Однодневная командировка в Рязань собрала ранним утром в новеньком армейском автобусе различных представителей средств массовой информации. На сиденьях вдоль прохода, заставленного кофрами и ящиками с теле- и фотоаппаратурой, сонно поглядывая в окна, разместились «зубры» и новички военной и гражданской прессы и телевиденья. Впереди, возле дверей салона, деловито шурша стопками пресс-релизов и списками аккредитации, сидели трое представителей пресс-службы в звании полковников.
«ПАЗ»ик юрко выбрался из теснины московских улиц, и, радостно урча, лихо покатил по недавно отремонтированному асфальту трассы навстречу поднимающемуся солнцу.
Вадим любил такие поездки. Неплохо поработать не в приевшейся Москве, а где-нибудь на полигоне или в воинской части. А на выпуске молодых офицеров, да ещё гвардейцев-десантников, как сегодня, - вообще подарок. Будет хорошо подготовленное зрелище, масса встреч с действительно интересными людьми, возможность пострелять на стрельбище из любого штатного оружия. Не последним делом был и праздничный обед, заявленный в пресс-релизе. В общем, день обещал быть нетривиальным.
А пока Вадим, изредка посматривая на проплывающие за окошком виды, коротал путь за чтением очередной выдающейся книги известного публициста. За спиной, в соседнем ряду кресел, на весь салон о чём-то чирикала молоденькая корреспондентка из известного московского издания желтоватой направленности, тренируя на окружающих своё обострённое умение выискивать любые истины и доставать этими истинами всех вокруг. Но Вадим только иногда улыбался про себя, заметив, что вот уже второй час поездки как сопровождавшие их полковники приуныли, мрачно взглядывая то на неугомонную девицу, то на бережно выложенные под ногами, по-армейски камуфлированные сумки.
К исходу второго часа езды приуныли даже мэтры военной журналистики, утомлённые однообразием путешествия и неостановимым потоком сознания двадцатилетнего существа по имени Юлечка, сумевшего описать окружающим всю картину состояния дел в современной российской армии, вскрыть её недостатки и в пух и прах разнести достоинства. Но врождённое чувство такта, основанное, видимо, на убеждении не спорить с детьми, тем более, ни о чём, не позволяло окружающим оборвать этот бесконечный монолог. Рабочее настроение журналистского коллектива катастрофически падало, и даже отцы-командиры ощущали своё бессилие в данной ситуации. Вадим поймал себя на мысли, что уже десятый раз безуспешно пытается вникнуть в смысл перечитываемого абзаца. И тут наступило молчание.
От неожиданности Вадим обернулся и посмотрел на соседку. Юлечка внимательно присматривалась к чему-то впереди, закусив от усердия нижнюю губку. В чёрных глазках и во всём её пухленьком теле кипела титаническая работа освобождённого ума. Успокоившись насчёт состояния Юлечки, Вадим сумел-таки прочитать непреодолимый абзац и восхитился тонкостью мысли автора. Но через секунду невольно вздрогнул от знакомого капризного голоска.
- А кто знает, что это за звёздочки на лобовом стекле автобуса? Для чего их нарисовали?!.. – обращаясь ко всем сразу и ни к кому в отдельности, с отработанными журналистскими интонациями пропела юная жрица острого пера и меткого слова.
Весь уже порядком уставший, но ещё ничем не сплочённый коллектив журналистов, как по команде, мельком взглянул вперёд, и снова уткнулся в окна, преувеличенно заинтересованно разглядывая проплывающие мимо виды. Общее молчание позволило расслышать звук обгоняющих автобус иномарок, и вопрос одиноко повис в воздухе, демонстрируя, по-видимому, всеобщее незнание простых вещей всеми присутствующими. Полковники сделали вид, что вообще не расслышали вопроса, грозно перелистывая какие-то три бумажки в своих командирских папках.
Пауза накалялась.
Что толкнуло Вадима на последующие действия, он в этот момент и сам себе не смог бы объяснить. Но такое бывало с ним и раньше. Иногда.
Медленно повернувшись к Юлечке и внимательно посмотрев ей в глаза, он через паузу, тихо, чтобы не слышали остальные, ответил.
- Неужели Вы этого не знаете? – его вопрос прозвучал стеснительно и робко.
- Не знаю. А …что такое?! – девушка, слегка запнувшись, невольно перешла на пониженный тон, и впилась взглядом в самые зрачки Вадима.
Вадик аккуратно увёл глаза в сторону и осторожно осмотрелся. Никто к их разговору явного интереса не проявил. Полковники о чём-то вяло переговаривались между собой. Вновь поймав её взгляд, он через паузу добавил:
- Об этом все знают. Просто не принято вслух говорить…
И отвернулся, снова глядя в раскрытую книгу. Спиной он почувствовал, как Юлечка завибрировала в неповторимой журналистской стойке, присущей всей жёлтой прессе.
- Нет, Вы уж договаривайте, раз начали… - шёпот корреспондентки обжёг затылок горячим дыханием. Заброшенный крючок, похоже, был проглочен.
Вадим обречённо посмотрел в окно и, вздохнув, обвёл медленным взглядом салон. Потом повернулся вполоборота и с мыслью: «что это я делаю?» ещё тише продолжил.
- Ладно, я скажу. Но при одном условии. Вы никогда и никому не расскажете, потому что это очень страшная и горестная необходимость.
Юлечка, казалось, превратилась в соляной столп, и только зрачки в её глазах, пульсируя, горели пожирающим огнём преданного слушателя. Она быстро кивнула, вновь превратившись в слух.
- Никому… - её губы едва шевельнулись, и звук напомнил шорох листа, упавшего на землю.
Вадим нахмурился и заговорил медленно, с натугой, словно погружаясь в прошлые воспоминания.
- При всеобщем развале допризывной военной подготовки в девяностые годы, как Вы понимаете, призывников стали готовить лишь в военных «учебках» по полгода. Что, естественно, сказалось на уровне подготовки во всех военных специальностях.
Слова, приправленные достаточным количеством правды и профессионального военного языка, точно чистый алкоголь вливались в маленькую пушистую головку благодарной слушательницы.
- …Особенно опасное положение сложилось с военными водителями срочной службы. За время учёбы случаются тяжёлые дорожно-транспортные происшествия, влекущие человеческие жертвы. Вот и ставят на лобовое стекло звёздочки по количеству сбитых пешеходов или смертельных исходов при столкновении. Это – знак военному инспектору. Чтобы внимательней отнёсся к данному военному водителю…
Вадим, с каменным лицом, еле сдерживая смех, закончил говорить и отвернулся, снова уткнувшись в книгу. Тишина за спиной стала просто опустошительной. Как ему пришла в голову подобная чушь, он уже и сам не мог понять. Возможно, сказался редкий опыт прочтения всё той же жёлтой прессы. Лишь одна мысль лениво промелькнула: интересно, напечатает ли её газета подобный бред, или редактор окажется более прозорливым? Через пару минут он уже погрузился в занимательное чтение, нисколько не жалея о содеянном.
А тишина, теперь уже наступившая в салоне, понемногу заполнялась другими, более приятными звуками. Заговорили между собой о важных армейских событиях «зубры» телевидения и военкоры. Оживились полковники, предлагая усталым от дороги журналистам лёгкий дорожный завтрак, слегка, для аппетита, приправленный чудодейственным бальзамом из походной фляги. Не забыли и Вадима. Настроение улучшилось. Атмосфера теплела на глазах, и коллектив понемногу стал, действительно, напоминать коллектив. Нашлись общие знакомые, посыпались приветы кому-то и от кого-то. И только побледневшая Юлечка, не принимая участия в обсуждении общих тем, одиноко смотрела в окошко, переместившись в задний угол салона.
Оставалось совсем немного до города. Дорога шла на сужение, и впереди был виден мост. Сержант-водитель, судя по виду, контрактник, выжимал из «ПАЗ»ика всё возможное, чтобы успеть привезти группу чуть пораньше. И тут раздался повеселевший командный голос одного из полковников. Обращаясь к водителю и кося в правое окошко, он громыхнул:
- Не пускай его, подрезай, давай вперёд!
Чёрный «мерседес», нарушая правила, попытался обогнать автобусик справа и первым влететь на мост. Сержант ловко вильнул рулём, прибавив газу, и «мерин», резко тормознув, растворился сзади в облаке придорожной пыли.
- Вот так будет с каждым… - видимо, полковник хотел добавить «…нарушителем», но осёкся. Из салона к кабине водителя вылетела разъярённая девушка Юля и громко, переходя на визг, разразилась бешеной тирадой.
- Да как Вы можете?! Да что Вы себе позволяете?! Ведь этот водитель, этот солдат, он же – убийца, он двух людей убил, а Вы ему приказываете такие вещи!!! Да что же это такое творится?!..
Весь салон, остолбенев, замер, не понимая, что происходит.
Водитель резко вильнул рулём к обочине за мостом и заглушил двигатель. Высунувшись по пояс из кабины, он дрожащим от возмущения голосом громко заговорил.
- Уберите отсюда эту сумасшедшую! Что она несёт? Я никого не убивал!..
Юлечка захлебнулась негодованием.
- Да как же ты не убивал?! А вот эти две звёздочки за сбитых насмерть пешеходов?!.. Или будешь отрицать? Убийца!!!..
Две секунды жуткой тишины, наступившей после этих слов, оглушили настолько, что Вадиму показалось, будто заложило уши. А потом стёкла жалобно зазвенели от силы общего взрыва хохота. Полковники рыдали от смеха, точно дети, журналисты повалились друг на друга, и даже сержант, посмотрев на лобовое стекло, зашёлся так, что минуту не мог завести двигатель...
…Выпуск был красив, десантники, как всегда, показали просто чудеса ловкости и боевой подготовки. Новоиспечённые лейтенанты были на загляденье, о чём говорили искрящиеся глаза их родителей, подруг и знакомых девушек, восторженно наблюдавших торжество. Московская группа журналистов и телевизионщиков, отработав, ещё долго оживлённо обсуждала впечатления дня, возвращаясь домой в том самом автобусе.
Разговор тёк размеренно и весело, перемежаясь анекдотами и интересными наблюдениями. Но при этом никто почему-то не оглядывался назад, где осталась освещённая вечерними огнями тёплая и приветливая Рязань. Возможно, чтобы случайно не разглядеть одинокий силуэт на заднем сидении, видимый в сумерках восходящей ночи. Все смотрели вперёд, где уже видны были на фоне еле освещённого неба приближающиеся огни Москвы, и сияли на лобовом стекле под светом встречных фар две маленькие красные звёздочки…