Y.Sh.
(третья редакция)
Действующие лица
Татьяна – пожилая актриса, Народная артистка; красивая женщина, с удивительными влажными глазами, полными грусти и веры; выглядит молодо не по годам
Леночка – молодая девушка, актриса-дебютантка; ровно год назад окончила театральный институт; она эмоциональна, красива, энергична, глаза ее необычайно живые и ласковые
Длинный, светлый больничный коридор. У стен стоят небольшие столики – медсестринские посты. Тихо и ненавязчиво светят золоченые бра. Уже вечер, закончился ужин, все больные лежат в своих палатах. Всеобщую мягкую тишину вдруг нарушает энергичный, звонкий стук каблуков. Открывается дверь, и по коридору быстро проходит, словно вспышка, молодая девушка – актриса. Она красива, немного взволнованна, что предает ей еще большую неотразимость. Белый больничный халат облегает ее стройную фигуру. В ее выразительных глазах – радость, а в одной руке – пакет, в другой – большой букет нежно-розовых роз. Она здоровается с медсестрой у поста, что-то спрашивает у нее, благодарит и летит к палате номер 179. Переведя дыхание, девушка осторожно стучит в дверь. И, немного погодя, заходит в палату.
Светом долгожданной улыбки озаряется вся одноместная просторная палата. Лучи тихих сумерек просачиваются через большое прозрачное окно. Слева от окна – кровать, справа – стол и небольшой шкаф. Около кровати стоят тумбочка и торшер. Воздух в палате чист и свеж, необыкновенно пахнет духами ее посетительницы – Народной Артистки, очень красивой женщины с изумительным лицом и большими нежно-смотрящими глазами. Серо-голубые огромные и печальные с серо-зелеными красивыми и восторженными ведут мимолетный разговор.
Л е н о ч к а: Здравствуйте! (дарит цветы)
Т а т ь я н а: Добрый вечер! Спасибо. Мои любимые.
Л е н о ч к а: Заждались? Я только-только из театра: спектакль прошел замечательно, но я ушла сразу, к Вам торопилась. Ну, как здоровье? Как сердце?
Т а т ь я н а: Да, ничего. Все вроде приходит в норму. В театре как?
Л е н о ч к а: Все хорошо. Все уже очень соскучились по Вас. Переживают. (немного погодя) Сегодня спектакль отменили, Ваш спектакль…
Т а т ь я н а: Да? На время отменили или…
Л е н о ч к а: Нет, что Вы! После Вашего выздоровления сразу же возобновят, я лично узнавала. Ведь им хотели сезон открывать. Потом спектакль ставить планируется, по Чехову, кажется. Но все еще только в начале пути. Александр Николаевич желает, чтобы вся труппа присутствовала при обсуждении будущего спектакля. И без Вас тут не обойтись. Его слова. (помолчав) Что это мы все о работе. Сейчас главное – Ваше здоровье. Ой, что же это я глупая такая! (достает из пакета фрукты) Я Вам тут все принесла, что просили: яблоки для иммунитета, виноград зеленый, так, бананы, вот шоколад и Ваш любимый сок шиповника для сердца.
Т а т ь я н а: Спасибо, солнышко. Сколько всего. Да, когда же я это все успею съесть?
Л е н о ч к а: Успеете. Это же фрукты. А! Вот еще йогурты. С клубникой и вишней.
Т а т ь я н а: Спасибо за заботу… (помолчав) Только мне что-то есть не хочется, аппетит пропал. Здоровье уже не то. Сердце играет со мной, напоминает о возрасте. Знаешь, я, когда сюда попала, думала, что это конец. Здесь так тихо, одиноко, что даже страшно. В театр поскорее хочется.
Л е н о ч к а: Не волнуйтесь, пожалуйста. Я говорила с врачом, он сказал, что все будет замечательно. Обычное перенапряжение. С нами это часто бывает. (улыбнулась) Все будет хорошо, скоро выписка. Так что и Вам, и театру долго страдать не придется. Думайте, прошу Вас, только о радостном и веселом. Смотрите, какие чудные розы. Но они, к счастью, выглядят гораздо хуже Вас. (засмеялась)
Т а т ь я н а: Когда-то в молодости, уже работая в театре, в первые годы работы, я сломала ногу. Казалось бы, малость. Однако из-за этого чуть было не сорвался премьерный сезон. Но так как я единственная играла главную роль, спектакль все равно отменили. Меня ждали, приходили в больницу каждый день, вот так, как ты, с цветами, мороженым, фруктами… Никто даже ни слова не сказал о каком-то нарушенном режиме в театре. Все прекрасно понимали и поддерживали меня. Я ведь тоже из-за этого сильно волновалась. Премьера все-таки… А однажды у меня нога что-то сильно разболелась, так Коля с Андрюшей вымазали меня всю мороженным. Вот нам тогда всем досталось от врача, а потом и от художественного руководителя. Но смешно было!.. Да. А теперь… Где это? Куда ушло?
Л е н о ч к а: Ну… Не надо, пожалуйста. Что теперь?
Т а т ь я н а: Теперь то, что есть. Становлюсь никому не нужна. Помнишь последние гастроли? Тогда уже все было заметно и решено…
Л е н о ч к а: Не говорите так! Вы всем нужны! Я проработала в театре всего год, но уже знаю одну важную вещь: как вас любят и не могут без Вас. Поверьте мне, у Вас все впереди. И это все, может, будет гораздо лучше прежнего.
Т а т ь я н а: Скорее все позади. Милая, ты со своим оптимизмом и верой в доброе и прекрасное, что, несомненно, замечательно, в силу своего возраста еще просто многого не замечаешь. Знаешь, когда уходит молодость, тебя забывают, уходит и радость к жизни. Особенно у нас, у актрис.
Л е н о ч к а: Я не могу поверить, что это говорите мне Вы. Конечно, можно сослаться на нахождение в больнице. Но все-таки, откуда у Вас, звезды, Народной Артистки, имеющей и любимую работу, и семью, и верных друзей, такая печаль?
Т а т ь я н а: Жизнь подарила. Вот тебя тоже подарила. Будет кому передать свой опыт, умение, знания. Это же очень важно, чтобы у актера или актрисы был только свой наследник профессии. Тот, на которого всегда можно положиться, который никогда не предаст, который знает истинную цену нашему актерскому мастерству. Талант должен воспитывать только талант. Пусть мне уже сказали adieu, зато у тебя все только-только начинается.
Л е н о ч к а: Я благодарю Вас. Но сейчас речь не обо мне. Ведь это Вас мне судьба послала. И без Вас, не знаю, поехала бы я на гастроли, работала бы в театре вообще. Без Вас мне и актрисой никогда не быть! Меня только очень беспокоят эти Ваши пессимистические настроения. Жизнь – это радость, это свет, это надежда только на лучшее, это настоящая вера. Иначе просто невозможно было бы выжить. Да, конечно, бывают моменты тьмы, случаются сумерки. Вот у меня знаете, сколько таких моментов было? Даже жить не хотелось… Но они проходят, как только человек начинает верить в хорошее, в доброе. Жизнь… Она очень интересна и необычна. Она полна сюрпризов.
Т а т ь я н а: Это только в молодости. Для меня же жизнь трагична и грустна, и это не новость. Наша актерская судьба очень горька и сложна. На этом пути столько соблазнов, столько можно наделать ошибок, испортиться, что я даже начинаю бояться за тебя. Прости, я раньше не говорила тебя этого, не было сил сказать. Эта чистота, эта искренность… Все это так быстро теряется.
Л е н о ч к а: Но тем не менее, именно искренность и честность еще привели меня в театр и познакомили с Вами. Разве это не чудесно?
Т а т ь я н а: Не знаю. Когда-то я тоже рассуждала так. Я была молода и красива, жизнерадостна и энергична, веселилась, шутила, все тогда казалось каким-то чудом и вечной сказкой, даже неудачи. Я признавалась в любви к жизни, как и ты. Но…
Л е н о ч к а: Что «но»! Сейчас же то же самое! Что изменилось?
Т а т ь я н а: Многое… Сейчас… Пойми, когда ты работаешь на пределе, много играешь, тебя любят, знают, хотят видеть, приходит слава. И тогда тебе кажется, что так будет всегда. Но эта нелепая ошибка, осознаешь которую намного позже. После громкого триумфа наступает спад. И хочется, чтобы без тебя ничего не было, чтобы все закрылось: и театр, и мир.
Л е н о ч к а: Это так понимаемо мной…
Т а т ь я н а: Может, это и эгоистично, но это так. Мы стареем, уходит энергия, красота, а людям хочется энергии и красоты постоянно, поэтому они находят другие идеалы, а мы, прежние, уже не те, и нас просто забывают. Это так обидно! Наши судьбы сгорают, как свечи. Наступает одиночество, приходит грусть… Иногда это понимаешь так отчетливо, что уже больше нет сил держаться!
Л е н о ч к а: Вы одиноки? А как же театр, ребенок, я, в конце концов?! Вы очень дороги мне и театру, несмотря ни на какие превратности судьбы и проявления жизни.
Т а т ь я н а: Спасибо. Но театр практически забыл меня, семья и ты – утешение. А играть, творить, да просто работать все равно хочется, как прежде!
Л е н о ч к а: Театр не забыл, я не верю. Я еще раз говорю, что театр Вас очень любит, без Вас он не тот изумительный и прекрасный, сколько бы замечательных актеров в нем не работало. Просто… Помните, наши гастроли в Петербург? Как по дороге поезд остановился? Я еще тогда Вам до двенадцати считала. И он тронулся, полетел, волнуя все вокруг. Помните? Так же и наша актерская жизнь. Она поначалу летит стремительно вперед, ничего не страшась, мчится в безоблачную даль истины и счастья, но нам требуется отдых. Мы, как поезд, останавливаемся на время, но потом снова, набравшись сил, энергии, положительных эмоций, бежим дальше, продолжая догонять бесконечность. Этим мы и остаемся в вечности. Главное – не потерять чувство юности. Вы не потеряли, я знаю. Поверьте, Ваша будущая жизнь – замечательная жизнь. И никак иначе. А пока Вы набираете силы, терпения перед новой дальней дорогой.
Т а т ь я н а: Как трогательно… А ты не подумала, что поезд может остановиться навсегда?
Л е н о ч к а: Обычный может. Но не наш. И не Ваш. Пусть сейчас не так много ролей, как раньше, но Вас по-прежнему любят и ценят. Поверьте мне, Вас никогда не забудут, всегда будут помнить, как и то, что Вы сотворили. Всегда. Одна Ваша Дарья Ивановна из «Провинциалки» Тургенева стоит бесконечных оваций. Можно было бы вообще после этого спектакля ничего не играть. А Нина Заречная? А Мирра из «В списках не значился»? А Таня из пьесы Арбузова? Все это забыть невозможно. А память, она ведь вечна. Память поколений. И наш театр тоже вечен. Отчасти благодаря Вам. Он у нас особенный. Он добрый, любящий, помнящий. Он рождает таких удивительных, талантливейших людей, как Вы. Знаете, я даже подумать раньше не смела, что буду помогать Вам, заботиться, разговаривать о серьезных вещах, от которых зависит жизнь. У меня никогда не было человека, которому я бы могла открыть свою душу до конца, который бы понял меня и научил… Поэтому я выбрала профессию актрисы. Мне казалось, что здесь люди иные – добрые и любящие. И я не ошиблась. Я встретила Вас… И теперь я жить без театра не могу! Я дышу им, чувствую его запах, теплоту его стен, энергию зала, ласку гримерных. В нем все как в доброй детской сказке. И опять же из-за Вас.
Т а т ь я н а: Удивительно… Я только сейчас понимаю, как же люблю наш театр. Да, люблю бесконечно. Хотя все это возраст, эмоции. Театр – это же эмоции. Дай Бог, чтобы они у тебя сохранились как можно дольше, а лучше – навсегда. Но все равно прожив жизнь, уже немного по-другому судишь, говоришь, смотришь на вещи и думаешь.
Л е н о ч к а: Но ведь остается же эта истинная, молодая эмоция?
Т а т ь я н а: Остается или приходит вновь. Вот сейчас даже легче стало. Спокойно и радостно. Чудо?
Л е н о ч к а: Чудо. Вот видите, все меняется. И только в сторону прекрасного и настоящего. Это же Ваш случай. (засмеялась)
Т а т ь я н а: Уже вечер… А помнишь гастроли этим летом на юг? Зеленые горы, зеркальная гладь нашего любимого моря и это вечернее солнце. Сочное, страстное, вечное. Так же и мы, подобно солнцу, заходим и восходим. Сначала дарить свет одним, после другим.
Л е н о ч к а: И так не прерываясь ни на секунду, постоянно, бесконечно…
Т а т ь я н а: Да… Это изумительно хорошо.
Л е н о ч к а: Это прекрасно. Прислушайтесь к тому, как сейчас стучит ваше сердце. Улыбка появляется на Вашем лице, глаза сияют, как когда-то давно.
Т а т ь я н а: Что-то вернулось ко мне. Что-то важное и молодое. Я чувствую.
Л е н о ч к а: Дайте мне Вашу руку. Тихо. Слышите эти шаги? Они нежны, робки и осторожны. Не спугните их, пожалуйста. Они редко к кому приходят снова. Слышите, как они под плеск воспоминаний бережно приближаются к Вам?
Т а т ь я н а: Слышу.
Л е н о ч к а: К Вам возвращается то, что вселяет в Вас любовь к жизни, надежду на счастье и веру в его неизменность. Чудеса рядом, они так близко. Только прислушайтесь, как тут же почувствуете их неповторимое ароматное дыхание роз.
Т а т ь я н а: Молчи. Я знаю, что это. А ты слышишь, как играет тихая, трепетная музыка, волнующая душу? Как она перебирает все струны твоего сердца? Она дарит радость и мудрость, будит воспоминания и успокаивает наши дерзкие мечты. Слышишь ее тонкий запах? Ее простой, но трогающий все существо напев? Чувствуешь, как верна и надежна эта прекрасная, нежная музыка?
Л е н о ч к а: Чувствую. И понимаю, что это за музыка, и зачем так играет в моем сердце.
Т а т ь я н а: Я счастлива.
Л е н о ч к а: Я тоже. Мы с Вами вместе и настоящее, и будущее. Вы- настоящее, потому что здесь, сейчас продолжаете творить так, как никто другой. А будущее, потому что никого не будут так помнить, как Вас… Вы служите искусству, и оно сделало Вас вечной!..
Т а т ь я н а: Настоящее – ты, потому как уже сегодня можешь сказать о чем-то ценном и неизменном так, чтобы тебя услышали и поняли, а это очень непросто. Будущее же из-за того, что все лучшее, серьезное ждет тебя еще впереди.
Л е н о ч к а: И это истина.
Т а т ь я н а: Это правда. «Что есть истина?»
Л е н о ч к а: Наша жизнь, сложная и печальная, но честная и удивительная. (подумав немного) А что есть любовь?
Т а т ь я н а: Наша жизнь.
Л е н о ч к а: Получается, что истина и любовь – одно и то же?
Т а т ь я н а: Не совсем. Я тебе после объясню, что есть что, с моей точки зрения.
Л е н о ч к а: Согласна. Ой, я же совсем забыла сказать самое главное.
Т а т ь я н а(удивленно): Что?
Л е н о ч к а: Так… Сегодня утром нас всех собирал Александр Николаевич и объявил, чтобы мы начинали готовиться… Через месяц весь наш театр идет на гастроли… в Санкт-Петербург! Вы в первом списке!
Т а т ь я н а(немного придя в себя от неожиданной радости): Я верила… Леночка, спасибо…(она еле сдерживает слезы)
Л е н о ч к а: Это не мне спасибо, а театру…
Некоторое время проходит в полном молчании. Может, возможно, услышать только музыку дыхания и биения сердец. Тут, словно вливаясь в это понимание без слов, сначала издалека, а потом все ближе и громче возникает, как что-то давно ожидаемое, звук человеческих голосов и ног. Вместе с ним вторит до трепета знакомый и такой близкий, родной, любимый смех…
Т а т ь я н а(с полными слез и восторга глазами): Наши?
Л е н о ч к а(улыбаясь и плача, почти не произнося голосом, только глазами и головой - душой): Да…
А ровно через месяц, в сентябре, ясным, ранним, прозрачным утром, скорый поезд нес столичный театр на гастроли с Северную Пальмиру, шевеля под собою осеннюю шуршащую уютом траву. Вокруг благоухали спелые цветочные поля, расцветало могучее солнце, тихо напевал свою свежую мелодию опытный ветер, и все было наполнено чистотой и радостью. Веселые воспоминания и счастливые надежды целовали нежные души зрелости и юности. А поезд все мчался и мчался, пытаясь настичь бесконечность…
2008