Сразу после того, как я объявляю их мужем и женой, они целуются, а потом начинают танец, который по традиции открывает свадебный бал.
Если господа не получали урока по специальному переплясу перед церемонией, то они топчутся на месте, переминаются с ноги на ногу.
Ну как бывает обычно, когда не о чем поговорить и нечего станцевать.
Для галочки. Что был, мол, этот танец. Все видели, чего вам еще от нас надо.
Стоит признать что последние мысли принадлежат исключительно жениху.
Потому что невеста, даже беременная невеста, и даже очень хорошо беременная невеста, что уже вроде как и не прилично даже, вытаптывает этот свой "первый" танец с вдохновением, прижимаясь шевелящимся вовсю животом к своему избраннику с особым трепетом, пряча ланьи глаза под искусственными ресницами.
Жених же в это время находится в полной прострации.
Он не может даже думать ни о чем, кроме того, что лучше б его тут и не было вовсе и зачем меня мама на свет родила.
Он держит свою свежевыпеченную жену неумело, как будто не имеет никакого отношения, к тому, что пухлым королем восседает между ними, как будто его обвели вокруг пальца, вытащив на этот танцпол, а еще пришли и смеются, кидают лепестки роз, взрывают хлопушки.
И угадайте кого жалостливой мне становится невыносимо жалко?
От чьего вида мне хочется сказать, стоп-музыка, всем спасибо, все по домам?
Перед кем я начинаю чувствовать необъяснимую вину?
Перед папой невесты.
Который, как правило, стоит вон там за мамой, и в отличии от всех остальных, глотает такие горькие слезы.
А дочь-то уже выросла.