Если у человека есть настоящая родина, то самое лучшее, что можно сделать, — это отказаться от нее, потому что от того настоящего, что в ней есть, отказаться невозможно.
Приблизительно так размышлял о родине Франц Кафка, и эту мысль подтверждали своими жизненными историями многие известные творческие люди.
Но одно дело покинуть родину в поисках новых миров и приключений, а другое дело, когда это все происходит в детстве по воле судьбы или родителей.
И чем тогда становится для нас родина?
Географической точкой на карте?
Просто словом?
Или все-таки чем-то еще?
Мне думается, что есть нечто загадочное в том, как, где и когда человек появляется на свет.
Мистика календарей и предсказания астрологов?
«Место силы?» — как любил говаривать Карлос Кастанеда.
Не знаю.
Не решил.
Об этом и будет моя история.
Юность моя пришлась на удивительное время робкой свободы.
Умер Брежнев.
Терять больше уже было нечего, и я, как настоящий герой ненашего времени, поехал из родного старого волшебного Львова на Кавказ в поисках истины и приключений.
Прожив полгода в горах,
в старом селе Уркарах,
услышал я разговор
про странную Песню Гор,
что голосом ветра звучит
так, что сердце стучит,
если пешком в ночи
идти по тропе в Кубачи...
Короче, дамы и господа, горы невыносимо величественны и прекрасны!
Кавказ остается в сердце.
Как и завещал великий Михаил Юрьевич.
Пришло время, и я спустился к побережью Каспийского моря, в город Махачкала, бывший Порт-Петровск, лежащий неподалеку от того места, где старый восточный джинн, пролетая, высыпал набившийся в остроносую туфлю песок, и возник бархан Сары-Кум, породивший самый великий мираж в истории кино — «Белое солнце пустыни».
В этом городе я женился, и через год у меня родилась дочь.
Про нее и будет мой рассказ. Про дочь Алису и про то, с чего начинается родина.
Я положил жену на сохранение в пятницу, 23 августа 1987 года, и пошел покупать ванночку для купания малютки. После недолгих размышлений я выбрал чугунную ванночку за 8 рублей, а не пластмассовую за 26, что позволило мне сэкономить 18 рублей и купить на них 10 бутылок красного сухого, чтобы обмыть ванночку и снять нервное напряжение перед родами. Ко мне на помощь пришел Максим Гребешков-Гольденберг — музыкант, лидер группы «Поле Чудес», которая в тот момент была в Махачкале.
Чугунная ванночка оказалась очень тяжелой и очень большой, и поэтому было принято решение слить все спиртное в огромную хозяйскую компотницу.
И мы наполнили до краев хрустальную бадью.
Квартиру мы снимали на улице Пугачева, и в этот ответственный момент ко мне в гости зашел Муслим Муслимов — покойный сын покойного директора «Дагэнерго».
Он зашел проверить, как идет подготовка к родам, и был удивлен.
— А как же вы наливаете? — строго спросил Муслим.
В ответ Макс, ухмыльнувшись, зачерпнул из хрустальной бадьи большой фарфоровой чашкой и молча протянул Муслиму.
Мусик остался доволен.
И вот, в разгар этого напряженного ожидания рождения на свет нового человека, мы рассуждали.
Я помню, что думал в тот момент, что детей мы рожаем из чистого эгоизма.
Дарим им жизнь.
Выпускаем в этот очень несовершенный, полный страданий мир.
Дарим им жизнь, обрекая на смерть.
Потому что так хотим.
Потому что хотим любви.
Хотим любить и хотим, чтобы нас любили.
Бескорыстно и сильно будет любить новое существо своих родителей.
Маленькое зависит от большого.
Так устроен мир, в котором мы хотим продлиться и любить себя в своем продолжении.
Весь этот бред прервал телефонный звонок из больницы в субботу утром.
Началось.
Я побежал в больницу.
Там, в приемном покое, я ожидал, волнуясь, в обществе огромного аварца, который тоже ждал результатов от своей жены.
Моя родила первой.
Точнее, это были не роды, а кесарево.
И каждые 10 минут мне сообщали о происходящем.
Спускалась медсестра и сообщала: «Разрезали». «Извлекают». «Обвитие».
— Кто? — не выдержал я.
— Девочка! Раздышалась! — радостно ответила медсестра.
— Лучше камень, чем девочка, — тихо сказал аварец, у которого уже было три дочери.
И в этот момент в мире стало на одного человека больше.
Я стал отцом. Мир изменился и наполнился необычайным смыслом.
Мы назвали ее Алиса, подразумевая, что страна наша полна чудес и кроликов.
Я помню, как кричал в истерике под роддомом, когда махачкалинская чиновница из загса отказалась дать нашей девочке двойную фамилию, сославшись на то, что для этого нужно, чтобы родители были знаменитыми.
— Мы будем знаменитыми! — кричал я пьяный и счастливый, и жене было за меня неловко.
И началась новая жизнь.
В течение месяца нас приходили поздравить толпы людей.
Это был непрекращающийся праздник.
Кафе «Причал», в котором я когда-то работал грузчиком, прислало продуктовые дары, включая мясо, отрезанное от куска, предназначенного для самого директора ТоргМорТранса. Мы накрыли стол и начали принимать гостей.
Поздравить приходили: Магомед Магомедов и пол его театра, Намруд Басриев и пол его театра, Путерброты, Бройтманы, Бачинские, Чейшвилли, Муслимовы, Гарунов и Магатова, Тимур Сулейманов с Юлей Ивановой, Шамиль Гасанов с друзьями, Стасик Петлинский, Миша Краковский, Мурад Ильясаджиев, друзья из училища имени Джемала и даже Боря Гребенщиков, который со своей командой в это время тусовал в Махачкале и собирался давать тот единственный концерт «Аквариума» - это вспоминают до сих пор.
Режиссер Русского театра Лелянова и ее муж, актер того же театра Данилевич, учили нас купать ребенка. Алёна Иванова - жена Муслима и её дочь Пепа были первыми нянями и сиделками.
И всем им, этим людям, мне хочется крикнуть через годы: «Салам!», потому что в этом мире хаоса самое ценное — это островки сентиментальной привязанности, на которых живут наши близкие и родные...
Где вы, друзья!
Где вольный ваш припев?
Еще вчера, за столик наш присев,
Беспечные, вы бражничали с нами…
И прилегли, от жизни охмелев!
Месяц мы отмечали рождение Алисы, и закончилось все грандиозным праздником под нашими окнами — в соседнем дворе Марина Матаева выходила замуж, и «Лезгинка» зажигала!
Был невероятный праздник с танцами и песнями.
А через год приехал в гости мой двоюродный брат Игорь.
Он был уже крутым бизнесменом и, посмотрев на махачкалинскую жизнь образца 1987 года, спросил:
— А сколько вы еще собираетесь тут жить?
— Ну, вот Алиса начнет ходить, — невнятно забормотал я в ответ.
— Ходить? В школу? — спросил брат.
И через два месяца мы уехали во Львов начинать новую активную жизнь.
Во Львов Алиса попала, когда ей был один годик, и пошла в украинский садик, а потом и в школу, изумляя и радуя старых бендеровцев своим чистым украинским языком, который они никак не ожидали услышать от черноволосой узкоглазой девочки.
И росла Алиса в старинном городе Львове в удивительное время путчей и гкчп в атмосфере любви и свободы, в золотых лучах заката старого мира.
в 1995-м мы уехали к моим родителям в Германию, и Алиса поступила в гимназию.
В результате сегодня родным языком для нее стал немецкий.
По-русски она еще говорит, а вот украинский уже только понимает.
А я…
Какие-то польские ученые в шестидесятые годы вычислили, что по уровню психологического стресса эмиграцию можно приравнять к нескольким годам в концлагере.
Теперь я понимаю, что они правы.
Да — одиночество, да — язык, да — чужой мир, и сетчатка глаза не узнает привычные очертания любимого и начинает бесконечно слезиться, и многое другое, иное, тоскливое и несчастное, неразличимое в сумерках... впрочем, и сумерки тут другие.
И я не выдержал и уехал в Москву.
И работал там. Был художником - делал выставки и перформансы и показы моделей, работал политтехнологом (выигрывал выборы), а потом строил свое издательство «Запасный выход» и издавал хорошие книги внутри Садового кольца.
http://ee-records.de/projects_books.php
Я жил тогда на Ленинградском проспекте в писательском доме, в квартире Андрея Георгиевича Битова, которую он мне любезно сдал во время нашей совместной работы. Большая просторная квартира, этажом выше Фазиль Искандер (до сих пор должен ему ножницы и отвертку), этажом ниже Белла Ахмадулина.
С торца дома была Клиника головной боли доктора Вейна.
Алиса приезжала ко мне на каникулы.
Мы много гуляли по Москве, по выставкам, клубам, тусовкам, по той удивительной Москве на стыке тысячелетий.
Потом дома вместе готовили ужин и смотрели кино и мультики.
Как-то к Алисе пришла ее младшая двоюродная сестра Лена, и они уселись смотреть мультфильм «Покахонтас».
Обе девочки: и Алиса, и Лена — наполовину кореянки — были удивительно похожи на героиню мультфильма из какого-то племени американских индейцев.
И вот там такой момент: Покахонтас говорит главному герою, красавцу-блондину, приплывшему на корабле из чужой страны: «А можешь ли ты спеть Песню Гор голосами ветра?» И герой растерялся.
И тут Алиса говорит Лене: «А я знаю такую песню, я родилась в горах!»
Лена, конечно, удивилась, но и я тоже. «Откуда ты знаешь?» — спросил я.
«Мама рассказывала, что я родилась в Махачкале, и я очень хочу туда поехать, ведь там моя родина. Есть же такое слово — Родина?»
«Есть такое слово», — ответил я и весь вечер рассказывал ей про Дагестан.
Про Уркарах, в котором жил, про Махачкалу, про то, как вкусно есть зеленые яблоки, сидя в порту на старом деревянном причале и бросая огрызки в воду.
Через неделю я провожал Алису в Германию из Шереметьево-2.
Вместе с Алисой летел мой друг русский писатель Слава Курицын, и я был очень рад, что девочка летит не одна, и в аэропорту мы выпили.
На паспортном контроле выяснилось, что у нее просрочен паспорт.
Это был немецкий путешественный паспорт. Алисе 13 лет.
Все это вызвало подозрение, и таможня решила разобраться, что к чему.
Что это за маленькая узкоглазая девочка с немецким паспортом.
Курицына пропустили, а Алису задержали и устроили допрос.
— Кто ты, девочка? — спрашивает строгая таможенница.
И напряжение ее голоса театрально растет от спокойного до почти истерического крика в конце допроса.
— Я — Алиса Бергер-Мун.
— Кто ты по национальности?
— Вы не смеете задавать ребенку такие пошлые вопросы! — начал акцию защиты и протеста пьяный русский писатель Курицын, и менты увели его в сторону.
— Я наполовину кореянка, наполовину еврейка.
— Где ты живешь?
— В Германии.
— А почему?
— Мы там живем, у меня вид на жительство.
— А тут написано, что ты гражданка Украины...
— Да, я гражданка Украины. Раньше я жила во Львове.
— А почему же тут стоит штамп Махачкалы? — разоблачительно визжит тетенька.
Алиса совершенно спокойно, с европейской улыбкой смотрит тетке в лицо своими восточными глазами.
— Потому что я там родилась - это моя родина.
Знаете такое слово — Родина?
Знаете Песню Гор, которую поют голосами ветра?