Тапки

Николай Степанович умом и сообразительностью не отличался, но отсутствие достойного содержания компенсировалось внушительной фигурой и импозантной внешностью. Он работал в бухгалтерии и регулярно сводил дебет с кредитом с помощью небольшого калькулятора. Ему всегда доверяли простую работу, считая, что легкие операции с цифрами для Николая Степановича - высший пилотаж. Он был рассеян, речь напоминала спотыкание на кочках. Эллочка-Людоедочка из «Двенадцати стульев» по сравнению с Николаем Степановичем казалась всесторонне эрудированной особой. При озвучивании глубокой мысли после первой фразы шли слова-паразиты: «вот», «эта», «типа», «гм», «значит». Неожиданно речь обрывалась, наступала многозначительная пауза. Николай Степанович напрягал свои извилины, что тут же отражалось на лице,  и расстроенный уходил в себя. Окружающие, потеряв интерес к вещателю, пожав плечами, расходились, продолжая заниматься делами. Его имя и отчество сократили до инициалов. Вместо созвучного Николай Степанович, он приобрел кличку – «Н.С.», на которую  постепенно стал отзываться. Обижаться Н.С. не умел, поскольку и так ни с кем не разговаривал.
Однажды, возвращаясь домой, Николай Степанович зашел на рынок купить новые домашние тапочки. Он уже неделю про них забывал, но сегодня завязал на носовом платочке узелочек и, выходя из метро, его обнаружил.
- Мне значит…вот эти, синие, - сказал он продавцу, - размер эта…типа большой.
Ему подали большие синие тапочки с белым кантом. Оплатив покупку, Н.С., довольный собой, пошел домой.
Дома Николай Степанович разговаривал мало. Супруга Валентина знала, что в речах он не мастак, и пустыми разговорами мужа не утомляла.
Тапки шлепнулись на пол. Николай вставил свои ноги в новую, приятно пахнущую незамысловатую обувку.
- Валечка, ты сегодня необыкновенно хороша! – изрек Н.С. и сам себе удивился.
Тарелка со звоном выпала из рук Валентины и разбилась на мелкие кусочки.
- Заговорил, - прошептала она.
- Какая ты у меня хозяйственная, - вырвалось у Николая, кашлянув.
Валентина боялась пошевелиться, не веря собственным ушам.
- Коленька, иди ужинать, - в тон ему выдавила она. - Невероятно, если у мужика снесло крышу, надо во всем с ним соглашаться, а то вдруг станет буйным, - думала Валя, собирая осколки.
- Валечка, какие у тебя сегодня потрясающие котлеты! – не умолкал муж, отправляя в рот небольшие порции мясных изделий.
- Ешь, Коленька! – орала, словно глухому, Валентина,  не понимая, что происходит.
После ужина она побежала к Ленке  в соседнюю квартиру. Они долго обсуждали странную перемену в поведении  Николая Степановича. Изрядно «перемыв кости» мужу и махнув с соседкой по рюмке коньяка, она вернулась что-то напевая, явно в приподнятом настроении.
Николай подробно пересказал жене теленовости. Она слушала, зевая, ожидая, когда же муж закончит вещать. Все-таки раньше было лучше, немногословность Николая не мешало ей обдумывать очередной сериал.
- Интересно, убьет ли Дон Энрике свою дочь Хулию за то, что она беременна от Родриго или ей удастся сбежать из дома?
- Эти сериалы, Валечка, разрушают твой мозг. Человек деградирует, воспринимая реальный мир через призму увиденного на экране.
Валентина открыла рот.
- Ты, душечка, перестала интересоваться жизнью…
Зазвонил телефон, соседка писклявым голосом просила срочно зайти.
- Валька, - начала Ленка с порога, - у него был «синдром собаки»!
- Это как? – напряглась подруга.
- Это когда все понимает, а сказать не может!
- Разве так бывает?
- Бывает, бывает. Мне только что по телефону Катька сообщила!
- А сейчас что его так разобрало? Молчал, молчал и на тебе!
- А хрен его знает…
Они постояли молча, тупо глядя друг на друга.
- Ну, я пошла, - сказала Валентина и скрылась за дверью.
Н.С. стал готовиться ко сну, скинул тапки и лег в кровать.
- Коль, а Коль скажи мне что-нибудь ласковое, - мурлыкнула Валя.
- Ну,… я…это, - тужился муж, - … вот…да, - и захрапел.
Валентина вздохнула и отвернулась к стене.
- Все же интересно, сбежит ли Хулия, или ее убьет Дон Энрике? - она улыбнулась, предвкушая благополучную развязку, и сладко уснула.
Утро обещало быть добрым. Светило весеннее солнце, пели птицы. Валечка зевнула, подошла к окну, раздвинула шторы, и отправилась на кухню ставить чайник.
- Доброе утро, Валечка! – пробасил муж. – Ты будто и не ложилась вовсе, душа моя.
Валентина улыбнулась. Приятно, когда говорят ласковые слова.
Вместе сели завтракать. Н.С. захлебывался в потоке своего красноречия. Выражение лица говорило о том, что он искренне удивлен своему многословию. Причина этого выяснилась немного позже. Когда Н.С. стал надевать ботинки, наступил полный паралич речевых функций:  он стал нем, как рыба. Валентина поняла весь ужас происходящего, когда выяснилось, что во всем виноваты тапки, было трудно решить, какой Н.С. ей больше нравится говорящий или немой. Решив, что для карьеры лучше говорящий, велела мужу идти на работу в тапках. Молчаливый Н.С., являя собой образец послушания, безропотно разулся и облачил свои конечности в синие тапки.
- Ну, Валюша, это же неприлично в общественном месте, в тапках! – Николай пытался вразумить свою непутевую жену, но та была непоколебима. Она ножницами, проковыряла в тапках дырки и вставила шнурки. Затем, взяв в руки щетку для обуви и макнув ее в баночку с черным гуталином, Валентина, не моргнув глазом, выкрасила тапки в черный цвет. Довольная своей работой, поставила рукотворное чудо на пол.
- Надевай! А дома в старых походишь.
Н.С. торжественно напялил тапки на ноги и затянул шнурки.
- Какая же ты у меня умница, Валечка!
- Действительно, я умница! - жена светилась от счастья.
Тапочки были похожи на войлочные ботинки «прощай молодость», только задник немного коротковат.
- Смотри, не потеряй! – строго наказала жена вслед уходящему супругу.
- Спасибо, душа моя! – пропел Н.С., вызывая лифт.
- Кто бы мог подумать, - мечтательно произнесла Валентина, - что обыкновенные тапки могут прибавить ума и красноречия. Какая связь?
На работе все «стояли на ушах». Новый Николай Степанович, не закрывая рта, источал комплименты всем женщинам своего, а также чужих отделов. Мужчины  с завистью наблюдали  за происходящим и постепенно начинали понимать, что на свободное место зама более достойной кандидатуры нет. Н.С. поражал окружающих своими речами и блистал остроумием. Через неделю бурной жизни его вызвал начальник отдела.
- Николай Степанович, за последнее время, вы изменились в лучшую сторону и я принял решение назначить Вас своим заместителем. Надеюсь, Вы не против?
  - Спасибо за доверие. Я постараюсь оправдать Ваши надежды, но хотел бы ознакомиться со списком своих обязанностей.
  - Я думаю, что все дела мы решим в рабочем порядке.
Н.С. вежливо удалился. Начальник, довольный своим решением, удовлетворенно закурил.
Вечером Николай вернулся со службы, Валентина открыла ему дверь.
- Как дела на работе? – спросила она и, не дожидаясь ответа, побежала к телевизору, где шел сериал, в котором Катя Пушкарева подмигивала сквозь «очки-велосипеды» и улыбалась, сверкая брекетами.
Н.С. начал рассказывать события дня, не упуская подробностей своего назначения. На сковороде что-то шкварчало. Валентина слушала в пол-уха, изредка переспрашивала, не сводя глаз с экрана телевизора. Николай взял со стола кусок колбасы и отправил его в рот. Наступила пауза. Звук телевизора стал более отчетлив, но Катя Пушкарева становиться красоткой не торопилась.
Валентина посмотрела на мужа, потом на его ноги. Он был в тапках.
- Ты что, их не снимаешь?
- Ну что ты, Валечка, я их ношу только в помещении. Берегу.
- Знаешь что?
- Что, душа моя?
- Оставляй-ка ты их лучше на работе! – выпалила жена. – Да, да на работе – в сейфе!
- Зачем же в сейфе?
- Так надежнее, - сказала Валентина, а затем подумала, - все-таки лучше, когда он молчит.
Ее стал раздражать словесный фон Н.С., рвущийся наружу. Создавалось впечатление, что все то, что Николай не сказал в детстве, отрочестве и юности переполняло его,  выплескивалось и шумело, как нескончаемый поток, напоминающий Ниагарский водопад. Правильно говорит Ленка, что идеальный муж – это слепоглухонемой капитан дальнего плавания.
Как-то вечером Н.С. принес волшебные тапочки с работы и попросил Валентину их подлатать. Она взяла штопальную иглу и суровые нитки.
- Не долго протянут, - вертела Валя потрепанную обувку, - небось, китайского производства. Интересно, убьет ли Дон Энрике Хулию или ей удастся сбежать?
Валя посмотрела очередную серию, этот вопрос завис и обещал разрешиться на следующей неделе. У нее испортилось настроение. Взяв ножницы, Валентина решительно отрезала верхнюю часть тапочек, сделав из них стельки.
- Коля, я тут твою рабочую обувь модернизировала!
У неразговорчивого Николая, наступил столбняк, затем неожиданно прорезался голос:
- Валечка, …зачем, …не надо было, - он с грустью посмотрел на стельки. Они имели жалкий вид. Николай, опустив голову, поплелся в комнату. Спать он лег рано. Комплиментов Валентине не расточал. Но его тревоги оказались напрасны, стельки свою силу не потеряли. Н.С. продолжал решать сложные проблемы, оставался в центре внимания. Все шло своим чередом: дома он был тих и неприметен, на работе активен, деловит и просто бесподобен. Женщины пытались завладеть его вниманием, надевая короткие юбочки и открытые кофточки, а кому показать нечего, завлекали его умными речами или открыто предлагали искреннюю дружбу. Н.С. никого не выделял и был приветлив со всеми.
Валентина ждала приезда своей горячо любимой мамы. И вот, в воскресное утро раздался звонок в дверь.
- Мама, - сонным голосом пробормотала Валя и пошла открывать.
В коридоре раздались радостные крики.
- Здравствуйте, Софья Андреевна! – Николай поздоровался с тещей и пошел бриться.
Валентина и Софья Андреевна  щебетали на кухне, мирно попивая чай из керамических кружек. Мать успевала есть и говорить одновременно.
- Я вижу, твой все такой же – не мычит, не телится. Говорила тебе, не торопись замуж. В девках не засиделась бы.
- Мама, тише! – одернула ее Валентина.
- Что тише? Хоть бы ребенка сделали, а то помру и не увижу маленького, - Софья Андреевна пустила слезу и громко высморкалась в салфетку.
- Ну, мама!
- Что мама? Кто тебя уму-разуму научит, если не мать? От твоего мужика и слова не дождешься!
- Мам, его на работе повысили, Коля теперь начальник, – плаксивым голосом сказала Валентина.
- Начальник! Какой из него начальник. Ни спросить, не объяснить не может – немота и глупота! Меня бы кто в начальники взял, я бы развернулась!
Валя решила, что надо подключать тяжелую артиллерию и велела Николаю принести с работы чудо-стельки, чтобы порадовать маму.
На следующий день зять блистал умом и красноречием, чем удивил  тещу. Софья Андреевна от неожиданности перестала разговаривать и молчала до самого своего отъезда. Совершив прощальный рейд по магазинам, она собрала вещи. Валентина пошла ее провожать.
- Знаешь, что я тебе скажу. Держись за своего мужика. Он у тебя видный, как бы кто не увел!
На вокзале Софья Андреевна всплакнула, села в поезд.
- Валя, совсем забыла сказать, - крикнула она из вагона, - я твоему Николаю стельки новые купила, а то позор – в чем ходит!
- А старые, старые где? – испугалась Валентина.
- Куда, куда? Выбросила конечно!
Валентина открыла рот и стала судорожно махать уходящему поезду.
Чуда не произошло. Николай Степанович больше не говорил. Казалось, он замолчал насовсем. Валентина упивалась привычной жизнью, с ее бесконечными сериалами, в которых Катя Пушкарева продолжала сверкать брекетами, а Дон Энрике выгнал беременную Хулию из родного дома, и та благополучно вышла замуж за Родриго. Валя, прихватив бутылочку шампанского, пошла к соседке, обмывать чудесную развязку и выпить за здоровье будущего ребенка Хулии.