Вагон-городок СУ-13 треста «Свармонтаж» был расположен впритык с заповедником близ деревни Дедуровка Оренбургской области. Около тридцати жилых вагонов разного производства: тут были таллинские вагоны, бугульминские, кто-то сумел построить рубленую избу – все они выстроились вдоль спокойной речки под названием «Старица». На берегу одиноко стояла небольшая котельная, и там работал кочегар, который в летнее время, в разгар отпусков, охотно замещал начальника участка и важно расписывался на разных заявлениях и командировочных удостоверениях. Жил бобылем. Поговаривали, будто он охоч до чужих баб и что у него имеется «массажный» кабинет в котельной, куда якобы тайно ходят все семейные женщины на «массаж» к кочегару. Но сегодня рассказ будет о другом.
На дворе стоял первый месяц лета. Утренние лучи солнца скользили по росистой траве и купались в Старице. Воздух был густо насыщен запахом лесных цветов и трав. В лесу весело пели соловьи. В открытую форточку вагона, вместе со свежим воздухом и целебной прохладой заповедного леса, рвался шум вахтовой машины и чья-то неумелая ругань. Потихоньку начали просыпаться и монтажники таллинского вагона-общежития. Вагон разделён на две части: слева расположены четыре металлические койки в два яруса, справа – тоже четыре. Посредине вагона, в тамбуре, стоял чугунный котёл для обогрева.
Димыч взял полотенце, вышел на улицу и направился к реке. Кокетливый ветерок нежно теребит его мягкие волосы, ради забавы слегка рябит поверхность речушки и ласково колышет зелёную траву. Босиком, в одних трусах, Димыч бодро бежит по крутому берегу реки и, хорошо разогревшись, прямо с берега ныряет в воду. Здоровье и молодость чувствуются в каждом его движении. Живой как ртуть, с открытой душой, он любит риск и жить отчаянно, бешено: если радоваться – так неистово, горевать – так безудержно. И в работе он таков. Искупавшись, он побежал в вагончик.
– Верендеев! Быстрее позавтракай, поедем на подварку! – кричит ему из окна своего вагона бригадир Соколов.
Димыч вопросительно посмотрел на бригадира, и тот продолжил:
– Пиловцы обнаружили брак у альметьевских, из «СУ-4», а те вчера умотали домой. Теперь нам поручено исправлять сварной дефект, там нужно подварить, и после просвета, если всё будет нормально, сегодня же хотят произвести продувку.
Наскоро одевшись, Димыч направился в харчевню. В столовой народу было мало, потому что все командированные вчера уехали домой.
– А вот и Верендеев пришёл, – сказала повариха из Оренбурга, – раскрыла свою толстую тетрадь с чёрной обложкой перед Димычем, быстро нашла его фамилию, где напротив жирно выведены цифры 216.
– Что это значит? – недоумённо спросил сварной.
– А это значит, что ты проел в столовой 216 рублей. Сам отдашь или с зарплаты удержать? –кудахтала повариха.
Димыч обалдел от такого «подарка» поварихи, он никогда и нигде не пользовался «чёрным списком», о чём знали все рабочие участка. Он подозвал к окошку для раздачи пищи (которое в шутку называли амбразурой) своих друзей из бригады, и те тут же подтвердили непричастность своего товарища к этой грязной игре. Да и повариха, видно, поняла, как её облапошили монтажники из Туркмении и тихо скрылись.
– Видимо, твоя фамилия им шибко понравилась, вот и намотали от пуза, – хохотал Коля Лякишев. – Не назвали же они фамилию какого-то Огрызки!
После завтрака вся бригада по захлёстам в количестве десяти человек собралась в комнате мастеров. Начальник участка объяснил, что вся сваренная нитка газопровода заизолирована, уложена в траншею и засыпана землёй. Но пиловцы заставили раскопать этот бракованный сварной шов на стыке прямой трубы с кривой, то есть на захлёсте. Они ещё раньше знали о нём и потому не подписали документ на сдачу этой нитки газопровода.
Бригадир искал глазами среди своих сварщиков такого специалиста, чтобы после его подварки больше не возвращаться к этому стыку. Такой сварщик у него в бригаде был, это он знал прекрасно. Но расстояние в 450 метров от открытого конца трубы до бракованного стыка – не укладывалось в голове опытного бригадира. 450 метров ползком по трубе диаметром в 720 мм, а толщина стенки этой трубы французского производства (рабочие называли её "француженкой") составляла 22 мм.
Бригадир понимал, что такое труднейшее задание не каждому сварщику под силу. Понимали это и сами сварщики. Никто добровольно не хотел идти на такой явный риск. Каждый оправдывался, как мог: у Лякишева – двое малолетних детей, у Фёдора Михайлова – жена беременна, а у Огрызки вообще трагедия – молодая жена по-чёрному загуляла одновременно с кочегаром и с монтажниками из Туркмении, и потому он с горя тяпнул, как говорится, с утра выпил – и целый день свободен…
– Я полезу, – твёрдо заявил Верендеев.
Все зашевелились и облегчённо вздохнули. Огрызка даже неожиданно крикнул: «Ура!» Бригадир знал, что именно так оно и будет.
Каждый предлагал добровольцу на выбор свою маску и «держак». Петя Сергеев дал свои новые кожаные рукавицы. Подготовка к работе была недолгой. Димыч прожёг в трубе сверху малюсенькую дырочку, чтобы можно было просунуть сварочный кабель для подсоединения к держателю и для подачи в трубу электродов. Эта дырка позже, безусловно, будет заплавлена им же.
До открытого конца нитки газопровода его повезли на машине, чтобы сберечь силы. Слесарь и дублёр сварщика остались у входа, чтобы держать связь со сварщиком. А двое, дизелист и другой сварщик, расположились у бракованного стыка снаружи.
И вот Димыч нахмурился, глубоко затянулся самокруткой, выпустил сквозь ноздри две длинные струйки сизого махорочного дыма, взял в руки маску, держатель, секач для удаления шлака от сварного шва и, ухарски запрыгнув на низенькую тележку с четырьмя колёсиками, начал отталкиваться ногами в сторону глухой темноты. В трубе ещё стоял запах дыма от сожжённых электродов, да и сам дым полностью не успел выветриться из трубы, так как сварочные работы были прекращены буквально вчера.
От неимоверной духоты и нехватки воздуха тело моментально покрылось обильным потом. Только теперь он сообразил, что надо было в эту дырочку, которую он прожёг снаружи электросваркой, вставить длинную проволоку или же какой-нибудь пруток, чтобы не проскочить этот участок, где он должен производить подварку.
Пока он полз по трубе к цели, несколько раз ребята у входа интересовались его самочувствием, подбадривали. Но Димыч не новичок в таких переделках: ему частенько приходилось устранять всякие недоделки и дефекты, помнит свищ на барабане котла ТЭЦ в Минкуше – Фрунзе-25, который он устранил в рабочем режиме, куда был доставлен спецрейсом из Алма-Аты через Фрунзе. Не раз выручал монтажников в Экибастузе, Целинограде, Богембае, Кокчетаве, Кутаиси и Намангане, Павлодаре и Сумгаите, Ташкенте и Ашхабаде, Безмеине и в других городах Советского Союза. Помнит Димыч, как начальники управлений с гордостью отвечали на телефонные запросы и заявки из других регионов: «Высылаем аса, будьте спокойны!» И без промедления вручали ему командировочное удостоверение и денежное довольствие.
Любил Верендеев свою работу, и потому, наверное, всегда был безотказен.
Впереди показался белый луч дневного света, который пересекал трубу по диагонали. Димыч дополз до этого места, разгрузил свои инструменты с тележки, перевернулся головой к выходу, немного отдышался, зажёг бумагу, глянул на бракованный стык профессиональным взглядом опытного сварщика и определил: по всему периметру шва был явный «непровар», особенно внизу (снаружи это считается потолком). Заключение ПИЛ – полевой исследовательской лаборатории – было безошибочно: такой шов долго не продержится! Он попросил помощников просунуть электроды, кабель. Подсоединил держатель, посдувал висячие «сопли», зачистил стык от шлака и сильно ударил по трубе два раза секачом (молоточком) – это условный сигнал между сварщиком и его помощниками для регулировки величины тока: один удар – убавить; два – прибавить.
Зашкворчал расплавленный металл под огненной дугой, держатель как бы вливался в его правую руку, обретая в ней кровь и плоть. Сварочный шов под электродом становился податливым, чутко повинуясь малейшей воле сварщика. За 16 лет непрерывной работы сварщиком Димычем было сварено столько километров огненного шва, что, вытяни их в одну линию, – можно было бы дойти до его родной деревни Вторые Ялдры! И в каждом метре шва он оставлял часть себя, часть своей жизни и энергии.
Летели искры во все стороны, стараясь залететь то в ухо, то за шиворот или же просто в штаны. Дышать становилось всё труднее и труднее. Он не знал, как долго находился в трубе, а сварки было ещё много. Пот заливал лицо и закрывал глаза. Через густой и плотный слой дыма абсолютно ничего не было видно, он варил на ощупь.
Наконец, последовал условный знак – три удара по трубе – это Димыч сигнализирует об окончании работы. Отсоединил «держак», собрал инструменты и положил их на утлую тележку с четырьмя колёсиками. Лёг сверху и медленно пополз, отталкиваясь коленками, преодолевая кучи мусора и земли, попадались куски кабеля, бумажные коробки из-под электродов. Всё это он узнавал на ощупь.
Не помнит Димыч, где он по дороге потерял свою маску, держак и секач. И когда вышел из трубы, по его потному, чёрному и замученному лицу плавала блаженная улыбка, глаза блестели от душевного удовлетворения. Прямо на выходе из трубы вся бригада встречала его восторженными возгласами, не скрывая радости.
Тут же стояли бригадир, у которого был неподдельный гордый вид, чересчур довольный начальник участка и высокий мужчина с двухэтажным подбородком, делавшим его похожим на человека, занимающего не последнюю ступень в высших кругах управленческого аппарата. Это был Бернштейн – управляющий трестом «Свармонтаж», который для страховки или же для видимости набросился на начальника участка и отчитал его за нарушение техники безопасности сварщиком при выполнении сварочных работ.
Наш герой в этот миг был важен, как отставной генерал, и был уверен, что пиловцы дадут «добро» на этот подваренный стык. Бернштейн поблагодарил его за героический труд чуть позже, наградив удостоверением и медалью «Победитель соцсоревнования нефтяной и газовой промышленности 1974 года» с подписью министра Щербины.
Вдруг небо заволокло тучами, подул ветер, поднимая пыль и мусор. Вдалеке прогремел раскатистый гром. По всем признакам чувствовалась близость дождя. И через некоторое время полил сильный дождь, обложной. Природа не дремала, словно боялась проспать продувку нитки газопровода на участке ГП – Дедуровка.
15 декабря 1998 г.
Дмитрий Верендеев.