Когда она подсела к нашему столику, мы уже были навеселе. Да и столиком, то место где мы сидели, назвать трудно. Несколько дубовых полутораметровых бревен, распиленных вдоль и уложенных на пару таких же грубо отесанных дубовых пней. Но как раз в грубости и надежности, есть что-то такое, первобытное, первозданное, чего сейчас иногда так не хватает. Нам было хорошо. Была ранняя осень. Заканчивался сентябрь - наступал октябрь. Наступала пора золотой осени, пора, во время, которой числа не имеют значения, если ты никуда не спешишь.
Украинский теплый вечер вступал в свои права. Было уже темно, но достаточно светло для того, чтобы рассмотреть очертания лиц и почувствовать настроение окружающих тебя людей. У нас подобралась веселая компания в основном из молодых ребят, может быть даже правильнее сказать - из молодых мужчин, у которых рабочий день заканчивается с наступлением темноты, так как наш столик стоял в центре небольшого села рядом с местной кафешкой-магазином. Мы договорились не пьянеть, поэтому в основном пили легкое вино.
Она села напротив и у меня была прекрасная возможность ее рассмотреть. – Антонина – представилась она. Ее внешность напоминала подростка в желто-оранжевом платке. Худенькая, стройная, веселая. Но за этой веселой внешностью я уловил, какую, то боль в ее глазах и безграничную тоску. Тоня была одной из тех молодых женщин, которым в этой жизни повезло меньше, чем другим. Не повезло с детства. Ей хотелось так мало – надежного мужского плеча и маленького семейного уюта.
Мы шутили, смеялись и потихоньку окосели. Уже начали мешать вино с пивом. Я время от времени обращался к Антонине по имени. Но мой пьяный язык меня уже не слушал, и вместо имени - Антонина, с него слетало - Атлантида. Это происходило так невинно и безобидно, что все окружающие незаметно привыкли к ее новому имени и самой Антонине, судя по всему, то же нравилось. Время приближалось к одиннадцати вечера. Наша компания незаметно начала редеть. Еще тихонько из поблизости припаркованной машины раздавались ностальгические слова песни Михаила Круга, но от них становилось еще тоскливей на душе. И где-то в глубине пьяного сознания чувствовалось, что короткий сельский праздник подходит к концу.
Поехали к тебе слушать музыку – вдруг предложила она. Я легко согласился. Мы поднялись из-за стола, и пошли к припаркованной неподалеку машине. Нам было все равно, что о нас подумают.
Обратно я ее привез ранним утром. Она вышла из машины и растворилась в утреннем тумане. С той поры – мы не виделись. Тогда мне казалось, что хоть на короткое время я сделал ее счастливой, а сейчас понимаю, что сделал ее еще более несчастной, отобрав у нее последние кусочки надежды и мечты.