Облака в иллюминаторе. Темные, это ночь. Серые, это дождь. Не разрешают садиться, не дают места для приземления, не позволяют снижать высоту. И все нервничают, и все боятся. Страшно ощущать 8 тысяч метров под ногами. Готовы бежать, готовы кричать. Вцепляются в ручки кресел, молчат. Резко вниз, мягкий удар, сели. Аплодисменты.
А мне-то что. Я всего лишь бронзовый конь возле аэропорта. Который справа. Или слева. Это с какой стороны посмотреть. Вижу, как идут по аллее, бледные, с красными глазами. Пытаются сесть в маршрутку, которая никуда не едет. Улыбаюсь. Только все равно как-то грустно. Они уедут пить темный эль, а я тут останусь. Я всего лишь конь возле аэропорта. Который слева. Или справа. Смотря с какой стороны подойти.
Пока в городе ходят коты это живой город. Коты и морские коньки. На шпилях домов. Суккуб говорит, что это псевдорусский стиль. Я согласно киваю и говорю ага, а иногда угу. Пряничный псевдорусский стиль. Стиль полузасохших круассанов по-купечески и петушков. Сладких до одурения, до согласия учить уроки. Вот так вот с детства и продаются души. За пряники и леденцы. Мелкие конфетные узорчики по канту окон. Зеленые ставни. Суккуб говорит, что выступы на странном балконе это стиль модерн. Я согласно киваю. Я ничего не понимаю в архитектуре. Да и куда мне, я всего лишь цветок на подоконнике, который никогда не цветет. Цветок с пятью живыми лепестками и тремя засохшими. Каждое утро я провожу инвентаризацию листков и записываю в серый блокнот. Периодически приходит инспекция виде совести и проверяет записи. Надевает круглые очки, слюнит пальцы, разбирает ломаный почерк. «А что это, - говорит, У вас тут пропуск, Почему не записано ничего». «Да я не помню что тут было», - говорю. Развожу руками, пытаюсь делать невинные глаза. «Ага, - говорит она, Ага!!» И начинает мучить. С разной степени тяжестью. «Ага», - говорю, пить коньяк с истинными потомками донских казаков очень почетно, но иногда сил не хватает. На записи в блокноте.
Не хватает сил собрать рассыпающиеся волосы. Они так и сыпятся куда не попадя. В чай с фиолетовым запахом. И воспоминаниями. Волосы, длинные, странного цвета. Только я-то тут при чем. Я всего лишь хвост хмурого шиншилла, который царапает лунный свет по ночам, Ловит сны. Просит завести настоящего ловца снов, чтобы самому спать, а не кошмары чужие караулить, но ловец снов не заводится. Видимо, нет ему места. Шиншилл расстраивается, включает Requiem for a dream. А какой тут дрим может быть. Суккуб говорит, что шиншиллы сумеречные существа, так что им вообще не положено по ночам спать. Так и живут они на втором слое сумрака. И не спят