В 10-м классе мой сосед и друг Вовка Паршуков играл на барабанах и пел в одном сельском ВИА неподалёку от города. Я нередко гонял с Вовкой на репетиции. Кроме того, сам немного играл на гитаре, и мне порой доверяли исполнять несложные партии на соло. Или просили иногда спеть и поиграть немного, пока часть музыкантов отходила покурить. Мы же с Вовкой исполняли что-нибудь из популярных песен вроде «Кап-кап-кап, стучит дождик…»
Однажды в клубе готовились мероприятия по празднованию Первомая. Музыканты разучивали комсомольские песни. Заведующая клубом, молодая энергичная женщина со своей помощницей занималась подготовкой торжественного заседания.
И вот 1-ое мая. В зале заседают, а мы ждём, когда закончатся торжества и начнутся танцы.
Слоняемся с Вовкой по пустому фойе вдвоём. Вовка курит. Подходим к стенду со свежими газетами «Правда», «Известия», «Труд». Как всегда, в то время – полный «бенефис» дорогого Леонида Ильича, Генерального Секретаря компартии.
Володя ухмыляется:
- Ну, куда ты ни глянь – везде он. С президентами, с членами Политбюро, с рабочими, доярками…
Нет, чтоб битлов фото, что ли, где тиснули.
- Ага, разбежались. Здесь и «Самоцветов» не напечатают, - говорю я.
Тут Паршуков окурком сигареты тычет в одну из газет.
- Ты чё, Вован, творишь?
- А вот полюбуйся. Протестую, - усмехается дружок, вздымая правую руку вверх и негромко изображая скандирование: "та-да-да, та-да-да, та-да-да-да-да-да-да (в ритме популярного лозунга 70-ых: "свободу, свободу Луису Корвалану!")
Присматриваюсь: Вовка на одной фотографии окурком лишил глаз самогО Генсека.
- Ты что, если узнают – капец нам.
- Да никого же нету. Пошли, смоемся пока.
Выходим на улицу.
Вскоре на крыльце клуба появляются идущие с торжества люди. Возвращаемся в фойе.
Завклубом говорит нам:
- Ну, где там остальные? Сейчас передовиков чаем напоим, а потом ваша очередь потрудиться. Пусть молодёжь потанцует.
Разговор происходит аккурат возле идеологического стенда. Заведующая бросает взгляд на газеты и сразу меняется в лице:
- Ах, это что такое?
Я и Вован приближаемся к начальнице. Она смотрит на испорченное Паршуковым фото.
Мы взволнованы. Вовка бледный. Я, чувствую – тоже.
- А мы вдвоём…- начинает оправдываться Паршуков, - на улице прогуливались. К реке ходили, пока тут собрание. Не видели ничего…
Заведующая хмуро смотрит на нас и произносит:
- Знаю, я всё знаю. Это вы жгли.
У меня потемнело в глазах: как она сразу нас вычислила, кто-то видел, что ли и настучал? Глянул на Паршукова. Тот пребывал в подобном же состоянии, но попытался робко возразить:
- Да нет, что вы… Мы по бережку шлялись…
- Это вы жгли, - настойчиво повторила заведующая, а я уже думал: прощай комсомольский билет, положительная характеристика, экзамены в институт… а то и родные…
Зловещий голос клубной начальницы вернул меня на место:
- Это выжгли сигаретой какие-то мерзавцы во время заседания, - Почему я не оставила никого подежурить? - неожиданно довольно буднично произнесла женщина, снимая испорченную газету.
Завклубом снова посмотрела на нас.
- Парни, зовите своих и тащите гитары, сейчас объявим танцы!
- Да, да, это мигом, - затараторили мы и бросились в комнату с инструментами, ликуя в душе: обошлось!
Завклубом поступила мудро. Она ведь понимала, что по ее заявлению в милицию начнется нешуточная работа и виновных, скорее всего, быстро установят. И люди сильно пострадают за свой проступок. Именно за проступок ответят, как за преступление.
На фото: Вовка за барабанами (вот ударная установка , даже без бас-барабана и других. И то наша, а не клуба; я с клубной гитарой "Тоникой, что прозвали лопатой. Разве не похожа?)