окно. Не в то, вид из которого я ненавидела (из своей комнаты) – в другое, кухонное. Дикой моей ненависти почему-то удостоился не весь заоконный пейзаж, а только дорога, проходившая меду соседним жилым домом и детским садом. Из кухни проклятой дороги видно не было.
Зато из кухни видна была осень, рыжая-рыжая, разноцветная, замечательная. Я как-то медленно думала, что ОН, вероятно, мой Ангел-Хранитель, а если же и нет, то придётся ЕМУ им стать, теперь уж поздняк метаться. Никаких других граней наших возможных отношений не просматривалось исходя из тех образов, которым мы соответствовали. (Это я уж теперь рассчитываю, анализирую – тогда просто сидела, уставясь в окно.) Джентльмен и Леди, выросшие на большом количестве разнообразной литературы, а этот гад ещё и со знанием английского, чему я всю жизнь ужасно завидовала. …Полувзгляд… Полужест. Мимика. Оттенки интонации. Где здесь возможно было бы место для объяснения? – Оно, может быть, и хочется объясниться. – А может, и нет. – Но во всяком случае, это убило бы те отношения-полунамёк, в которых мы находились. Образы бы наши разрушило. – А кто мне скажет, что ценнее: объясниться или остаться в своём образе?