Гарри Страус по прозвищу Питсбург Фил (1909-1941) состоял в банде "Корнер". Пожалуй, это самый страшный убийца из "Корпорации убийств", палач № 1. На его счету более 100 трупов.
С момента ареста и до самого последнего дня он симулировал сумасшествие, цепляясь за соломинку надежды. Он не брился, не мылся, носил грязную одежду и т. д. Только утром в день казни он привел себя в порядок: постриг волосы и бороду, смыл с лица корку грязи, надел приличный костюм. Тюремная администрация предложила ему встретиться с родителями, но вместо этого он в качестве последнего желания попросил встречи со своей любовницей - 27-летней Эвелин Миттелмен, по прозвищу "Смертельный поцелуй". Это прозвище Миттелмен дали в мафиозной среде. Ее четыре "штатных" любовника (все они были гангстерами) погибли один за другим - причем каждый предыдущий от руки следующего.
(Из "Хроник Харона")
Смертельный поцелуй
Палач № 1 Даже находясь в камере смертников Гарри Страус, он же Биг Гарри, он же Питсбург Фил или Красавчик Бруммел, получивший эту кличку из-за своих претензий на элегантность, из банды «Корнер» наводил священный ужас на всю тюрьму. Пожалуй, это был самый жестокий убийца, «палач № 1 всея Америки» (так его назвал один журналист-писака).
На кровавом счету Фила числилось более ста убийств. Причем половина – с особой жестокостью. С момента ареста и до самого последнего дня он симулировал сумасшествие, цепляясь за соломинку надежды. Он не брился, не мылся, носил грязную одежду и говорил сам с собой.
О дате казни Филу сообщили заранее. Надзиратель выполнял его последние просьбы – приносил сигареты, книги, разрешил поговорить по телефону, пригласил священника...
Впрочем, долгое время приговоренный ничего не хотел, а потом потребовал встречи с любовницей. Узнав, что ему перед казнью разрешат свидание, он привел себя в порядок: подстригся, принял душ и поменял белье.
В день казни заместитель надзиратель принес в камеру смертника новый костюм, ботинки, прибор для бритья и полотенце.
– Выходи! – приказал Филу тюремщик.
В коридоре возле камеры надзиратель сбрил волосы с головы и правой голени приговоренного. Охраняли Фила два дюжих конвоира.
«Вот и все! – подумал гангстер. – Вчера я съел свой последний ужин. Бифштекс, жареный картофель и салат. Бифштекс подгорел! Убил бы этого тюремного повара!»
– Встречай гостей, Фил! – с кривой усмешкой бросил надзиратель. – Стрижка закончена!
– А вот и я! – в камеру с голливудской улыбкой влетела Эвелин Миттелмен по прозвищу «Смертельный поцелуй». – Ты даже не представляешь, как тщательно меня обыскивали эти копы! Рада тебя видеть! – ее щебет контрастировал с угрюмой обстановкой последнего прибежища Фила.
Молодая женщина пылко обняла и крепко поцеловала его, в очередной раз оправдывая свое прозвище. Ее четыре «штатных» любовника, все – гангстеры, погибли один за другим, причем каждый предыдущий от руки следующего.
Одежда женщины была в беспорядке: тюремщики боялись, что она передаст Филу яд или взрывчатку. Шмон потому был проведен с особой щепетильностью.
Они стояли у зарешеченного окна, Эвелин гладила его бритую голову и целовала с нарастающей страстью так, как это умела делать только она...
Гангстер поднял женщину на руки, понес к кровати, помог раздеться и быстро разделся сам.
– Я так соскучилась! – выгнув спину, Эвелин обеими руками сжала голову Фила. Меня эти противные копы до гола раздели и стали совать мне руки куда можно и куда нельзя! Ты представляешь, что мне пришлось вытерпеть? Она заставляла его целовать каждый дюйм ее тела, пылающего и ждущего...
– Расскажешь чуть позднее! – Его язык и жадные губы продвигались все ниже, потные ладони легли на нежные бедра и медленно развели стройные ноги в стороны. Она ощутила, как толстая сарделька неумолимо ввинчивается во влагалище...
С глубоким вздохом она отдалась сексуальному волшебству.
– Так, так! Утюжь мою щелку! – шептала она. – Сделай мне больно!
Неожиданно Фил отпрянул от Эвелин и повернул красотку на бок. Он привстал, залюбовавшись картиной: одна грудь покоилась на другой, чуть сплющив нижнюю своей тяжестью. Согнутое колено подчеркивало округлость бедра.
«Хороша, зараза! Прямо-таки картинка с модного журнала! – гангстер приник губами к пухлой ляжке. – Покусаю!»
– Какая ты вкусная! – выдохнул он и снова пошел на штурм, рыча от удовольствия...
Сладкая боль пронзила Эвелин, ей показалось, что в нее всадили огромный стальной кол. Отведя в сторону согнутую женскую ножку, гангстер вдвигал сардельку все глубже и глубже...
– Еще! Еще! – стонала женщина.
«Неужели это в последний раз? Такого самца на электростул!»
Решив, что пора сменить позу, Гарри опрокинул Эвелин на спину и вновь вошел во влажные глубины.
Она взяла голову Гарри в руки, а потом забилась в сладких конвульсиях. Казалось, что всаженный в нее кол разорвет ее внутренности, а может дойдет даже до сердца. Фил словно обезумел. Его движения становились все резче.
– Не так сильно! – чтобы хоть как-то защититься Эвелин пыталась сжать ноги...
«Затрахаю! Порву!» – он безжалостно вколачивал в нее свою похоть...
«Похоже, тюремщики будут хоронить нас обоих! – Силы покидали Эвелин, тело стало скользким от пота... – и откуда он столько сил берет?»
– Оттянусь напоследок! – Хрипел Гарри.
«Убьет! Затрахает! Утащит с собой в могилу! Убьет как Сола или Уолтера! – такие мысли проносились в ее изящной головке. – И зачем я согласилась? С него станется! Пришить друга или подружку ему ничего не стоит!»
Девушка знала норов любовника. В 1937 году во время «прогулки» в горах он прикончил мелкого гангстера Уолтера Сайджа, заподозренного в укрывании части полученных доходов от общака. Такие люди по мнению Гарри не должны били жить и он хладнокровно нанес скрысывшемуся негодяю тридцать два удара ломом в горло и грудь, после чего тело утопил в озере. Ни единого раза не испытал он какого-либо раскаяния за совершенное преступление. «Любая из этих крыс в моей ситуации, поступила бы точно так же!» – зубоскалил он, рассказывая Эвелин подробности убийства.
3 августа 1939 года он похитил и убил мелкого гангстера Сола Гольдштейна, любовника Эвелин, посчитав, что от обладает слишком вкусной женщиной.
«Я трахаюсь в последний раз! В последний раз… – мысленно твердил он, сжимая податливое, жаркое тело в объятиях. – А не придушить ли мне ее, как ту стриплизершу из бара?»
Лампа под потолком тускло горела, Эвелин казалось, что прошло уже много часов...
Наконец, он слез с нее и приказал:
– Встань!
Она повиновалась.
– Пройдись по камере... Медленно! Руки вверх, в стороны и вниз! Туда и обратно... Я хочу запомнить тебя такой, какая ты сейчас. Прекрасная, манящая, доступная и страстная... Честное слово, души твоих предыдущих любовников, что ждут меня там… Умрут от зависти, глядя на то, что я с тобой здесь вытворяю!» Эти воспоминания уйдут со мной в могилу!
– А теперь рассказывай, подробно, что вытворяли с тобой тюремщики!
– Ты хочешь это знать? – Эвелин встала, отвела назад плечи, сделала еще один круг в сумраке камеры. – Для начала мне пришлось самой перед ними раздеться! Полностью! Когда я сняла чулки, они нашли вод резинкой бутылочку с виски. Вылили в раковину, гады! Думали, что оно отравлено!
«Пусть тюремщики следят за нами! Мне все равно, да и Филу тоже, а им – бесплатное удовольствие! – думала она. – А тело у меня действительно замечательное! Я видела горящие глаза тюремщиков!»
– Продолжай! – Глаза у Фила горели. – Если бы вырвался на свободу из этой клдетки, они все очень дорого бы заплатили за твое шоу!
– Не сомневаюсь! – Эвелин никогда не стеснялась своей наготы и гордилась точеным телом, но сейчас ей было особенно в кайф выставлять себя напоказ. – Их глаза просто заливала похоть и они шарили по моей одежде, надеясь найти отравленную иглу или еще что-нибудь! При этом они панически боялись, что сами уколются! Трусы! Демаю. Они стоят у тюремного глазка и следят за нами, толкаясь локтями в очереди!
«Пусть палачи кончают в штаны! Я им даже взгляда не подарю!» Фил сидел на кровати и с удивительной серьезностью смотрел на фланирующую голую даму. Расширившимися зрачками глаз он ощупывал ее тело так, как будто навсегда хотел запечатлеть в мозгу прекрасные извивы.
– А потом мне велели сесть на стол. Вызвали женщинуц и она полезла мне при всех вон туда! – Девушка показала, куда именно!
– Теперь сядь и раздвинь ноги! – скомандовал он. – Хочу полюбоваться также, как и они!
– Вот так я и сидела! – Эвелин послушно села, подтянув колени к подбородку, а потом развела их в стороны. Гангстер поднялся и отступил в угол камеры.
– Вот так. Странно, когда смотришь на женщину в такой позе... – Фил криво улыбнулся.– Какая она у тебя мокрая и горячая! Не скажешь, что это очень красиво...
Эвелин почувствовала, как кровь приливает к ее лицу.
– Не очень красиво? Ах ты, подонок! – Она встала и потянулась к одежде. – Ухожу!
Фил вырвал платье и больно шлепнул ее по ягодице.
– Ай! За что? – вскрикнула Эвелин. – Ой!
– Только так с тобой и можно обращаться... – Он усмехнулся и снова отвесил увесистый шлепок, а потом еще и еще. – И тебе нравится это! Да-да, нравится! Блудница! Не сказать еще хуже! Отшлепаю, как провинившуюся школьницу!
«Он всегда обожал меня шлепать! – Когда ягодицы раскраснелись от ударов, Эвелин ощутила, как приятный жар разливается по телу. – И перед казнью не меняет своих привычек! А ведь он, грешник и козел, на сто процентов прав! Мое грешное тело всегда откликалась на грубость и жестокость, как цветок, раскрывающий свои лепестки солнечным лучам, которые потом засушат его и умертвят! Пусть шлепает!»
Неожиданно удары прекратились.
– У нас есть еще время! – Гангстер перевернул Эвелин на живот и положил ладони на ягодицы. – Я трахну тебя в зад, как в последнюю проститутку!
Гангстер раздвинул их, напрягшийся член вдвинулся в шоколадную дырочку, и скользнул в разгоряченную глубину.
Эвелин охватил сладостный трепет. «Только Фил может доставить мне такое удовольствие! – думала Эвелин, с упоением подмахивая в ритм движениям любовника.. – Остальные мужики думали только о себе! Фил – самый лучший! Как жаль, что его сегодня казнят!»
Боль от ударов быстро прошла, ее тело вновь сделалось уступчивым и отдалось во власть и на милость самца.
Фил теребил и щипал соски, в то время как его член проникал в сокровенную нишу все глубже. Эвелин извивалась под ним, ей стало трудно дышать, она зажмурила глаза, чтобы полнее ощущать сладостные минуты.
Она чувствовала горячее дыхание Фила около уха, «Как сладко кончила! – прошептала она. – Я так долго ждала этого... Я так по тебе соскучилась!»
Но Фил положил любовницу на бок и лег рядом в позе картинок с игральной карты. – Король и дама сплелись валетом! – пропел он слова известной песенки. – Пусть тюремщики нам завидуют! Им так жены не дают!
Она сомкнула губы вокруг члена, язык лег на раскрасневшуюся головку, возбуждая новое, еще более сильное желание...
«И это тоже в последний раз! – Голова мужчины поместилась между раскрытыми ногами Эвелин. – Боже, неужели скоро конец?»
Его жадные губы встретились с набухшими коралловыми губами, втянули и всосали в себя горько-сладкий сок, который источала потаенное местечко...
Эвелин совсем забыла, зачем она сюда пришла. Забыла, что здесь камера смертников, и на них смотрят тюремщики, опасаясь того, что она передаст заключенному яд.
«Они решат, что я могу затрахать его до смерти! – Сейчас для нее не существовало ничего, кроме жесткой мужской силы, которой она обладала. – Это лучше казни на электростуле, но мой любовник слишком силен, чтобы умереть в моих объятиях!
Фил забился, начал двигать бедрами, вдавливая орган в мякоть рта, ненадолго задерживая его там и вновь вытаскивая.
«Я слышал, что моя любовница имеет свое кладбище! – Напряженный член с трудом умещался в ее ротике, зато ловкий язык Фила быстро нашел ключик к замочку клитора. – Они так и не поняли, как сладко уиереть в ее объятиях! Меня то обнимает скоро совсем другая дюбовница!»
Они стремительно приближались к вершине. Фил вскочил, сжал головку члена, отодвигая оргазм, и опрокинул Эвелин направил сардельку в щелку.
– Мой сладкий! – Эвелин умела работать глубинными мускулами и обхватила ими сардельку так, что конвульсии и судороги прокатились по обоим сцепившимся телам.
– Кончаю! – прохрипел он. – Шлюха! Проститутка!
– И я кончаю, – стонала Эвелин, – да, я твоя проститутка!
Потом они долго лежали, не размыкая объятий.
– Ты подарила мне чудесный час. Теперь я готов умереть! – прошептал он. – Мои последние мысли на электрическом стуле будут о тебе!
– Прощай, любимый! – Эвелин смахнула слезу. – Знай, что я никого не любила так, как тебя!
Свидание Гарри Страуса с Эвелин состоялось ровно за час до казни.
Казнь
Свидание Гарри и Эвелин состоялось ровно за час до казни. Гарри оставили, чтобы он мог помолиться и выкурить сигарету. Теперь вместо Эвелин рядом с ним стоял надзиратель. Через несколько минут Фила препроводили в специальную комнату. Здесь стоял дубовый стул, к которому привязали смертника, а к его правой ноге и к голове прикрепили электроды.
– Хочешь сказать последнее слово! – спросил начальник тюрьмы.
Фил помотал головой.
Начальник громко произнес:
– От последнего слова приговоренный отказался! – и сразу позвонил по телефону губернатору штата.
– Казнить! – услышал он и дал сигнал палачу.
Палач нажал красную кнопку и прервал земной путь знаменитого гангстера.
Фил был казнен 12 июня 1941 года. Ему было только тридцать два года. По сей день электрический стул – самый популярный в США способ приведения смертного приговора в исполнение.