Десять лет растянулись на десять веков ...
Самолет приземлился в Донецке.
Я по трапу сошел, увидал земляков,
И послышался голос мне детский.
Неужели опять заколдованный круг,
Из которого нет возвращенья?
Молодых голосов слышно много вокруг,
Но тот голос... опять наважденье?
Три лишь шага ступил, и услышал я вновь,
Как стотысячный вой ураганный
Пять застенчивых, детских, бичующих слов:
"Ты, сегодня, опять, папа, пьяный".
Я рванулся из круга. К такси подбежал,
Растолкал пассажиров упрямо,
Но, все тот же, застенчивый голос, сказал:
"Ты, сегодня, опять, папа, пьяный".
Да не пьян я! Не пьян я. Не пью десять лет!
И до гроба на водку не гляну.
Но, все тот же, застенчивый голос в ответ:
"Ты, сегодня, опять, папа, пьяный".
И еще: "Почему же не выпить, коль всласть".
Взгляд таксиста на мне удивленный.
"Если праздник какой, или дочь родилась?
Иль под лед ты попал обнаженный?"
"Молод ты, дорогой, чтоб меня поучать"
Я, подумав, таксисту ответил.
"Если хочешь, могу я тебе рассказать,
Что бывает от водки на свете.
Я ведь раньше не пил. Презирал эту страсть ...
Не спеши, а то быстро доедем ...
Как я счастливо жил, когда дочь родилась,
Нам завидовали все соседи
Вот тогда началось. Обмывали с женой,
Обмывали мы дочь на работе ...
Дай чуть-чуть отдохнуть ... Не спеши дорогой ...
Я двенадцать часов был в полете ...
Каждый день выпивали с друзьями за дочь,
Да, еще, добавляли за сына,
А когда наступала глубокая ночь,
По домам расходились, как свиньи.
Я без дочки не мог. Я жену обожал ...
Не спеши ... Уж немного осталось ...
За любовь эту деньги я все пропивал,
За здоровье, за счастье, за жалость ...
Что ты гонишь, как будто летишь на пожар?
Я о главном тебе не поведал:
Затуманил мне голову пьяный угар,
И жену, и дочурку я предал.
Были деньги нужны. Похмелиться хотел ...
Ты опять разогнал ... Видишь - плачу ...
У жены я просить больше денег не смел,
Продал я, и пропил нашу дачу.
Дальше - больше ... Опять ты куда-то спешишь.
Постепенно я вынес из дома
Все, что можно продать ...
Ну, куда ты летишь?
После начал ходить по знакомым.
За глоток бормотухи, бывало, порой,
Мыл в буфете тарелки, стаканы,
И все тот же упрек по приходу домой:
"Ты, сегодня, опять, папа, пьяный".
Тормозни ... Дай мне воздуха пару глотков,
Дай почувствовать угольный запах.
Так соскучился ... Все-таки десять годков!
Север - это тебе, брат, не Запад!
Мне слова эти были, как пуля в груди,
За ее же здоровье старался!
Пьяный! Тоже мне дочь! Не спеши! Погоди!
И, однажды, совсем я сорвался.
Был туман в голове. Боль не мог превозмочь.
Похмелиться б - пустые карманы.
Вдруг я встретил у дома на улице дочь:
"Ты, сегодня, опять, папа, пьяный".
Тут, терпенью конец. Сапоги с нее снял,
Что купила ей мать к дню рожденья.
В магазине я их на бутылку сменял,
И забылся в одно я мгновенье.
Я по снегу шагал, расстегнув воротник,
Наплевать, если вдруг хулиганы!
А к руке моей маленький лобик приник:
"Ты, сегодня, опять, папа, пьяный".
Я за шиворот взял, трижды в прорубь макнул,
Будет знать, как за мной волочиться!
Подожди ... Не спеши ...
Дай, хоть чуть отдохну,
Что-то сердце наружу стучится!
После пьянки той долго в себя приходил,
А когда возвратилось сознанье,
Вспомнил все, что неделю назад натворил,
И не пить дал себе обещанье.
Как мне ни было стыдно, но все ж напросил,
Денег я у случайных прохожих
И на них сапоги в магазине купил,
Для двух тоненьких дочкиных ножек.
Ты потише езжай ... Что опять разогнал ...
Я сейчас свою жизнь подытожу.
Лишь потом, на суде, адвокат мне сказал,
Что не нужно ей больше сапожек.
Вот и дом ...Подъезжаем ...
Как зверь твой мотор ...
Все купил я ей, кроме ...О боже!
Не спеши, дорогой! Что же ты за шофёр,
Если медленно ездить не можешь ..."
Усть Средне-Канск, Артель Дальняя.
1987 год.