Записки Экзорциста: Ритейская Нимфа
Была уже почти полночь, а мы все еще сидели у костра, не решаясь разойтись по палаткам: двое усталых путников, волей судьбы встретившихся на широком плато у подножия Тибетских гор. Её звали Алиса. Она была невысокой, стройной шатенкой, на все взирающей полуприкрытыми задумчивыми глазами, в которых горели искры то голубого, то зеленого оттенка. Еще с полудня, когда мы встретились, наши беседы не затихали ни на секунду, и сейчас, когда ночная пелена затянула небо и рассыпала холодно мерцающие слезы звезд, наш разговор ушел от обсуждения новостей далекого города к глубоко философским темам. Я мало говорил, в основном – слушал. Моя спутница обладала мягким, слегка звенящим в ночной тишине голосом. Это был голос, в котором не хотелось сомневаться, в который хотелось верить, будто он не мог лгать или ошибаться. Это был голос не человека, но сирены. Вслушиваясь в речи Алисы, я то и дело возвращался к размышлениям о том, сколько дорог было пройдено этой юной девушкой, сколько человеческих судеб она видела, сколько диковинных мест посетила. Каждая история, которую она рассказывала мне, тихо сидя слева от меня, обхватив руками колени, устремив взгляд куда-то в ночную даль, была несомненным кладом для любого уважающего себя мыслителя. И я, как уважающий себя мыслитель, с трепетом, достойным ребенка, но не взрослого мужчины, жадно вслушивался в её слова.
Она говорила много. Она много знала. Печальное запустение городов-призраков в лесных дебрях Японии, одинокая задумчивость могильников в Северной Африке, бескрайняя твердость ледяных берегов Канады – она изливала мне свои самые яркие переживания, накопленные за всю жизнь. Казалось, в мире не существовало таких мест, где не ступала её нога. Она рассказывала о неповторимом таинственном духе одних мест, о полном мистических знамений прошлом других, о непередаваемой природной красоте третьих, периодически отвлекаясь и начиная рассуждать о самом аморфном в нашем бытие: о Боге, о жизни, о смерти. Много часов я просидел рядом с ней у костра, не издавая ни звука, и вот, наконец, она, видимо заметив это, спросила:
-Ты спишь?
- Нет, Алиса, я просто очарован твоим голосом.
- Разве в нем есть что-то особенное? – Она склонила голову ко мне и улыбнулась.
Я задумался, отрешенно вглядываясь в пики нависающих гор. Меня захлестнули волны воспоминаний. Я, воодушевленный историями своей спутницы, начал вспоминать свои дороги, о которых всегда старался забыть. Мои раздумья прервал голос, будто вырванный из тягостных воспоминаний:
- Рахт, ответь…
- Твой голос похож на голос нимфы. – Тихо выговорил я.
- Нимфы? – Девушка выглядела скорее обрадованной, нежели удивленной. – А может я и есть прекрасная нимфа, пришедшая из озерных глубин?
- Исключено, Алиса. Последняя нимфа была убита десять лет назад.
- Откуда ты знаешь? – Улыбка мгновенно исчезла с её лица.
- Она была убита мной.
Спутница долго и сосредоточенно смотрела в мои глаза. Её взгляд, в котором играли красноватые языки пламени костра, отражал теперь странную смесь из удивления и ненависти. Таким взглядом обычно награждают своего обидчика жертвы неожиданных злых шуток. Некоторое время спустя, Алиса прошептала, придвинувшись ближе ко мне:
- Расскажи, как это произошло?
Мыслями я уже давно окунулся в прошлое, и ждал только этой просьбы. Не отрывая пустого взгляда от горных пиков, я начал свой рассказ…
* * *
Как я уже сказал, это было десять лет назад. Я был тогда еще совсем молод. Мне было семнадцать. С этого случая для меня была открыта дорога в экзорцисты. Однако цена этой дороги, этого призвания, как я считал тогда, когда мои чувства были свежи, и как я считаю сейчас, несколько раз все взвесив и переосмыслив, была слишком велика.
Воспитанный семьей набожных фермеров и с детских лет отданный на воспитание в церковную школу, я рос как будущий защитник веры. Мне пророчили великое будущее: кто – роль пастыря, кто – роль истребителя демонов. С ранних лет я явил недюжинные способности к бою и нерушимую волю. Со временем, одряхлевшие священники один за другим оставили этот мир, и я попал под влияние католического ордена, непризнаваемого официальной церковью. Это был орден экзорцистов.
В возрасте пятнадцати лет, меня взяли на обучение в скрытый от посторонних глаз храм-монастырь, не носящий никакого конкретного названия. Местная братия была немногочисленна и состояла сплошь из полусумасшедших монахов, видящих всюду явления сатаны. Думаю, нет необходимости описывать подробности моих бредовых тренировок и уроков послушания. Стоит отметить только то, что на исходе семнадцатого года я вплотную подошел к обретению звания почетного экзорциста. Разумеется, безумцы, составляющие орден принципиально не могли позволить мне стать экзорцистом просто так. Мне предложили пройти испытание. Суть его была проста: найти и уничтожить любое исчадье ада. Мне дали несколько зацепок, которые я добросовестно проверил, но ни одна из них меня не привела к демонам, однако в одном из своих путешествий, я натолкнулся на дряхлого слепого странника, который поведал мне о недавно встреченном «чуде».
От старика я узнал, что в окрестностях городка Ритей, в Швейцарии, обитает таинственная лесная дева, которая, по преданию, может творить чудеса. Эта история меня заинтересовала как шанс покончить с глупым заданием безумных монахов и получить, наконец, доступ к вершинам мудрости старых экзорцистов ордена. И тогда я отправился в Ритей. Отправился, чтобы выследить и убить лесную деву… О, как глуп и амбициозен я тогда был!
После пары месяцев поисков, я прибыл в тот самый городок и сразу начал расспрашивать у местных жителей об их чудесной соседке. Я встретил весьма недоброжелательное отношение, люди откровенно злобно намекали мне, что «незваному гостю в широкополой шляпе и со старым серебряным карабином на плече было бы неплохо убраться туда, откуда он пришел и не ворошить местные тайны». Тогда мне пришлось действовать скрытно. В течение еще недели я следил за жителями Ритея, отмечая все их ночные блуждания по лесам, и подслушивал некоторые разговоры. Они, действительно, нередко рассуждали о «святой из леса». Однажды, любопытство взяло верх надо мной. Я выследил одну из местных девушек в лесу и заставил её под дулом карабина рассказать все, что она знала… Боже, я тогда действовал более мерзко, чем нечисть, которую рвался истреблять.
В любом случае, итогом моих стараний стало обнаружение пещеры глубоко в лесу, в которой, судя по всему, обитала лесная демоница. Перед тем, как входить, я тщательно прочесал местность. Перед пещерой находился глубокий пруд, поросший кувшинками и ряской, вокруг пещеры была почти непроходимая стена леса. Не было никаких намеков на присутствие зла. Изучив местность, подготовив оружие к бою, я, наконец, решился войти туда. Пещера была неглубокой, почти сразу моему взору предстала девушка с ярко голубыми волосами, сидящая на камне в центре небольшой залы, украшенной по периметру полуразрушенными колоннами, будто поддерживающими свод пещеры. Я навел дуло на грудь девушки, плохо скрываемую под ветхой одеждой из листьев и виноградных лоз, и она удивленно спросила:
- Зачем ты пришел, мальчик?
- Чтобы убить тебя, порождение Ада! – Я передернул затвор, готовясь в любой момент спустить курок.
- Убить меня? – Девушка недоверчиво покосилась на оружие, потом пристально посмотрела мне в глаза и продолжила, - Кто ты?
- Не важно…
- Очень важно! – Она встала и подалась вперед, чтобы сделать шаг ко мне, но замерла, остановленная предупредительным выстрелом, поцарапавшим её нежное плечо.
- Просто постой на месте.
Я напряженно размышлял. В моих руках была сила, позволяющая в тот же момент поставить точку на этой истории. Однако я не видел перед собой демона, как ни старался его разглядеть. Передо мной стояла беззащитная девушка, зажмурившаяся от боли в плече. Из глубин сознания появился фантом стыда за содеянное. Задумчиво смотря мимо девушки, усмехнувшись, я вымолвил:
- И зачем я выстрелил?
Дева ничего не ответила. Она пристально посмотрела мне в глаза. В её взгляде я видел сочувствие. Она сделала шаг. В её глазах читалось сожаление о моей судьбе. Она сделала шаг. Я чувствовал, как её мягкий взор лечит любую из моих душевных ран. Она сделала шаг, оказавшись в метре от меня и уперевшись грудью в ствол карабина.
Её близость пугала и раздражала меня. Взращенный в безумии, я не умел и не желал быть к кому-либо так близко, я привык видеть мир через прицел верного оружия и со словами молитвы на устах, для меня этого было достаточно. Мне хотелось поскорее спустить курок и уйти, не дав её взгляду пробраться дальше в мою душу. Но меня захлестнуло сомнение.
Руки лесной чудесницы легли мне на плечи, и ловким движением тела, она скользнула сбоку от ружья, прижавшись ко мне. Она шептала что-то мне в ухо, но я не слышал. Я стоял в оцепенении, смотря остекленевшими глазами прямо перед собой. «Тебе больно» - выхватил мой разум из её слов. Да, мне было больно. «Ты запутался» - вновь расслышал я. Еще как запутался. Я опустил карабин и повернулся в сторону девушки, уперевшись в её лицо взглядом. Теперь мы молчали, разглядывая друг друга.
- Рахт, - Сказал я, наконец.
- Рахт? – Изумленно промолвила девушка, пустив руки и отойдя на шаг.
- Рахт. – Подтвердил я, кивая головой. – Это ответ на твой последний вопрос. Так меня зовут. Я – экзорцист безымянного ордена.
- И что же привело тебя сюда, юный Рахт?
- Стало быть, желание избавить мир от твоего существования. – Сухо ответил я, лениво пожав плечами.
- А… Зачем тебе это? – Она взирала на меня с любопытством, достойным ребенка.
- Экзорцистам свойственно…
В её глазах я заметил понимание. Она осознала положение вещей. Она была порождением чуждого мира, а я – человеком, чьим призванием было подобных существ изгонять… Уничтожать. Так мы и стояли, обреченные быть вечными недругами, но пылавшие нездоровым интересом друг к другу.
* * *
Я прервал свой рассказ и, отдался приятным воспоминаниям. Образы далекого прошлого, улыбка милой нимфы и безмятежность той счастливой поры нахлынули и парализовали мой разум. Я старался продолжить свой рассказ, но не мог. На глазах проступила влага, и я склонил голову, глядя теперь на вялый танец пламенных языков костра. Это была самая страшная форма одиночества, когда тебя с твоей любимой разделяет не расстояние, а время. Я улыбался, но улыбка моя сочилась горькими слезами по несбывшимся мечтаниям. Мои муки прервал нежный голос Алисы:
- Что было дальше?
- А дальше было многое. Я остался с ней, делая вид, что всего лишь хочу проследить за ней и убедиться, что она действительно не несет зла. Но кто бы в это поверил? Кристально чистая ложь влюбленного мальчишки. Её звали Гиа. Она была нимфой, хранившей тот маленький пруд у пещеры. Местные жители иногда навещали её, делая всевозможные подношения, а взамен брали немного воды из пруда. Эта вода исцеляла. Так что Гиа была более святой, нежели демоницей. Мы с ней полюбили друг друга и счастливо жили вместе несколько месяцев. О, какие это были времена… Лунные ночи, проникнутые тихим осенним спокойствием… Бесконечные истории не знавшей старости прекрасной нимфы, видевшей много веков в своей жизни… Я был счастлив. Я желал защищать её и быть с ней вечно. Я решительно не верил, что в мире есть место случаям, способным разрушить мирный уклад жизни этой милой девы.
Я вздохнул и сжал кулак.
- Увы, я был не прав. Мирная жизнь усыпила во мне дух бойца. И я потерял осторожность. Однажды, возвращаясь с охоты к пещере, в которой мы с Гиа жили теперь вместе, я заметил странные перемены в пруду. Живность в нем погибла. Рыбы плавали на поверхности, устремив в воздух свои вздувшиеся брюшки, растения зачахли, вода была странно мутной. Я заметил на берегу пруда склянку, слишком сильно мне знакомую. Еще в ту минуту в мое сердце забралось зерно осознания беды. В ужасе, я рванулся к нимфе и замер на входе в пещеру. Она встретила меня безумным взглядом. Кожа её была сера и суха, волосы – растрепаны, вместо изящных ногтей концы тонких скрюченных пальцев венчали грязные окровавленные когти. Эти перемены повергли меня в шок. Я ясно видел, что это существо, шипящее и угрожающе скалящееся, уже не Гиа, а её уже нет. Она куда-то спряталась, оставив вместо себя это полоумное чудовище… Так внезапно все ушло…
- Что произошло? – Прошептала Алиса.
- Пруд. Он был отравлен. Пруд погиб. И его хранительница обезумела… Это защитная реакция любой нимфы. Когда их источник воды находится в опасности, они начинают ревностно его защищать, потому что их заводь – это их душа, их причина существования. В случае Гиа, душа нимфы ушла вместе с прудом, а тело наполнилось злобой ко всему живому. Она напала на меня. Как я ни пытался её успокоить, у меня ничего не вышло. Я отбил её атаку, и она сбежала в лес. В ту ночь, она устроила настоящую бойню в Ритее, разливая в мире ненависть существа, все естество которого было уничтожено… И тогда…
Я вновь осекся. Выговорить эту фразу было невыносимо сложно теперь, когда я вновь был во власти тех жутких дней. Мое тело трясло от боли…
- И тогда? – Алиса смотрела мне прямо в глаза.
- И тогда я … изгнал её.
Только через несколько минут, полных тишины и гулких ударов сердца, я смог продолжить:
- Я прервал её страдания всего одной серебряной пулей. Я не могу передать всего, что я чувствовал в этот момент. Да и чувствовал ли я что-либо? Этот тугой сверток эмоций невозможно ощутить – это не дано человеку. Я будто выгорел изнутри, поступал как пустой… Не могу это точнее описать. Мое сердце будто остановилось вместе с сердцем Гиа. Милой Гиа… Я просто знал, что иными средствами ей уже не помочь. Я просто оставил её в прошлом, которое её радостно принимало и оградил от будущего, столь жестоко над ней надругавшегося. И в настоящем оставался сам, как стена, хранящая о ней память… Что за бред я несу… Это… Это тяжело дается…
Я тяжело вздохнул. Алиса молчала. На её глазах я видел слезы. У меня не оставалось сил, язык болел от той тяжести, с которой ему давался этот рассказ, но я уже не мог остановиться, пока история не была окончена:
- Я не хоронил её. Я отнес её обратно к пещере и вернул бездыханное тело в источник, который когда-то её породил. Я вошел в пруд и опустил Гиа в воду, расслабил хватку, отпустил холодное тело плыть по воле воды. У меня не было сил прощаться, дарить последний поцелуй… Я просто стоял и молча смотрел, как лицо моей любимой тает в недрах мутной воды. Это чувство, когда ты знаешь, что видишь лицо самого дорогого человека в твоей жизни в последний раз… Оно убивает. Ты понимаешь, что тебе больше не увидеть её улыбку, не услышать её смех, не обнять её… Что все ушло. Все исчезло. Ничего больше не будет. Никогда. Все тело напрягается, будто готово в этот же миг броситься к ней, будто в его власти остановить её, утопающую, бездыханную, поднять, вдохнуть жизнь, обнять… А потом я остался один. Только полдень окружил меня затаившимся в тишине лесом. Лесом, который был, но никогда уже не будет её домом. Я вышел из воды и тут же упал без чувств, выжатый, изнеможденный, одинокий.
- Рахт, ты… - Алиса осеклась и замолчала.
- Около полуночи я пришел в себя, собрал вещи и отправился обратно к монастырю, чтобы убрать недосказанность в этой истории. Пустой флакон из-под яда принадлежал нашему ордену, я не раз видел такие на шее у экзорцистов. Потеряв мой след, они, видимо, отправили человека разобраться с причиной моего отсутствия. Понимаешь… Я обезумел, будто нимфа, у которой украли её родной пруд. И теперь я мог жить только ведомый своей ненавистью, потому что любить мне теперь было нечего. Монахи, мои наставники, лишили меня смысла моего существования. Они пришли в мой тихий и уютный мирок и уничтожили мою любовь, и вместе с ней – все, что было мне дорого. Можно ли их винить в этом? Они же всю свою жизнь занимались уничтожением всех, кто не принадлежал этому миру. Они были рабами своих иллюзий. Они уничтожили и её… Гиа. Моими руками. Они показали мне, что она может быть демоном, что я всегда должен отличать демона от человека и быть готовым изгнать любую нечисть, как бы она ни выглядела. Они пришли и унесли мое счастье с собой, в святилище своих никчемных фантазий. И тогда я вернулся к ним. Вернулся, чтобы показать лицо самого страшного демона, когда-либо существовавшего на Земле. И этого демона они изгнать не смогли.
- Что ты сделал? – Алиса сидела, будто загипнотизированная, уперевшись взглядом в костер.
- Я убил их. Всех до последнего. Убил за одну ночь и сжег монастырь. Всех, кого в тот день не было на месте, я выследил и добил чуть позже. И потом меня поглотила пустота. Ненависти, которая заставляла меня дышать, тоже не стало. И я остался один, без друзей и без врагов. Никчемный, ненужный, лишний. Постепенно, я нашел некоторую прелесть в бесцельных скитаниях по миру и поиску существ, не принадлежащих нашему миру. Но теперь я не очищал мир от них, наоборот. Я очищал мир вокруг для них. Я стал экзорцистом, изгоняющим людскую ненависть ко всему чуждому. И самих людей, если того требовали обстоятельства. Странно, не правда ли? Экзорцист изгоняет людей… Если быть точным – демонов в обличье людей. Вот так и заканчивается история про последнюю нимфу…
Мы еще немного посидели у костра, обмениваясь бессмысленными фразами, до которых никому уже не было дела, а потом отправились по палаткам. Утром я проснулся раньше Алисы. Очень тихо, чтобы не разбудить девушку, я собрал свои вещи, свернул палатку и двинулся на Восток теперь уже в полном одиночестве. Позади меня была вереница печальных, тяжелых, порой жутких историй, впереди – тайны, ожидающие, когда я их разгадаю. И на плече моем висел серебряный карабин экзорциста, знавший кровь лишь одной нимфы и многих десятков людей. Людей, которых я признал демонами.
Хохлов И. В. 2009г.