«…Темный, прямой и взыскательный взгляд,
Взгляд к обороне готовый.
Юные женщины так не глядят.
Юная бабушка, кто Вы?
Сколько возможностей Вы унесли,
И невозможностей – сколько? –
В ненасытимую прорву земли,
Двадцатилетняя полька!
День был невинен, и ветер был свеж,
Темные звезды погасли.
- Бабушка! - Этот жестокий мятеж
В сердце моем - не от Вас ли?»
Марина Цветаева. «Бабушке», 4 сентября 1914 г.
«Моя бабушка, Апэль Рэве, была тогда еще совсем молоденькой девушкой. Она сбежала от своей мачехи из лимитской деревни и поселилась в последнем лесу планеты. Там еще не существовало Киплинг-тауна. Крупно повезло, неправда ли?
В глубокой, невидимой Оку землянке, совсем юная Апэль Рэве проводила свои ночи, а под развесистым деревом – свои дни. Она почти что забыла человеческий язык, когда ее логово случайно посетила группа мальчишек. Это были сбежавшие от конвоира шестнадцатилетние ребята, которых вели на урановые работы.
«Предводителем шайки», совершившей «дерзкую выходку», как в тот же день сказали по Интернету, телевидению и в прессе (они тогда еще не были триедины) был подкидыш, которого обучили, кормили и поили в «уютнейшем» Полигон-Центре.
Джимми Корнблюм* был типичным староамериканцем. Кстати, и кличка его среди «запрещенных» была именно «Джимми-Америка». Длинная непокорная выцветшая челка, выбивающаяся из-под непонятно откуда добытой ковбойской шляпы, худое обветренное лицо, четкий подбородок. Откровенно-синие глаза броско и с вызовом посмотрели тогда на белобрысую худышку Апэль Рэве.
Клонированные ребята, которых отбил от конвоира Джимми, расселись на полу землянки. Впервые увидев девушку, они сильно смутились и покраснели.
- Вот видите, как прекрасна жизнь, как классно жить на свободе! - вдохновенно сказал Джимми, почему-то указав на девушку в выцветшем платье, освещенную самодельной горящей свечой. Клонированные, но отныне свободные, парнишки оценили «всю прелесть» вольной жизни, тайком посмотрев на недоумевавшую хозяйку.
- Вам надо много учиться жизни на свободе. Я буду помогать, пока вы не примите решение уйти в ваши собственные логова. Но мы будем на связи, ведь так? Мой адрес вы теперь знаете. Я буду жить здесь, - с этими словами Джимми-Америка самоуверенно посмотрел на ребят с легким чувством превосходства. И только через минуту он все-таки спросил согласия обомлевшей от его наглости Апэль. Оправившись и гордо подняв непокорную голову, она торжественно сказала, не глядя на виновника ее волнения:
- Ну что же, ребята. Раз у вас нет дома, пока нет, оставайтесь у меня. Места маловато, но хоть какое-то убежище! Милости просим! – девушка улыбнулась в знак подтверждения своих слов.
Они прожили такой коммуной больше месяца, все мальчики бережно и свято относились к молодой хозяюшке, которой приходилось взвалить на свои плечи вопросы обеспечения обедами и ужинами всегда голодных ребят. Обычно они уходили на день в лес. Тогда, в далеком 2146 году крупные животные и, в частности, крупные млекопитающие (кроме человека и лабораторных животных), не найдя себе места среди расширившихся пустынь, бесплодных степей и вытесненных огромными небоскребами из природных оазисов, а так же вследствие охоты, уже не обитали на земле. Только в последнем лесу планеты еще теплилась жизнь. Именно там находили себе пристанище мелкие млекопитающие, пресмыкающиеся и насекомые. Большим удовольствием для ребят составляло наблюдение за ними в интерьере разнообразных растений, лиственных и хвойных, которых в Киплинг-лесу было немало. Исключение среди растительного разнообразия составляли мхи и лишайники, которые вымерли от загрязненного ядовитыми газами воздуха еще в XXI веке.
Как-то Джимми, единственный человек, позволявший себе подтрунивать и вести себя фривольно с высохшей от бесконечной работы Апэль Рэве, пришел из леса с обычной для него песней про ковбоев на устах и с пестрой собачкой в руках. В темноте, она казалась маленькой, пушистой и забавной.
- Джимми! Что это? Ты нашел в лесу настоящую собаку? - пораженные ребята из команды Корнблюма знали о существовании этих животных только по его рассказам. Он называл собак «истыми друзьями любого настоящего ковбоя».
- Принимай, хозяюшка, нового члена семьи! Знакомьтесь, мой новый пес! Нашел его в лесу случайно, но теперь никогда не расстанусь с ним! Это ведь последняя собака на земле! Виданное ли дело? Я и сам поразился, что СОБАКИ НЕ ВЫМЕРЛИ! - радостно закричал он своим друзьям. А поскольку ему пришла идея собачку покормить, он оживленно подошел к Апэль. Она принесла едва теплой еды для собачки и горьковато улыбнулась. Джимми вдруг почувствовал, что и так обременяет ее присутствием своей команды, а тут еще и пес. Пока друзья учились гладить собачку по росту ее шерстки, а не против нее, Джим вышел из землянки и позвал с собой Апэль.
- Ты не в обиде, что я притащил пса? А то, устроили мы тут у тебя – Содом и Гоморру… - в прозрачном ночном летнем воздухе появилась прохлада.
- Да нет. Хорошо, что появился у тебя этот маленький друг. А что такое «содом и гоморра»? - спросила она, запамятав.
- Не знаю, слышал когда-то… - он и вправду не знал, где слышал это выражение и откуда происходит его значение. Девушка, истощенная тяжелый трудом, устало продолжила разговор:
- А как ты хочешь назвать его?
- Я хочу, чтобы это сделала ты, - не глядя ей в глаза, сказал залившийся краской «ковбой».
- Дружок, пойдет? Или Пушок? Или, может быть, Шарик? - воодушевясь и словно играя, она перебирала имена, чтобы развеселить его, а потом, видя в глазах Джимми навалившееся уныние, осознав свое фактическое фиаско на поприще клоунады, Рэве сказала: - Я не знаю, какое имя подойдет ему больше, ведь это твоя собака! Назови ее ты!
- Знаешь, милая моя Апэль, - по его сверхсерьезному виду можно было догадаться, что дело не в имени для собаки: – Мой дед был американцем, он оставил мне в наследство одно письмо. Он писал о том, что у Америки был период упадка. Даже слияние другими государствами Америки и Европы не дали ожидаемого эффекта. Но мой дед еще помнил рассказы стариков о том, что когда-то, сотни веков назад Америка была свободной страной, где в изобилии бегали стада мустангов, жили индейские племена, с которыми боролись приехавшие с европейского континента белые люди. Переселенцы были разными: одни из них были отважными, другие жестокими, но кто-то из них дал в конечном итоге меня. Потому я свято чту все, что связано с тем прошлым, которое подарило мне наследие деда. Когда я увидел эту собачку, я вдруг вспомнил о том, что когда-то собак были многие тысячи, если не миллионы. Была совсем другая жизнь. У миллионов ковбоев были миллионы лошадей и миллионы собак, с работы их ждали миллионы семей – маленьких детей и любящих жен. И ты знаешь, когда я понял это, мне тогда стало так тоскливо! Мы одиноки в этой «райской» беззаботной компьютерной жизни. И КАК мы одиноки… И даже если мы сейчас в надежном месте, ведь нас все равно когда-нибудь поймают и мы сольемся с миллионами клонированных подсоединенных мальчиков и инженерных девочек. Все вместе на словах, а на деле - каждый сам по себе, - Джим с надеждой на понимание посмотрел на девушку, - Не слушай меня… У меня просто плохое настроение.
- Знаешь что, назови его Бон*! На языке моей родины это означало «хороший»! – но потом Рэве ответила на тягостное настроение Джимми, - Я знаю, что ты очень сильный человек. Но у каждого сильного бывают минуты слабости. Хорошо, что ты открыл душу мне, а не тем ребятам, которые пошли за тобой, за твоей верой и мечтой в восстановление жизни. Им не следовало бы это слышать. Они думают, что ты-то – их герой - точно знаешь, как хорош мир, который мы потеряли и за который призваны бороться! - сказала она, присев рядом с ним на насыпь, с которой был виден ночной горизонт. Яркое ожерелье никогда не гаснущих зловещих огней городов-мегалополисов сейчас озаряло ее лицо мирным светом, - Обещай, что мы отстоим свой лес! Обещай мне это! Пожалуйста! - она взяла его под руку и прижалась к ней. Он почувствовал теплую влагу на своем рукаве, девушка заплакала. Нервная усталость выходила из нее тихим, ритмичным рыданием. «Обещай! Обещай!» - не переставая, повторяла она в ступоре. «Обещай!» - раздавалось в его душе.
- Я обещаю тебе! – он повернулся к ней и взял ее лицо в свои ладони, - Ты слышишь, любимая моя, я обещаю тебе, пока жив, я буду бороться! И мы будем жить вместе в нашем лесу! Я обещаю тебе!
Прошло какое-то время и ставшие родными, друзья стали уходить. Они делали себе новые жилища и постепенно перебирались в свои новые гнезда. Некоторые из них пошли по стопам Джимми, стали отбивать клонированных мальчишек и учить их жизни в свободном пространстве.
Прошел год.
Редко когда старинным друзьям удавалось встретиться, так как поход «в гости» мог обернуться походом «на плаху». Но если эти встречи и происходили, то были веселы и горячи.
Один из друзей Джимми как-то раз посетил своего наставника в его в землянке. Еще тогда, год назад, узнав, что у парня не было имени, а только номер генклона, Джимми дал ему имя Джереми.
Когда Джереми посетил Корнблюмов, Апэль тогда была уже на девятом месяце и страшно боялась родов, о которых никто из них доподлинно не знал. Джереми же, к счастью, был потомком повитухи, интуиция подсказала ему, что надо делать. Друг тут же в красках рассказал об этом. От этого ужаса и безобразия Апэль стало плохо, древние сказали бы, что у нее начались схватки. Бабушкины гены заставили Джереми насторожиться и послать обезумевшего от животного страха будущего отца набрать воды из горячего ключа в глубине Киплинг-леса. Джим с ужасом и нетерпением побежал в лес, горячие ключи находились довольно далеко от их дома. Когда он принес теплой родниковой воды – его уже ждал маленький пищащий подарок – дочь – на руках у изнуренной, но счастливой мамы.
Девочку назвали в честь бабушки Джимми – Трой. Обмыв ребенка и сделав все необходимое для его отдыха, Джереми присел около входа в землянку. Тем временем, новоиспеченный отец точно сошел с ума от счастья, благодарности и непроходящего страха. «Друг! Я так благодарен тебе. Если бы не ты – даже думать не хочется. Благослови тебя Бог! Чтобы тебе так же помогли в трудную минуту, как ты сделал это сегодня! А сейчас, прошу тебя, не уходи! Прошу тебя, останься, девочка такая маленькая, я боюсь, что от неумелости я ей что-нибудь сломаю!» Джереми, довольный обретенной вдруг ценной профессией, с удовольствием остался.
В свете ночных звезд он задумался о том, что не будь знаний и навыков у его клон-бабушки – не видать Джиму и Апэль здорового ребенка. Как хитро придумано, что в генах записались умения его предка, который, видно, не так уж и зря прожил свою жизнь, раз от его старинных знаний через век после его смерти рождается новое существо, которое продолжит историю далекого редкого имени.
«Здорово, что моя бабка была повитухой!» - сказал сам себе довольный прожитым днем, бывший клон Джереми, у которого была идентифицирована бабушка, но фактически не было ни матери, ни отца. Вот что порой делают чудеса генетики.
На этих словах, из рук Надэль выпала ручка, она заснула за записями своего дневника от усталости и уюта.