Я так ненавижу рутину.
Давай нарисуем картину
О мире, который желали
Мы видеть своими глазами.
Красные листья и серые дожди. Обыкновенное начало осени. В комнате горит тусклый свет. Она сидит, смотрит в окно, и глаза наполняются пустотой. На улице ходят люди, ей всё равно. Она одевается и выходит из дому. Мимо неё проплывают тусклые образы тех, кого она не знает и не хочет знать. Ей всё равно, кто они и что с ними будет, её не волнуют эти полумёртвые личности. А единственный её друг – ветер, который будет жить, даже после её смерти. Он путник, идущий неизвестно куда , и смысл его путешествий не известен … На мокрой от дождя остановке заходит в автобус , садится напротив окна , смотрит в небо и шепчет :
- Хочу взлететь в небо, к облакам и звёздам.
Парк, укутанный в оранжево – красное пальто и усеянный лиственными змейками дорожек. Она любила здесь бывать. Ходить между деревьями и наблюдать за тем как плавно падают листья. Иногда, словно маленький ребёнок, брала листья с земли и подкидывала вверх. Это вызывало лёгкую улыбку на её губах. Ветер кружил вокруг неё листья и как – будто пел песню осени. Теперь же этого не было. А на набережной она любила наблюдать за течением воды. Время замерло, но её это уже не тревожит. Ей не хочется никого видеть , она просто не может.
Уже вечером, сидя у окна, она понимает, что есть только один выход. Окно манит, открывается. Разбег … Прыжок … Падение … Время замерло и создалось ощущение, что за пределом твоего тела оно идёт в два раза медленней. В голове проскользнула мысль: «Всё равно ничего уже не вернуть ». И в последнее мгновение на её лице появляется улыбка. Искренняя. Наполненная счастьем и спокойствием. Это не было стремлением привлечь к себе внимание. Просто её жизнь оказалась нитью, которую дёрнули чуть сильней и она оборвалась.
Мечта художника.
Ощущение отчуждённости и запущенности. Неизбежная сырость и прогнившие обои. Неужели такие домишки ещё существуют в столице? Мы проходим мимо них каждый день: с работы домой, на учёбу и обратно, и даже не замечаем, привыкнув к унылому пейзажу. Окна этих домов пыльны, часто с разбитыми стёклами, в которые врывается ветер. В два – три этажа высотой и старым чердаком. Пол всегда деревянный и скрипучий. Лестницы темны. Всё здесь старо. Даже душа будто дряхлеет в этом дальнем чулане жизни. Судьба будто провела черту, и маленькому домику не нашлось в нём места. Здесь не оказываются случайно. Тут нет нелатаной души. Сюда ветер не приносит перемен, а лишь гулко воет в пролётах лестницы, и без того пустынных.
На чердаке этого дома было серо. Каждого входящего в эту тесную комнатушку под самой крышей, которая протекала, не зависимо от сезона, душило ощущение неизбежности чего – то ужасного. Здесь оно было осязаемым и вязким. В первый раз страх настолько парализует, что в голове начинает нервически биться лишь одна мысль: бежать, бежать от сюда на воздух, в жизнь и больше никогда не возвращаться.
Чердак не стал для Алекса домом. Да и мог ли? Душа художника вечно стремиться в небеса, к свету. Только свет этот коснётся не каждого лица, не каждой жизни. Рисовать – воплощать любовь, боль, счастье, страдание и гибель. Вот чем занимался Алекс в своём весьма прискорбном помещение. Соседи его считали милым и безобидным чудаком, а он стремился к своей мечте и покинул эту жизнь, едва родившись для неё. Странные, практически бестелесные фигуры его рисунков: девушки с северными лицами и кукольными ресницами, юноши с ангельскими профилями, знаки и символы, значение которых он сам понимал лишь на уровне небес. Символы окружали его картины и делали их иногда просто завораживающе пугающими. Он никогда не изображал слуг Бога или Дьявола. Никогда. Воплощая свои грёзы и фантазии, которые наполнили его мирок до края. Юноша иногда возвращался к ним, к людям, только лишь для того, чтобы вновь и вновь убеждаться – ему здесь не место. Но ведь существуют же подобные ему! Странные, даже сумасшедшие, влюблённые в запах краски, свои планшеты, кисти, мольберт, желтовато – белую тонированную бумагу. Существуют ли?
На полу валялась полупустая пачка сигарет. Он ненавидел их дымный, горьковатый запах, который въедался в кожу, и обожал. Только сигареты могли вывести его из мира грёз, где он воплощал своих идеальных существ с поразительной детальностью. Только сизый дым сигарет возвращал его в реальность. Но на время.
«Завтра вновь малевать эти портретики весёлых, беззаботных людей с пустыми глазами. Малейшая вольность и сколько недовольства. Искусство, как мало оно теперь значит. Было глупо приезжать сюда. Глупо. Я не жалею. Мама, она чувствовала, что отпускает навсегда. Каким – то особенным, материнским шестым чувством. Мать никогда не понимала моей тоски. Какой тоски? Я и сам теперь не знаю». - Алекс вновь погрузился в своё меланхолично – отрешенное состояние.
Впервые увидев этот город, он навсегда противопоставил его себе. Так мегаполис был не похож на мир, где привык жить юноша. Сначала мелькали бесконечные потоки башен – многоэтажек. Серый пейзаж, но внушающий странное уважение своим всеобъёмлющим простором. Машины с шумом проносились мимо, оставляя лишь запах пыльного дыма. Сколько их! Многополосное движение захватывало его своей динамикой. Этот механизм, в котором, казалось, не было и не могло быть сбоя, работал с точностью секундной стрелки. Потоки проносились и уносились в даль. Потом центральные улицы. Яркие, светящиеся. У этого города не было цвета. Он смеялся, кричал, бурлил. Жил. Всеми фибрами своей души вдыхал углекислый воздух. Пейзаж так быстро менялся, что он успел потерять счёт времени. Вмиг и в вечность. Неслись вперёд и вперёд. Иного движения мегаполис ни себе, ни этим маленьким, бегущим человечкам не позволял.
В последнее время Алекс находил успокоение в странном несуществующем монологе с душой:
«Что значит искусство? Бог сотворил человека и наделил его талантами. Или они от Дьявола? Я хочу лишь приблизиться к тебе и понять. Понять больше, чем вижу и слышу, больше, чем можно понять человеческим умом. Нарисовать любовь. Но разве это возможно. Бесцельный труд – то, на что ушли годы. И будут уходить. Чтобы прозреть, надо отрешиться от мира, разорвать его путы. А если это ошибка? И прозрения нельзя достичь, потому что оно за гранью понимания. Я рисовал и открывал много нового для себя, но любовь так и не открылась мне. Ни в образе девушки с бездонным взглядом, ни в лице юноши, страдающем. Я рисовал их прекрасными, чтобы все увидели, что красота людьми ещё не утеряна . Они живые лишь внешне, но не одухотворены. Мои краски были темны. Свет этого дома давно угас. Я не хочу тревожить вечный сон людей, живших и живущих здесь. Но свет, я мечтаю о нём ».
Он часто думал о назначении искусства. Зачем он работает? Ради себя – да, он любил рисовать, погружался в работу целиком, но этого недостаточно. Он мечтал нарисовать любовь. Странное желание, почти неуловимое, его преследовало повсюду. Любовь в его картинах будто терялась, рассеивалась. Это не ангельская улыбка, не страстные глаза, не полёт и не жар ада. Дымный вкус сигарет затопил всё вокруг и кружился туманом вокруг одиноко стоявшего мольберта.
«Давно пора выбросить все мои картинки. Бесполезные, никому не нужные!».
Он так быстро вырывался из оков любви к своим героиням именно потому, что не мог нарисовать любовь. Бестелесные, они и чувствовали наполовину. Бессмертие отняло у них жизнь.
Алекс не стал выкидывать ни одного своего творения. Он решил не сдаваться, вот так просто.
Свет любви.
«Как только я решился? Один, совсем один, в никуда? Хотя нет, не в никуда, а в художественный университет. Замахнулся …». – Мысли Алекса мешались в бессвязный комок слов. Но он хотел учиться, хотел добиться своей высокой цели. Поэтому и не отступил ни на шаг.
Он чудом вошёл в число тех, кто мог три месяца заниматься на курсах бесплатно. Подрабатывая натурщиком, чтобы водились хоть какие – то деньги. Писал портреты людей на набережной.
Его работы понравились комиссии. О чудо! Как он был счастлив.
- Немного необычный подход, – сказал тогда один из ректоров факультета Алекса, - но в целом это выдаёт в вас творчески мыслящую личность. Можете начать заниматься с будущей недели, но учтите, на экзаменах вы должны быть готовы к штудии.
Он сидел на полу своей маленькой комнатушки и смотрел на клочки тёмного неба. В противоположном углу комнаты стоял почти законченный портрет удивительной красоты девушки.
Уже с начала учебной недели Алекс выделил её среди всех натурщиц. Она покорила его своими не естественно живыми и полными необычного света глазами. Глаза манящие своей теплотой и любовью. Весь её образ был наполнен небесной нежностью и красотой, какой он никогда не видел в этом сером мире. Он лишь представлял подобную красоту и одаривал ею героинь на своих полотнах. Она была холодно – прекрасна, чёрные пряди её волос спадали на бледные хрупкие плечи и спускались по всему телу. То ли прекрасное введенье, то ли дьяволица воплоти, она манила к себе и в тоже время отталкивала, порой скользящим холодком во взгляде.
Такой же необычной красотой, как и внешность, обладало её имя – Лилия. Она вмиг покорила сердце юноши. Алексу вдруг захотелось запечатлеть её черты на полотне, чтобы в будущем, когда их не станет, люди смотрели на неё и чувствовали любовь света источающегося из её взора.
- Будто божественный свет с лица льётся. Ты, наверно, очень талантлив, если картины почти дышат. – Как подойдя со спины Алекса и увидев его картину, Лилия не удержала своего восхищения. – Кажется, что дрожат реснички. Во всём дыхание. Нет, ты всё же настоящий художник. Только ты не меня нарисовал, а богиню, ангела.
- Я не рисую ангелов. Они слишком призрачны. Эта девушка ты. Просто взгляд с другой стороны. - Ответил тогда, скованный и смущённый похвалой прекрасного создания, юноша.
- Ты ведь покажешь мне её как закончишь?
- Я подарю её тебе. Ведь я рисую для тебя.
В тот момент, словно искра прошла между ними, разжигая пламя огня. Они стали встречаться и вскоре не могли пробыть и дня друг без друга. Они теперь оба ощущали тот свет, что искал Алекс.
Призрак смерти.
Улыбкой мёртвого скелета
Ты «засветилась» в темноте;
Кроваво – отражённым светом
Буркала предвещали смерть…
Это случилось, осенним днём, когда Лилия и Алекс прогуливались по парку, обсуждая учёбу и их будущее. Казалось, именно тогда жизнь так несправедливо оборвалась. Я не стану описывать дословно, что тогда произошло, ибо несчастный юноша не сможет рассказать эту историю, уже никогда не сможет. Девушка же перенесла леденящий ужас шок и ещё не скоро сможет от него оправиться.
Они уже собирались идти домой, как неожиданно на их пути встретились двое незнакомых молодых парней. Оба были вооружены ножами. С виду это были обычные воришки. Но у Алекса и его девушки ничего не было драгоценного. Тогда воришки просто отобрали всё, что, по их мнению, представляло ценность: часы, мобильный телефон и плеер. То, что произошло дальше, приобрело окрас алой крови. Поняв, что у Алекса забирать больше нечего, один из грабителей достал нож, призывая второго последовать его примеру. Они нанесли … около 50 ударов ножом. Лилия была ранена в живот. Она помнит, как Алекс толкнул её в сторону и крикнул:
- Беги!
Это были его последние слова. Возможно, раньше жизнь не представляла для него смысла и пугала своей серостью. Но встретив её, он захотел жить вечно.
Спустя месяц.
Лилия сидела под высоким размашистым дубом, ощущая прохладу наступающего вечера. Солнце уже заходило за горизонт.
Ветер колыхал кроны деревьев и пробегал по высокой траве около набережной.
Она тяжело вздохнула. Сколько боли накопилось в её сердце.
Лилия сидела неподалёку от того места, где месяц назад убили того, кого она любила больше своей жизни. Он был для неё всем, и теперь её словно опустошили… словно тоже убили. Убийц поймали. Но разве это вернёт ей его?
Её не было на похоронах Алекса. Врач в больнице боялся за её состояние как физическое, так и душевное.
И вот в полном одиночестве, опустошённая внутри она сидит и думает: «Смерть несправедлива и нелогична. И жизнь тоже! Если бы всё было справедливо, я тоже должна была умереть вместе с ним. А я жива. Эти двое, ведь они тоже живы. И всё безнаказанно».
- Алекс. – тихо позвала Лилия – Алекс…
И будто бы он снова перед ней, словно живой – короткий ёжик волос, правильные черты лица. Он движется к ней, его глаза полны любви и … скорби – ведь они никогда больше не будут вместе в этом мире. Никогда.
- Алекс! – по щекам Лилии текли слёзы. Она протянула к нему руку.
Лилия закрыла на мгновение глаза, влажные от слёз. И больше нет его образа перед ней – только лесная тишь.Ветер бегло пролетел сквозь деревья и отправился дальше, навстречу новым раздольям.
Лилия легла под деревом и вновь заплакала. От обиды, от злости… от нескончаемой любви.
Девушка с кинжалом в руках с портрета, смотрела в пыльную глубь чердака. Солнце яркой полосой рассекло комнату. Он больше не вернётся сюда. Любовь, покой, и счастье навсегда окутали его. И никогда больше не отпустят.