Раньше население Кубани называли – кубанские куркули или кугуты, как вам больше нравится. Сегодня новые русские предпочитают более продвинутый вариант – кубаноиды. Конечно, так и хочется спросить: «А ты кто?». В глаза тебе, надо полагать, такого не скажут, но, а за глаза, как говорила Мари Трофимовна, и царя ругают!
Авилов Николай, а проще – Колюнька, сын совхозского агронома проучился с Галей года два в начале школьного пути. Плохо воспитанные дети дали ему кличку – Гамон, производное, наверное, от слова «агроном». В памяти остался хорошенький на лицо мальчик, нисколько не кичившийся тем, что сын начальника. Если души октябрят, это души маленьких варваров, то Колюнина – это душа подлинного мальчика-эллина из времён античности, которого воспитывали на примерах прекрасного, и это не пропало втуне.
Бахвалка тётка Настя жила рядом со старой школой, и когда Галя с девочками попросили у неё цветов, зачем ученицам нужны были цветочки, уже вылетело из памяти, она не дала. Увидев вдруг Колюньку, подозвала его и сорвала самые лучшие! Воспитанный ученик сказал спасибо, и полный достоинства пошёл мимо одноклассниц, и Чиликиди не вытерпела, прошипела вслед: «Как Гамону так дала, а нам не дала!». Колюнька тонкокожий и легко ранимый тоже не сдержался: «Знаешь что Галичка, я не виноват!», правильно Авилов возмутился: он не виноват, в том, что отец его агроном, а у Гали его вообще уже нет.
Брылёв Вовка, по кличке – Брылька, симпатичный на мордочку, но до невозможности худенький, как живой скелетик! Хочется думать, что если бы Господь позволил Брыльке стать взрослым, то Вовка обязательно оброс мышцами и стал бы красивым молодым человеком. Он учился с Галей с первого класса, и где-то в классе шестом остался.
Знаменитый на весь мир Ди Каприо ещё и не родился, когда Брылька рассылал свои классические плевки во все стороны. Так искусно плеваться никто не мог! В тот день, когда случилось несчастье, Вовка не пошёл в школу, была причина или просто прогулял? Он мотался по совхозу с самодельным пистолетом с известным названием каждому школьнику – самопал. Самое обидное, что Витька видел мальчишку с этой смертоносной игрушкой, мелькнула мысль – отнять. Но Брылька, словно почувствовал намерение Хачика, и убежал прочь. Галин брат и махнул рукой, пусть играет. Набитый взрывным веществом самопал разорвался прямо в детских руках и ранил осколком голову. Брылька не выжил.
На кладбище, во время похорон, Галя стояла рядом с Накой, и одноклассница вдруг произносит такие слова: «Не знала, что у Верки Давыдовой такие слабые нервы!». Галька повела глазами в сторону Мотылька, она стояла и плакала, ну и что? Вовка жил рядом на одной улице с Давыдовыми, Вовка был одноклассником, и просто мальчиком, которому жить бы ещё и жить! За Верку надо было заступиться, а Галя промолчала и без слов была удивлена Надькиной чёрствостью: разве можно судить человека, за то, что он плачет на кладбище?
Зимберг Миша очень некрасивый, с грубыми чертами лица мальчик, приходил к своей бабушке в больницу, которая лежала в хирургии в одной палате с Галей. Папа его полный, но приятный дядя, подошёл к Гале после операции и положил ей несколько шоколадных конфет, он ещё и добрый. Бабушка была родной сестрой Зинаиды Димитровы Кирий, что жила в совхозе, отсюда и к Гале было такое тёплое отношение, а может и сами по себе хорошие люди.
Когда девчонка пришла учиться в тахтамукаевскую школу, Зимберг стал её одноклассником, очень умный, он готовил уроки по дополнительным источникам. Ответы его содержательные и толковые очень одобрялись учителями, молодец Миша! Он сидел на первой парте, но никогда и попытки не сделает, чтобы подсказать той же Чиликиди. Такой привилегией пользовалась лишь девочка Сара, стройная горская девушка, наверняка, нравилась юному еврею, а может, имя побуждало подсказывать?
Мезужок Людка, это тоже одноклассница из нового класса, куда пришли учиться прикубанские школьники. Симпатичная, белолицая девчонка, у которой мама была русская, а папа – не русский. В первый же школьный вечер танцев, она пригласила девчонок приехать с тем условием, что переночевать можно будет у неё. И девчата согласились.
Вот тут, конечно, провинциалки увидели своими глазами, как могут одеваться сверстницы в их время в райцентре! У Гали и у Вали не было ни одной юбки «плиссе», у Людки – пять! И все пять хранились, чтобы не разошлись складки аккуратно втиснутыми в чулки. Больше всех пленила лично Галку – леопардовая шуба! Коротенькая точно по миниатюрной Людкиной фигурке, она бы подошла и Чиликиди и Абрамчук, но это была настолько несбыточная мечта, что Галя даже не попросила её померить.
В общем, стояла эта мамина дочка перед недостаточно хорошо одетыми одноклассницами с ворохом нарядов наброшенных на обе руки, и не знала – в чём же ей пойти на вечер? Вопрос: в чём выйти в «свет» пожизненно стоял и перед Галей, но не потому, что она затруднялась сделать выбор, а потому, что выбирать не с чего былою
Вечером пришёл отец Мезужок, посмотрел на дочериных гостей и спросил у Гали: «Чья ты дочка?». «Чиликиди» ответила Галя. «А кого именно?» поинтересовался глава семейства. «Панжина» более чем скромно проговорила девочка, она уже понимала, что перед ней сидит, если не старый друг папки, то просто его давний знакомый из довоенной жизни. Мужчина покивал головой, взгляд потеплел: «Панжу я знал хорошо, и Кузьму тоже знал».
Взрослая Людка выйдет замуж за болгарина, хотя это не француз и не американец, но всё равно иностранец и для семидесятых годов это было круто! После свадьбы иноземный муж повезёт русскую жену к себе в Болгарию знакомить с родителями. И тут к своему ужасу советская гражданка увидит истинное отношение супруга к её Родине.
Не обращая внимания на присутствие Людмилы, он будет сидеть за столом в кругу своей родни и рассказывать какая в Союзе продажная милиция, и какие там мизерные зарплаты, про всеобщий дефицит товаров и процветание блата. Оборвёт некорректного новоиспечённого мужа родной дядя: «Ты живёшь в этой стране, кушаешь их кусок хлеба, ты, в конце концов, женат на девушке из России, и сидишь обливаешь русских грязью!»
Верно говорят, что хороший человек долго не живёт, хорошие люди и Господу нужны. Абрамчук Николай учился с Витькой в одном классе. Однажды зимой Витька заболел и не ходил в школу, а Николай пришёл кататься на покрытую льдом лужу напротив Галиной хаты. Увидев сестру одноклассника, спросил: «А чо Витька в школу не ходит?» «Заболел» отвечает девочка, набирая разгон на стёртой резиновой подошве. «Чем? Воспалением хитрости?» пошутил Колька. Галя засмеялась, она впервые услышала это выражение, смешно как – воспаление хитрости! И ответила парню: «Не, он простыл». Славное было время: и Валин брат был живой, и Галин. В этом же году Колю убьёт током – напрасная ничем не оправданная смерть.
Валька ходила непривычно строгая, глаза сухие, но видно, что заплаканные, не настолько же она глупая, всё-таки понимала, что брата потеряла. А Галя повела себя, как настоящая дурочка. Она сочинила две строчки и прибежала на Лёлькину сторону поделиться успехом. « Слушайте, я стихотворение сочинила: Сердце тук, тук, / Так погиб Николай Абрамчук!». «Поэтесса» дворового масштаба замолчала и посмотрела на слушателей, хорошо, что не додумалась спросить: «Классно, да?». Сёстры осуждающе молчали – нашла время и тему. Даже маленькая Лёлька понимала насколько неуместно это стихотворчество. Нинка вообще глянула на Чиликиди, как на больную, оно, конечно, и Галя опомнилась, но глупость уже была сделана.
Однажды мать привезла из Краснодара, естественно, от тёти Магды, вы не поверите, балетку! Не такая, как у Марии Илларионовны, а изрядно потёртую и меньше размером. И всё же эта была модная вещь, с которой щеголяли только учителя. А теперь вот и наша Галя принесла учебники не в допотопном портфеле, а в балетке!
Когда ученица вернулась опосля первой смены, Витька уже нервничал: «Быстрей выкладывай свои книжки! Я тоже пойду с балеткой!». Гале это не понравилось, но брат спешил, она без пререканий освободила тару, пусть берёт.
На следующий день Витькина одноклассница Коровкина Танька, на редкость видать наблюдательная девочка, когда Галя, отучившись, торопилась домой передать по сменно незаменимую балетку брату, засмеялась и сказала Гале: «Ой, вчера и Хачик с ней приходил! Вы чо с одной балеткой ходите? Ха-ха!». «Да, с одной» подтвердила Галя, а что нельзя? И с подгаженным настроением от бесцеремонного Танькиного замечания, опять-таки поспешила к хате. Дома она достала заброшенный портфель и, освободив городской чемоданчик, больше его не трогала, раз так смеются, Галя не хочет, чтобы с них смеялись.
Шурка Буряев, брат Вальки учился с Галкой Репиной в одном классе. Как-то они шли вместе, и как часто бывало, маленькая Галя сопровождала большую, и слушала разговор старшеклассников. Естественно, комсомольцы того времени воспитанные ремнём дома, а в школе по коммунистическому уставу. И не подозревавшие, что есть слово «секс» могли говорить, например, о классиках русской литературы.
Шурик куда-то звал одноклассницу, а Галка гыгыкнув, отвечает, мол, некогда, уроки кто будет за меня учить? Пушкин что ли? И они почему-то весело загоготали. Так Галя впервые услышала о Александре Сергеевиче. Конкретно от Буряева Галя услышала незнакомое слово «озон». Шурик шёл босиком в закатанных по колено брюках в сторону клуба, дело было после дождя, поскальзываясь на раскисшей дорожной колее, громыхал басом на всю улицу: «Та я подумал, дай схожу до клуба, озоном подышу!». Не исключено, что это полезно, раз старший товарищ об этом говорит.
Шурик видно всё знал, что полезно, что нет, например он не ел арбузы, во всяком случае, так утверждала его младшая сестра. «Почему? – изумлённо спросила Галя, – кавуны такие вкусные!». «Та, – махала рукой Валентина, доводя до подружки точку зрения брата, – Шурик говорит, что в арбузах одна вода, так лучше воды из крана попить!»
Федя Худой ну, очень красивый и непомерно заносчивый парень, мог бы гордиться собой ещё хлеще, но ему для полного пренебрежения ко всему человечеству не хватало роста. Если двоюродный брат Леонид Сорока ещё посматривал, кто там под ногами путается, то Федор, задрав важно нос, шёл и не опускал его до самой калитки. И опять-таки это личный взгляд автора.
Никто не будет оспаривать, что у парня были папа и мама, что не чаяли в единственном сыне души, что Федя был чей-то друг, чей-то любимый мужчина и так далее. Голосистый Фёдор в дуэте с Сорокой, как уже известно, не раз будили среди ночи Галю своим, надо признаться, слаженным пением. Если сейчас закрыть глаза и мысленно перенестись словно на «машине времени» в летнюю ночь Прикубанского, то непременно услышишь, как, удаляясь от Галькиной хаты, песня стихала у Фединой калитки: «Утверждают космонавты и мечтатели, и на марсе будут яблони цвести...».
Хочется также поведать, что несмотря на свою исключительность Федор не ленился по субботам ходить на козетскую переправу, чтобы встретить Генку Бондаренко. Парень учился в краснодарском ПТУ и обитая уже в городской среде имел возможность выуживать эстрадные новинки. Не жалея собственных ног, спешил наш герой на встречу с другом, чтобы на обратном пути в несколько километров, выучить новенькую песенку.
Полина Сорока, странная девочка, писавшая письма первой учительнице, была необычайно счастлива, когда её засватал Вовка Репин. Как-то перед свадьбой, она плыла на катере вместе с другими девчонками и спросила у Людки: «Правда, у меня красивая фамилия будет – Репина!» Людка сказала, что правда, а дома уже удивлялась – как можно радоваться фамилии?
Коля Железняк, с необыкновенно стильной стрижкой «ёжик», высокий, с волосатой грудью парняга, ох, и воображала был! Человек предыдущего поколения, вдруг оказал внимание Пуховской Елене, девочке намного младше его. Когда ухаживать начинал состоявшийся взрослый парень, это, несомненно, было почётно. И на молоденькую Ленку подруги смотрели другими глазами.
Если бы Галю спросили в юности, кем бы она хотела быть, выбирая из всех девчонок? Ответ однозначный – Ленкой! Большеглазая, смуглолицая, Прикубанская Нефертити, уж никак внешность, не предназначенная для прилавка, за которым она простояла всю жизнь. Вдруг неожиданно и предательски была оставлена кавалером. Этот вечер, и эти танцы остались в памяти, как символ искренней солидарности и сочувствия к Пуховской, и непримиримого негодования к Железняку! Ничего не объясняя, в тот день Коля встретил приехавшую к нему в гости длинноволосую блондинку и пришёл с ней в клуб. Он танцевал только со своей дамой!
Девчата, перед тем, как отправиться в клуб, зашли на несколько минут к Чиликидихе. Галя по праву хозяйки, налила каждой подружке по граненому стакану самодельного вина, изготовленного собственноручно Мари Трофимовной. Чтобы матушка ничего не заподозрила, дочка на глаз долила болон водой, и повеселевшая компания направила стопы к культцентру!
Быстро сориентировавшись в нездоровой обстановке, подвыпившие девчата, возмущённые ровно на принятую дозу молодого вина, бросали косые взгляды на незнакомую разлучницу и на непорядочного Кольку. Каждая старалась поддержать и как-то успокоить оскорблённую Елену, типа того, не обращай внимания, да ты в сто раз лучше, да она вовсе не симпатичная. Суетясь, подруги создавали заметную атмосферу недовольства. Знала чужая девушка о Ленке, не знала? Но увезла модного «ёжика» из совхоза очень поспешно.
Витя Мороз степенный такой, небольшого росточка мальчик, спокойный по принципу: ты меня не тронь, я тебя сто лет не трону. И вот однажды уравновешенный и безобидный парнишка пришёл к калитке Мари Трофимовны со слезами на глазах, и зовёт хозяйку. Тётя Маруся вышла, подошла к Морозу: «Что ты хотел, Витя?». «А Витька ваш дома?» спрашивает, а сам очень расстроенный. «Нет – отвечает Мари Трофимовна – он ещё не пришёл с работы, а что случилось, зачем он тебе?». «Вин пьяный був и у мэнэ вилосипед взяв! – заныл Витя, – и до сих пор не мае!». «А зачем же ты ему пьяному дал?!» удивилась тётя Маруся. «А я ему ны давав, а вин у вас здоровый, як мидвидь, товканув мэнэ и поихав!»
У Чиликиди Вали была подружка Нина. Когда Галя приходила к дяде Кузе с родителями, и девушка частенько забегала, ждала подругу, пока та принарядится, чтобы в клуб идти. И тогда Нина незаметно манила пальцем маленькую девочку в Валину комнату и брала себе на руки.
Ребёнок напрягался на чужих коленях, не понимая, чем вызвано такое внимание к её персоне, и затихал чуть дыша. А Нина, пахнущая духами, склонялась к детской голове и тихонечко спрашивала: «А Юра ваш дома?» Галя разворачивалась, чтобы смотреть в глаза девушке, утвердительно кивала головой и с готовностью отвечала: «Да». «А что он делает?» также в полголоса выпытывала ласково Валина подружка. «В клуб собирается», опять заглядывает в глаза собеседнице младшая сестра интересуемого молодого человека. «А, ну хорошо», ответ вполне удовлетворил любопытство девушки. Она погладила разговорчивого дитя по головке – молодец, умница, всё рассказала, что надо, и спустила девочку с рук – иди к маме.
Сегодня Галина П. понимает, что старший брат любвеобильный был парень, и всё-таки в историю этой любви не стоило вмешиваться взрослым. Здесь дело могло закончиться свадьбой, а закончилось взаимными обидами и упрёками. Разумеется, семья Чиликидиных очень была бедной, но ведь и богато никто не жил в совхозе, ведь поголовно ходили в латаных штанах. Мать невесты испугалась за дочь и «голодранцу» было отказано. Мари Трофимовна, оскорблённая до глубины души ораторствовала под камышовой стрехой: «Какая я ни есть голодранка, но я могу взять своего сына и открыть любые двери и сватать любую девку! А она уже не пойдёт, а будет ждать, когда кто к ней придёт!»
Вася Шевела аккуратный, большеротый мальчик, старше Гали на год, с прекрасным чувством юмора, комсорг школы, что готовил младших товарищей к поступлению в комсомол. Каждому кандидату прилежный комсомольский вожак вручил брошюрки с уставом, учите, спрашивать буду строго, гы-гы! Но, будучи ещё пионером, Вася участвовал в построении пирамиды.
Обманчивый Галин рост вводил организаторов в заблуждение: «Давайте Галю поставим сверху, она маленькая!». Маленькая-то маленькая, а, что она ещё и тяжёленькая, это только прочувствовали юные акробаты. Вася, как один из хорошо гнущихся детей делал синхронно с одним учеником мостик, Гале надлежало одной ногой стать на Васькину грудь, второй ногой на грудь другого мальчика. Гале помогали, подсаживали, а она неуклюжая: ни лёгкости, ни проворности. Тоже ж волнуется и боится – живые подмостки под её весом трясутся.
Балансируя, Галька держится за протянутые ей руки, чтобы не рухнуть и, уже почти взобравшись на хрупкие пацанячьи грудные клетки, физкультурница неловким движением ноги, бьёт Васю прямо по зубам! Но сама не замечает этого, Шевела вдруг оскалился то ли от боли, то ли от смеха и тут же закрыл рот, и отвернул лицо в сторону. Пока Чиликиди наверху лучше рот держать закрытым, а лицо отвёрнутым.
Когда с виду маленькую, но упитанную Галю опустили на пол, и Вася тоже принял вертикальное положение, он подошёл к «вершине» пирамиды и сказал: «Галька, ты мне прямо по челюстям заехала ногой!». Мальчик нисколько не обиделся, он смеялся, Галя глянула на Васькин большой рот (для сравнения: очень напоминающий челюсти Максима Галкина) и прыснула тоже, представляя, как саданула по такому поддувалу!
В далёкое лето то ли пятьдесят, то ли шестьдесят энного года приехали к деду и бабке Хименко из Карачаево-Черкессии единственный сын с женой Ниной и сыновьями: Толиком, Илюхой и совсем маленьким – Ванькой.
Толик, получивший тут же от соседок: Гали, Нинки и Лёльки кличку – кукушка, был чрезвычайно деловым парнем. Вращался исключительно только в пацанячьих кругах, занятый ножичками и рогатками, он бегал в широких шароварах, совершенно не понимая, как это некрасиво. На сопливых барышень не обращал внимания.
Его младший брат Илюшка-пилюшка таким гордым не был, он изредка кидал на девчонок взгляды, а те рады стараться. Залезут на Галькину шелковицу, спрячутся в ветках и выкрикивают всякую глупость и сами же с этого смеются. Привлечь к себе внимание симпатичных братьев очень хотелось, а что дальше с этим делать, не знали, вот и хихикали, как дурочки.
Лето прошло, гости уехали, и вот однажды пришла телеграмма, требующая срочного приезда стариков. Дед Хименко перешёл дорогу и попросил Галину мать: «Маруська, а ну кынь на картах». Маруська кинула, сплошная пиковая масть встревожила гадалку и она ничего не объясняя, сказала, что ехать нужно обязательно, случилось что-то нехорошее. И дед уехал, а по приезде назад, привёз печальную весть, что похоронил последнего сына.
Когда заболел и умер сам старик, то тётя Нина – невестка, переехала в совхоз, она досмотрела бабушку, да так и осталась в Кормосовхозе. Так появились в Прикубанском статные да пригожие братья Хименко! Валька Буряева, а по-восточному Зухра, ещё не знала, что Господь, переживая за её рост, в лице старшего Анатолия послал ей мужа, чтобы не осталась Галькина подружка старой девой.
Шилова Райка – сестра Мыши, красивая, но косолапая девчонка, во время уборки ходила в школу, старательно маскируя пионерский галстук под верхней кофточкой. Что за причина, почему советская пионерка стыдится открыто носить красный галстук? Оказывается хорошо развитые физические формы, указывали на то, что девочка выглядела старше своего возраста. Командировочных ухажёров тем и водила за нос, что прибавляла себе года, а чтобы никто не уличил дивчину во лжи, Райка прятала свой пионерский галстук.
Молодость Галиного поколения отмечена плащами – болонья и пальто джерси, которого у Гали так никогда и не было. Пока она заработала деньги на такое пальто, мода на джерси прошла. Вы знаете иметь одно новомодное пальто – это здорово, а у Райки Шиловой их было – два! А такие, как Галя смотрели и завидовали, за какие заслуги матушка так её поощряла? Двух сыновей родительница почему-то держала в черном теле. Мыша из дальнего прошлого выходит из клуба в обычной фуфайке. Пристыженного «Деньгой», Галина П. видит парня в светлом плащике и туфлях в то время, когда на деревьях трещали от мороза ветки!
Саша Кива известный под кличкой с электрическим уклоном – Монтё. В далёком-предалеком шестьдесят шестом году, когда Гале Бачирнахыч доверил школьную библиотеку, считай, что всю школу, пришёл пионер поменять книжки. А библиотекарша как раз посылки распаковывала, новая литература пришла. Саша и взял одну новенькую книжечку. Галя без слов, пожалуйста, бери, ты же читатель.
Через неделю любитель чтения приносит опять поменять книги. Мама родная! Что этот Кива сделал с абсолютно новой книжкой, не передать! Такое впечатление, что её не один абонент читал, а сразу сто, до такой степени она была затёрта и выпачкана. Галя пришла в ужас: «Как я могу принять такую книгу, ты же взял совершенно новую!». Сашка стоял и молчал, ну, что ему сделаешь? «Знаешь, что – ты почисть её дома, приведи в порядок, а потом принесёшь!». Ххотя, конечно, Чиликиди сомневалась, что там что-то можно исправить. В следующий приёмный день Монтёр принёс книжку такой же, как и первый раз, хорошо, что не хуже, Галька вздохнула и черканула в карточке, иди, мол, чтоб мои глаза тебя не видели, какой не аккуратный!
Было время, Галя тоже любила ходить в библиотеку, где Полинка Сорока сидела за столом и записывала, кто что взял. Примитивная читальня работала один или два раза в неделю. За столь короткое время девочка не успевала прочитывать литературу, но картинки просматривала все и не один раз! Каждый рабочий день она стояла в очереди и выкладывала перед библиотекаршей не прочитанные книжки: главное во время сдать и не запачкать, а читает она их или нет, никто ж не проверяет.
Тётя Маруся Фоменко и её муж инвалид дядя Петя, который всю жизнь простоял у калитки, как постовой. От скуки вглядывался то в один, то в другой конец улицы, жили через дорогу, рядом с Будяками. Это те самые, что первые купили телевизор. Галя, набиравшая силу и былую мощь прооперированного тела, бегая с Будяками, услышала вдруг запах жарившейся рыбы, что доносился из-за плетня Фоменко. Потеряв над собой власть, как Нинка перед картошкой, взмолилась: «Мам, пойди, попроси кусочек, я так хочу рыбы!».
Мать есть мать, ну как отказать дитю, что перенесло недавно операцию, и женщина пошла: «Маруся, пожалуйста, ты же знаешь, что Галя после операции, услышала, как рыба пахнет, захотела, дай кусочек!» кума Мария, её ещё и так звали, дала два кусочка и Галька поглотала их, чуть ли ни с костями!
Мать как-то рассказывала, что слышала, как ругалась кума Мария с другой кумой. Та другая кума, не стесняясь в выражениях. А чего тут миндальничать все свои, обнажала потаённую правду, начиная со времён войны. Дословно, кто с кем и когда, мы не будем уточнять. Интересно то, что, когда односельчанка кричала, и длинным языком, словно острым крючком, вывязывала кружева из нецензурных слов: «Да, ты такая, да, ты сякая, да ты перетакая!». Слушая оскорбления в свой адрес, кума Мария не отвечала такими же оскорблениями, а сдержано и беспристрастно повторяла: «От такой чую! От такой чую!»
Лида Нижник прямая огородная соседка, живущая на Зелёной улице, призванная детьми – Пулетя, была старше нашу героиню года на три-четыре. Как раз у межи, разделяющей участки Нижника и Чиликиди, как памятник плетню, что городил старший брат, отделяя землю для проулка, принялась ветка срубленной вербы, да и выросла большим и могучим деревом, бросая тень на оба огорода.
Однажды, летом, когда папка уже болел, Галю с этой Пулетей и ещё с другими детками занесло за совхоз на поле с люцерной. Детвора, у которой всегда и везде находились дела, облазив пространство вдоль и поперёк, направилась домой. Лидка нарвала букет полевых цветов, а может просто бурьяну, и сказала Гале: «Когда умрёт твой отец, я ему такой букет положу на могилу!». Старшая девочка вытянула вперёд перед собой руку с цветами, видать, представляя их уже на будущей могиле, покрутила, полюбовалась и прижала к груди. Галя посмотрела на скромные цветочки, без красоты и аромата, потом на Пулетю и молча опустила глаза, ей не понравилось, что сказала Лидка Нижничка. Надо было набраться смелости и ответить, что когда твой отец умрёт, тогда и положишь свои цветы!
Надежда Захаровна не молодая, но деятельная женщина, солдатская вдова, с завитыми кудряшками, строила на улице Зелёной себе дом. Мать как-то с Галей заходили на план, когда возвращались по переулку, маленькая дочь спросила: «А зачем Захаровна строит себе дом, она же старая?». Когда, мол, жить-то она в нём будет? «Сын у неё есть, Женьке будет» пояснила мамка. Строить для себя – это понятно, но строить для сына? Зачем? Не обращайте внимания, как могла девочка, так и рассудила.
Витя Шелудько запомнился худеньким и тщедушным мальчиком, которому однажды вырезали аппендицит настолько неудачно, что потом оперировали бедного парня на протяжении нескольких лет не один раз.
И после очередной операции как-то прошёл слух, что он умер, девчата жалели Витю, но когда выяснилось, что это неправда, порадовались. Кто-то заметил, что теперь Шелудько младший жить будет долго!
Его старший брат Александр гордость двух селений, жила семья в учхозе, но школу Саша заканчивал совхозскую, поступил без блата и денег в авиационный институт на Украине! Никто в совхозе не сомневался, что Сашка непременно будет учённым!
Отец двух братьев когда-то в молодости работал на плантации деда Чамбаза, об этом поведала Гале мамка, дочка ахнула: «Правда?». «Да – отвечала Мари Трофимовна – он был тогда ещё парнем». Как же рядом была ещё та жизнь, если прадедушкины батраки ходят живые! Вот как бывает: фортуна, на сей раз, как следствие революции, отвернувшись от потомков плантатора, к сыновьям батрака повернулась лицом.
После окончания десятилетки, Галя, которую Мари Трофимовна едом ела за её лень: вот все дети на каникулах работают в поле, а ты кобыла сидишь дома, отправилась вместе с Абрамом собирать яблоки в саду. Радости, конечно, мало, но в поле под изнуряющим солнцем ещё хуже. Один день ведёт сторожиха тётя Галя Шилова (та, что наряжала свою дочь в пальто джерси) девчат к грушевым деревьям и даёт ответственное задание. Плоды срывать и осторожно укладывать в ящики, ни в коем случае деревья не трясти! Побитая груша загниет и испортит весь товар, который будет отправляться, чуть ли не за границу!
Ни о каком выполнении нормы не могло быть и речи, Галя с Валей, как честные труженики – надо так надо, карабкались по веткам, с трудом доставая каждую грушу, передавая её из рук в руки, как некую драгоценность, укладывали в тару. Неподалёку с тем же наказом,работала мужская пара, Лёлькин одноклассник Кива Толик с пацаном.
Пришла тётя Галя к концу работы записать количество ящиков, покачала головой – маловато. «Хлопци норму сробылы! Вы, знаетэ, – удивлялась сторожиха, – Толик, як билка: ны де ны одной груши не высыть, со усих макушек посрывав! Як вин туды достае? Молодци хлопци!». Подруги, что старше Киву на три года, посмотрели на верхушки своих деревьев, где остались живым укором висеть по нескольку недоступных плодов, вздохнули и промолчали.
Но на следующий день спросили «Белку»: «Слышь, Толик, тётка Галька вас хвалит, говорит, что вы ни одной груши не оставляете! Говорит, что лазишь ты по деревьям, как белка!» ну, типа того – поделись опытом. Пацаны заржали и Толик счастливый, что обставил бабу, открыл секрет высокой продуктивности: «Ага, белка! Она как уйдёт, мы на дерево, и трясём его, пока все груши не попадают! А потом битые под низ укладываем! Ха-ха!». Девчата ржали вместе с передовиками-аграриями, вот паразиты придумали! И тоже самое стали делать и себе.
Не знаю, как сейчас, но в советской школе выборных должностей в классе было немало, начиная с председателя отряда, старосты, звеньевых, выбирался ещё и санитар. Немного чести рассматривать зачастую грязные детские руки, да заглядывать в уши, где вполне возможно обнаружишь залежи серы, но властью обладал санитар немалой. Попробуй не протяни ему руки и не разверни голову для осмотра локаторов, сразу учительнице скажет!
Когда Лёлька пошла в школу, в их классе блюстителем гигиены была избрана Захарова Валька, та самая, что в будущем поедет в Керчь с Будяками. Это был санитар всем санитарам! Тётя Дуся, мать первоклассницы отнеслась к назначению дочери с большой ответственностью, старший ребёнок, первая ученица в доме, все было ново и интересно.
Захарче сшили большую белую тряпичную сумку и красным крестом и такую же повязку на рукав. Светила ученица этими атрибутами, едва появлялась в переулке, сразу видишь, санитар идёт. Тётка Дуська да такой степени проявляла щепетильность, что и чернильницу носила её дочь в специально сшитом мешочке, а не просто в руке, как все дети, куда там! Конечно, это всё Гальку раздражало. Она и сама походила бы с такой яркой сумкой через плечо, да она санитаром никогда не была, да и разве мамка сшила бы ей такое обмундирование?
Первый урок геометрии в новом классе аульской школы начался с повторения программы восьмого класса. Юная соотечественница Пифагора, склонившись над партой, выдавала точные лапидарные ответы на поставленные вопросы. Учительница Галимет Муратовна, полная и приятная женщина ходила между рядами, с интересом заглядывая в тетради учащихся.
По окончании урока математичка, держа в руках ещё не проверенные работы, сказала: «Чиликиди я поставлю сегодня пять в журнал, мне кажется, что эта девочка знает предмет лучше всех тех, кто с ней пришёл и лучше всех моих учеников!». Так Галю никто и никогда в жизни не хвалил! Тем печальней признаться, что все последующие два года учёбы, она не оправдала сказанных слов в её адрес, не потому, что не сумела. Просто перестала хорошо учиться. И когда Галимет Муратовна пришла на стрижку волос и её усадила в кресло бывшая ученица, то кому-кому, а парикмахерше было стыдно. При каждой нечастой встрече Галя вспоминала ту контрольную.
Секретарь комсомольской организации Теучежского района приехал на собрание оправдывать власть перед забытой молодёжью. Пока комсомольцы подтягивались и рассаживались по местам, высокий и симпатичный вожак перелистывал книжки в местной библиотеке.
Повестка дня – досуг сельской молодёжи. Ребята просили поле для игры в футбол, для этого идеально подходил пустырь между Сакалаем и клубом. С приходом весны гусеничные трактора и другая тяжёлая сельхозтехника уродовала ровную поверхность, смешивая зелёный покров с землёй.
Малоинициативные Чиликиди Виктор и Салик Шаманский за спортивное дело выступали на полном серьёзе, они просили, чтобы поле официально признали стадионом. На этом основании совхоз обязан был огородить площадку. Чиликиди вообще обнаглел и посмел заметить, что в библиотеке нечего читать.
Представитель выслушал жалобщиков, тогда ещё к гласу народа прислушивались, и парировал, что обнаружил полное сочинение Золя вот сейчас, в вашей библиотеке! А вы говорите читать нечего, нехорошо обманывать. А насчёт проблем, зачем их накапливать? Ведь вы же ни разу не пришли в Райком комсомола и не попросили помощи!
В общем, рабочая молодёжь ещё оказалась и виновата. Обвинив комсомольцев в пассивности и пообещав помочь, секретарь уехал, и всё осталось по-прежнему. Ну, насколько известно, стадиона на подступах Сакалая никогда так и не было, до самого крушения старой власти, а уж теперь нет ни той власти, ни той молодёжи, ни самого совхоза.
В каждой деревне есть такая женщина, что раньше других узнаёт все новости. Этакий инсайдер, владеющий информацией местного значения. Какой она запомнилась, мать Галиных подружек? Идущая по переулку, она останавливалась, думала, куда направить стопы? И уже на пороге здоровается с Чиликидиными.
«Молдованша, – говорил Витька, ответив на приветствие, – только никого не обсуждай!». «Та не, Витя, я нычого не знаю». Спокойно заверяла тётка Надька и усаживалась на стул. Через минуту она забывала о предупреждении хозяина и начинала: «А вы чулы, тётка Маруська, шо бабы казалы биля магазина?». Тётка Маруська не чула, и естественно интересуется: «А, шо говорили?». Но Витька резко поднялся со стула, и Давыдовша не стала рисковать, пусть уйдёт, тогда.
Отношение Мари Трофимовны к многодетной матери специфическое – я не люблю Надьку за её язык! Но это не мешало жалеть соседку и кое-чем делиться. Тётя Надя прекрасно зная, какие легенды ходят о её осведомлённости по совхозу, уличила как-то и Чиликидиху в непорядочности. На неё говорят все – сплетница, а тётка Маруська кто? «Я тико вам сказала, а вы взялы и пырыдалы!» обижалась Давыдовша. Мари Трофимовна давай отпираться. Но молдованша не отступала: «Ох, вы и брыхлыви, тётка Маруська!». И бабы поругались.
Придёт бывало Галя к Давыдовым, усядутся в летней кухне и болтают про житие-бытиё. Тётка Надька всё сетовала, что ничего нигде не возьмёшь без блата. Блат в её понятии – это когда дадут дефицит бесплатно. Стоило немалых трудов и примеров ей привести, чтобы доказать тёмной женщине, что за полученную вещь из-под прилавка надобно также платить. Если не больше, и, что тётя Надя глубоко заблуждается.
Когда похоронили Витю, то каждый приезд домой Галя с незажившей раной и с цветами шла на кладбище, как-то молдаванша встретила её, остановилась и тихо спросила: «Шо вин тоби сказав?». Заплаканная Галя посмотрела женщине в глаза и едва слышно прошептала: «Ничего». «Райка була, привет тоби передавала» сказала ещё Давыдовша и пошла прочь.