К О М Е Т А Р Е П Е Н Т А Н С,
или кошмарные видения отечественной буржуазии.
Фирма «Агробин» в городе стояла круто, и её совладелец и директор Аркадий Петрович Литвицкий был персоной известной. Как человек практичный и в основном правильный, он давно пришел к выводу, что в бизнесе лучше придерживаться буквы Aзакона. К пониманию этого постулата Литвицкого привели усвоенные еще в юности принципы морального кодекса строителя коммунизма, а в более зрелом возрасте – некоторые статьи уголовно-процессуального кодекса, с которыми мимо воли ему пришлось ознакомиться, когда он был привлечен к ответственности, работая заместителем директора торговой базы. С тех пор минуло много лет, административно-командная система ушла в небытие, и настала эра долгожданной свободы. Однако занятие бизнесом, как и во времена ОБХСС, оставалось делом опасным. Увеличилась армия бюрократов и количество надзирающих и контролирующих органов, а по численности налоговых инспекторов на душу населения страна уверенно вышла на одно из первых мест в мире. Статья за спекуляцию энтузиастам частной инициативы больше не грозила, зато появилась новая – за уклонение от уплаты налогов. Налоги, конечно, платить было нужно, и платить каждому. Но это в идеале. В жизни все было по-другому. Несознательные субъекты налогообложения, пытаясь спрятаться от всевидящего ока государства и уйти в благодатную тень, прибегали ко всевозможным ухищрениям и проявляли чудеса изобретательности. Литвицкий, чтобы выдержать конкуренцию, не мог поступать иначе, но делать это старался цивилизованным путем, опираясь на вывод: если незнание закона и не освобождает от ответственности, то его знание как раз помогает ее избежать.
Бывало, Литвицкий чувствовал себя разведчиком, которого забросили в тыл врага: неверный шаг, секундная потеря бдительности – и неминуемый провал.
Это противоречие между идеальным и реальным порой ввергало сознание бизнесмена в неведомые Литвицкому ранее глубины фрейдистско-мазохистских реминисценций, которые трансформировались в разные фантастические видения. Очередной раз выкарабкавшись из бездны сташных иллюзий и мрачных предчувствий, его душа взывала к покаянию, однако Литвицкий, сцепив зубы, нес свой крест по усыпанному камнями пути бизнесмена и отводил взгляд, когда встречал на обочине выбеленные дождем и солнцем кости предшественников.
Вот и этой ночью Литвицкому приснилось, будто он в белой рубашке, при галстуке, но без штанов, стоит посреди скалистой местности над пропастью и подпирает плечами огромный камень, почти обломок скалы. Под ним на дне ущелья петляла черная лента шоссе. Перед поворотом трассы на обочине прилепилась к скале будка поста ГАИ. В центре небольшой площадки, где стоял Литвицкий, имелась заполненная какой-то вонючей жидкостью яма, но Литвицкому удавалось сохранять равновесие на выступавшем над поверхностью лужи валуне, и ноги у него оставались сухими. На камне, который держал на плечах Литвицкий, в позе лотоса расположились в три ряда начальники отделов и ведущие сотрудники фирмы «Агробин», и его заместитель Андрей Леонтьевич, высокий полноватый мужчина только подступающий к поре расцвета, сидя на несгораемом сейфе, проводил совещание. На совещании, судя по деловому выражению лиц сотрудников и блестевшими охотничьим азартом глазам, обсуждался вопрос премирования отделов, но голосов Литвицкий не слышал, и присутствующие его не видели.
Литвицкому докучала пестрая будто попугай, но с острым, как у дятла, клювом птица, которая прилетала невесть откуда и клевала его в печень. Литвицкий, освобождая то одну, то доругую руку, пытался отмахиваться, но сволочная птица, трепеща крыльями, зависала в воздухе и успевала несколько раз больно ткнуть его клювом в обнаженный живот. Однако мучиться Литвицкому оставалось недолго – совещание подходило к концу, и наступил момент раздачи премиальных. Ответственные работники «Агробина» построились в колонну друг за другом и двинулись по кругу в центре которого стоял Андрей Леонтьевич. Он пристально смотрел в глаза приближавшемуся сотруднику, определяя размер премии, и каждому по заслугам крепкой рукой отвешивал подзатыльник. Это мужчинам, женщин он стегал по голым икрам прутиком. Те, кто получил свою долю, благодарно кланялись и с разгона прыгали в окружавшее камень озерцо, которое, оказывается, была наполнено навозной жижей, где начинали весело барахтаться и исподтишка окунать друг друга с головой. Последним с радостной улыбкой в бассейн сиганул главный инженер, который кроме подзатыльника, получил еще и поджопник. Закончив совещание, подтянул галстук, воровски оглянулся, открыл сейф и достал оттуда картонную коробку из-под обуви, на которой фломастером было написано «черный нал». Держа коробку под мышкой, он вытянул из кармана мобильный телефон, выдвинул антенну, нажал несколько кнопок и поднял телефон над головой. Антенна завращалась как пропеллер, и зам взлетел в воздух. Литвицкий облегченно вздохнул и отпустил камень, который, набирая скорость, беззвучно покатился по склону в направлении поста ГАИ. Опять прилетела птица. Литвицкий прикрыл печень локтем и сделал в сторону крылатого мучителя неприличный жест. Но это не помогло. Птица изменила тактику и теперь норовила выклевать ему глаз.
Тут Литвицкий увидел, что по петлявшей среди нагромождения камней тропинке к нему приближается группа охотников с двустволками на плечах. Трое охотников были одеты в разного цвета униформу, четвертый же был по пояс голым, в брюках галифе и обутый в резиновые ботфорты с квадратными носами и золотыми шпорами. Его мускулистый, поросший кудрявым волосом торс украшали многочисленные татуировки, вокруг шеи змеилась золотая цепь, на которой болтались разноцветные камешки, кабаньи клыки и ракушки, нос был проткнут пером из петушиного хвоста. Несмотря на то, что черты лица мужчины сильно изменили могучие надбровные дуги и массивный подбородок, свисавший чуть ли не до самой груди, Литвицкий узнал в дикаре мэра своего города. За охотниками, приседая и прячась за валунами и редкими кустами, крался мужчина в сером костюме и криво одетом парике, который периодически прикладывал к глазам бинокль с затемненными стеклами.
- Мужики, прогоните эту чертову птицу - попросил Литвицкий охотников.
Мэр вскинул двустволку, и грянул выстрел. Дробь застучала по камням, а птица, злорадно каркая и отборно матерясь, полетела зигзагами и укрылась за скалой. Охотники подошли ближе и остановились перед Литвицким.
- Гражданин Литвицкий, - официально обратился к Аркадию Петровичу мужчина
в голубоватой униформе, - в прошлом месяце при въезде на таможенную территорию страны вы не включили в декларацию и по этой причине не оплатили пошлину и акцизный сбор с одного килограмма сушеных плодов маракуйи и фей хоа, чем нанесли ущерб отечественному производителю сухофруктов на сумму 12 грн 46 коп.
- А ваша фирма не оплатила НДС из суммы 43 грн 85 коп, - выступил вперед мужчина в зеленоватой униформе.
- А вы лично неоднократно нарушали пункты 6-й, 19-й и 34-й Правил дорожного движения, - подвел итог обвинительному заключению третий охотник, который оказался Гаишником.
- Какие будут мнения, коллеги? - обратился мер к высокому трибуналу.
Слово опять взял мужчина в зеленоватой униформе. Он достал кармана
калькулятор и стал подсчитывать:
- Если суммировать все ваши нарушения, то причинённый государству ущерб составит 58 грн 06 коп. С начислением пени и штрафных санкций сумма возрастет до 18765490 грн 74 коп, а за такое особо крупное нарушение наказание может быть только одно:
- Расстрелять! - рявкнули налоговик, таможенник и ГАИшник.
- Ваши конституционные права и свободы соблюдены, гр-н Литвицкий, и
санкция генерального прокурора у нас имеется - утвердил приговор мер и подал команду:
- Становись!
Охотники выстроились в шеренгу и приложили ружья к плечам.
- Ананий Ферапонотович, а может?.. – Литвицкий потер пальцами и
подмигнул мэру.
- Сколько? – одновременно гаркнули все присутствующие должостные лица,
включая и того, который сидел в кустах.
- Ну, – задумался на миг Литвицкий, - ребятам по 100 баксов, а вам
двести.
Щеки мэра раздулись. Возмущенный взгляд из глубоких глазниц чуть
не прожег Литвицкого насквозь.
- Он нас что, за лохов держит! - лязгнул мэр квадратной челюстью. – Целься! – прозвучала его следующая команда.
- Ваши предложения? – быстро спросил Литвицкий.
- Мужикам по штуке, а мне две! – отрубил мэр.
- А может, ребятам 500, а вам 1000?
Охотники перекинулись взглядами с мэром, и сержант-ГАИшник, как самый низкий по званию, побежал советоваться с тем, который прятался в кустах.
- Замётано, - пошептавшись с соратниками, согласился мэр, - бабки в 6.00
завтра принесешь мне в кабинет.
Охотники перестроились в колонну и, чеканя шаг, стали отдаляться от
Литвицкого. Скоро их заслонил выступ скалы, и уши Литвицкого улавливали лишь звон золотых шпор на сапогах мэра. Аркадий Петрович открыл глаза. Была 7.00, и звенел будильник. Литвицкий поднялся с кровати, раздвинул шторы и, потирая правый бок, выглянул в окно. Утро было солнечным. По вымощенному разноцветной тротуарной плиткой двору, будто настоящий форвард, футболил обгрызенной костью молодой ротвейлер Бондя. В смежной комнате запела канарейка. Снизу из кухни доносились едва слышные голоса и звон посуды: жена давала указание прислуге, что готовить на завтрак.
- В жизни все-таки оно веселее, - констатировал Литвицкий, спустился вниз,
позвал собаку и побежал в парк делать зарядку.
Ровно без пяти минут девять «Мерседес» Литвицкого подъехал к парадному
входу офиса «Агробина». Аркадий Петрович выбрался из машины, захватил два мобильных телефона, ноут-бук, кейс и поднялся ступеньками в вестибюль. Здесь его поджидал начальник службы безопасности. Согласно заведенному порядку, на ходу, чтобы не тратить времени, тот тихим голосом стал докладывать обстановку за истёкшие сутки по головной и дочерним фирмам. Ничего экстраординарного не случилось. Директор уже в кабинете поставил ему несколько вопросов и отпустил. Литвицкий подошел к зеркалу, подровнял галстук, причесал седой ежик коротко остриженных волос и сел за стол. В приемной разрывались телефоны, и было слышно, как секретарь отвечает, что директор занят. На столе лежал отпечатанный с вечера список заданий на день. Прочитав, Литвицкий откинулся на спинку кресла и несколько секунд оставался в таком положении. Взгляд Литвицкого затуманился, вырвался непроизвольный вздох. Но он не дал себе расслабиться. Серые глаза блеснули сталью, рука потянулась к кнопке селектора. Вошла секретарша Лена, красивая, длинноногая, с высокой грудью и гордо поднятой головой. Ее уверенный невозмутимый вид должен был соответствовать имиджу фирмы и подчеркивать значимость человека, в приемной которого находилось ее рабочее место. Бывало, пока назойливый посетитель-проситель прорывался через два кордона охраны с неминуемыми согласованиями и уточнениями и, наконец, добирался до приемной, боевой запал у него пропадал и мысли начинали путаться, а здесь еще на пути возникала величественная, будто английская королева, секретарша, и, любезно скользнув по его фигуре взглядом, совала в руки буклет по истории фирмы и предлагала подождать. На шефа, разумеется, Лена смотрела по другому, и, вежливо улыбаясь, ожидала распоряжений.
- Немцы приехали? – в первую очередь спросил Литвицкий.
- Да. Андрей Леонтьевич встретил их в аэропорту и отвез в гостиницу. Через
час-полтора будут.
- Ладно. Приглашай начальников отделов, замов и финансового директора. После них пусть сразу заходит Валентина Ивановна.
Лена кивнула головой и, энергично шагая на высоких каблуках, пошла к
двери. Подол ее в меру короткой, чуть выше колен, свободной юбки заколыхался из стороны в сторону, чулки со стрелками заставляли обратить внимание на стройность ног. Все это в сочетании с тонкой талией, крепкими спортивными плечами и налитой грудью иногда вызывало у Аркадия Петровича крамольные мысли, но только мысли.
Литвицкий успел один раз позвонить по телефону и принять двух сотрудников, как явились вызванные им ответственные работники фирмы, и совещание четко и организовано было проведено за полчаса. Оставшись один, Литвицкий ответил на четыре звонка и трижды позвонил сам. Только он положил трубку, как секретарь сообщила об этом Валентине Ивановне, которая ожидала в приемной, формально - начальнику информационно-аналитического отдела, а в сущности - доверенному лицу директора. Вошла молодая женщина делового вида, одетая в дорогой элегантный костюм, взгляд ее был строгим, макияж незаметным, но тщательным.
- Ну, Валюша, рассказывай, что нам пишут хорошего?
- Начинаю по степени важности. Пришло письмо из налоговой.
Сообщают, что НДС нам возместят не раньше следующего квартала.
- Какие вежливые, - нанося резолюцию, прокомментировал Аркадий
Петрович, - лучше меньше бумаг писали, а деньги возвращали скорей.
Валентина Ивановна взяла следующий документ.
- Поступил ответ на наш запрос по поводу комбайнов. Цитирую: «Ввоз
транспортных средств, которые произведены больше восьми лет назад, на таможенную территорию страны запрещен. Согласно Правил дорожного движения комбайн является транспортным средством, поскольку в кабине оборудовано дополнительное место для пассажира».
Нужно объяснить, что, помимо других направлений деятельности, фирма «Агробин» импортировала бывшие в употреблении комбайны. Немецкие «фортшритты» десятилетней давности стоили относительно дешево, но при организованном фирмой сервисе служить могли еще долго, и спрос на них был.
- Вот крючкотворы! – возмутился Литвицкий по адресу чиновников. –
Урожай собирать ничем, а они места для пассажиров считают! Оставь письмо мне. Завтра еду в столицу, заодно и этот вопрос подниму.
Сердито хмуря брови, он включил вытяжку и закурил. Валентина Ивановна продлила доклад.
- Изучена ситуация по фирмам «Дорекс» и «Лона». Финансовое положение шаткое, имущество заложено в банке. Моё мнение – товар в кредит на значительные суммы им не отпускать.
Мелодичный голос Валентины Ивановны, различные тона которого
Литвицкому приходилось слышать не только при деловом общении, подействовал на него неожиданным образом. Сознание Литвицкого стало постепенно отключаться от смысла произнесённых Валентиной Ивановной слов, и он лишь воспринимал звуки ее голоса, которые завораживали и убаюкивали его. И как кобра, вопреки ее воле, поднимает голову под звуки мелодию факира, так и сознание Литвицкого, не желая того, поднялось над бренным телом и пустилось в опасное путешествие по неведомым краям мира абсурда.
...Литвицкому захотелось есть, и он выбрался из конспиративного подвала. Сделав вид, что отряхивает пыль из залатанных на коленях штанов, он осмотрел улицу на предмет выявления возможных филёров. По проезжей части маршировали колонны трудящихся со счастливыми лицами. Те, что шли впереди несли транспарант, на котором был начерчен актуальный для нынешнего этапа строительства рыночной демократии лозунг: «Да здравствуют наши налоги – самые прогрессивные налоги в мире!» Демонстранты с возгласами «Ура!» вдохновенно махали над головой бланками заполненных налоговых деклараций. Из установленных на фонарных столбах динамиков лилась бодрая песня:
От альпийских вершин до японских морей
Наша налоговая всех сильней.
Будь гражданином, в ногу шагай
Свою декларацию вовремя сдай!
Литвицкий нервно передернул плечами. Он уже год как ушел в подполье и декларацию не сдавал. Согласно с выбранным имиджем, Литвицкий ковырялся палкой в мусорном контейнере и пережидал пока пойдет демонстрация. Песня закончилась, стали передавать последние вести. Дикторша торжественным голосом вещала на весь квартал:
«Трудящиеся народной налоговой инспекции города Пинзеноазарьевска выступили с передовым почином. Ввиду того, что их заработная плата вследсвие объективных трудностей переходного периода выплачивается нерегулярно и составляет незначительную часть от добровольных пожертвований прогрессивно настроенных предпринимателей, налоговики проявили понимания момента и решили вообще от зарплаты отказаться. Сэкономленные для бюджета средства будут вложены в строительство нового здания городской налоговой инспекции, чтобы все желающие в комфортных условиях могли сдавать свои декларации. Даешь всеобщую декларацизацию вместо пяти - за четыре года! Вскоре к новому почину обещали присоединиться трудящиеся таможенной службы, санэпидемстанции и работники. ГАИ».
Литвицкого этот грандиозный почин оставил равнодушным и, дождавшись пока последняя шеренга скрылась за поворотом, он перебежал улицу. Неожиданно послышались собачий лай, шарканье множества ног, свист бичей и глухие вскрики. На проспект выдвигалась колонна неплательщиков НДС. Враги народа были одеты в полосатые лохмотья и скованы цепями. Их конвоировали крепкие, стриженые под бокс, парни в коротких кожных курточках и вычурных галифе: одна штанина была желтого цвета, вторая – красного, а по шву шли широкие голубые лампасы. Литвицкий шустро спрятался в ближайшем мусорнике. Но было поздно. Овчарки унюхали стойкий запах неплательщика налогов, который не смогла перебить даже вонь мусорного ящика, и подняли лай. Один из конвоиров передёрнул затвор автомата и приказал взлезать. Литвицкий с поднятыми вверх руками выбрался из мусорника и, не ожидая команды, упал на тротуар лицом вниз. Собаки его немного потрепали, но самое страшное, как он знал, ожидало впереди. Откуда-то подлетел микроавтобус «Мазда» неопределенно блеклого синего цвета с веселенькой рекламной надписью на кузове, и Литвицкого, уже в наручниках, дюжие стражники забросили в фургон. Ехали недолго. Литвицкого, пригнув голову, быстрым аллюром протащили длинными коридорами, впихнули в кабинет и сняли наручники. Двери закрылись. Литвицкий осмотрелся. Кабинет был просторным, но темноватым, окна зарешечены. На стене висел плакат. Мужчина с волевым лицом в красном матерчатом шлеме с шишаком сверлил Литвицкого взглядом и, уперев корявый палец чуть ли не в самое сердце Литвицкому, грозно спрашивал: «А ты сдал свою декларацию?»
Литвицкий вздрогнул и отвернулся. На противоположной стене в резной дубовой раме помещался портрет товарища Сталина. Однако изображение любимого вождя почему-то отличалось от виденных Литвицким ранее. У отца народов были широкие развесистые брови времен застоя, а вместо добродушных грузинских усов под носом у благодетеля прилепилась жесткая черная кисточка, знакомая Литвицкому по портретам другого не менее эффективного менеджера ХХ века.
В коридоре по деревянному полу застучали быстрые шаги, и в кабинет в революционном порыве влетел Феликс Эдмундович Дзержинский. Полы его длинной кавалерийской шинели развевалась, как крылья нетопыря. Дзержинский, цепляясь за столы и стулья то фанерной кобурой маузера, то ножнами сабли, с грохотом пробежался по кабинету и остановился перед Литвицким. Истощенное аскетическое лицо рыцаря революции освещал кроткий взгляд страдающего от запора вампира.
За спиной Литвицкого опять стукнули двери. Дзержинский принял стойку «смирно» и доложил:
- Нелегала поймали, Лаврентий Павлович, под бомжа косил.
Берия, одетый в черный эсэсовский мундир, который добавлял стройности его
коротконогой фигуре, скрипя сапогами и портупеей, прошелся взад-вперед и, заложив за ремень большие пальцы обеих рук, воззрился на Литвицкого своими поросячьими глазками, зрачки которых за круглыми стеклами очков в полумраке комнаты отсвечивали красным.
- Что молчишь, паскуда! Бабки где, которые ты в бюджет не доплатил? –
заорал Берия и врезал Литвицкому в челюсть.
- Да я, - залопотал Литвицкий прокушенным языком, - бухгалтерия
сторнировала… НДС по экспорту.
- Слова какие умные знает, интеллигент хренов. А паяльник в жопу не
хошь? – оскалил в усмешке зубы Берия.
Дзержинский с размаху ткнул ножнами Литвицкого в живот и почти ласково,
не повышая голоса, неотвратимой убежденностью чекиста проговорил:
- Товарищ Литвицкий, мы призываем вас отбросить свои ошибки и
разоружиться перед партией и нашей демократической властью, иначе придется замочить вас в сортире.
- Нету у меня денег! – взмолился Литвицкий и упал на колени.
- Я вижу, товарищ упорствует в своем оппортунизме. Наша власть
гуманная, но не до бесконечности, и она оставляет за собой право быть беспощадной к врагам демократии и рыночных отношений. Я считаю, что для начала нужно отрубить ему руку и послать родственникам. Может, они проявят больше сознательности и понимания, - согласно с принципом революционной целесообразности, логично и четко сформулировал свое предложение Дзержинский.
- Я присоединяюсь к вашему мнению, Феликс Эдмундович. Оно целиком
Совпадает с генеральной линией партии и правительства, - сразу согласился Берия.
Дзержинский схватил Литвицкого за руку и подтащил к столу. Столешница была испещрена длинными прямыми зарубками в засохших пятнах крови и, будто колода для рубки мяса, посыпана солью. Литвицкому стало плохо, и он начал оседать на пол. Берия придавил правую руку Литвицкого к столу, а Дзержинский выхватил саблю из ножен.
- Лаврентий, я предлагаю пока ограничиться «палцем», - вдруг заговорил с
портрета товарищ Сталин. - Заветы «болшевиков-риночников» учат нас заботиться о каждом человеке. Дадим товарищу шанс изжить свои ошибки и влиться в стройные ряды прогрессивных предпринимателей.
- Слушаюсь, товарищ Сталин, - обернувшись лицом к портрету, козырнул Дзержинский.
Берия льстиво улыбнулся и с легким поклоном приложил правую руку к сердцу, а левой за спиной свернул кукиш и что-то пробормотал на родном языке про какого-то то ли Моби Дика, то ли Моби Тхана. ( Грузинское ругательство – авт.)
- Продолжайте, товарищи, - по-отечески улыбнулся Литвицкому Сталин.
Палачи мгновенно повернулись к жертве, неумолимо блеснула сабля, и
палец пронзила острая боль. Литвицкий вскрикнул и пришёл в себя. Его рука с догоревшим до фильтра окурком лежала на столе. Литвицкий выбросил окурок в пепельницу, вытер выступивший на лбу пот и посмотрел во встревоженные глаза Валентины Ивановны.
- Вам плохо, Аркадий Петрович? – обеспокоено спросила она.
- Не то слово, Валюша. Укатали Сивку круты горки. И везти тяжело, и
бросить нельзя, - вздохнул он. – Всё в порядке, давай, что там у тебя еще осталось?
Через несколько минут все документы были рассмотрены. Взгляд Валентины Ивановны прошелся по кабинету и остановился на лице директора. Литвицкий также посмотрел ей в глаза, затем на бумаги, которые лежали на столе. Женщина поняла и стала собирать свою папку. Литвицкий, почувствовав невысказанный упрек, поднялся из-за стола, подошел к женщине, которая сидела напротив, и легонько погладил ее по волосам. Лицо Валентины Ивановны вспыхнуло, деловое выражение глаз стало смягчаться. Она сжала его ладонь и тихо проговорила:
- Что-то вы меня совсем забыли, любезный Аркадий Петрович.
- Извини, Валюша, сама видишь, раньше десяти с работы не ухожу. Думал,
сегодня встретимся, так немцы приехали. Завтра в Киев. Может, как вернусь?
- Конечно, что мне остается делать. Слушаюсь и повинуюсь, мой господин.
Выручил звонок телефона. Литвицкий, прокашлявшись, поднял трубку, а
Валентина Ивановна прекратила изливать приправленный нежностью сарказм, перед зеркалом уложила на место прядь волос и вышла. На связи был начальник коммерческого отдела.
- Аркадий Петрович, налоговая склад алкоголя и табака прикрыла.
Проверяют акцизные марки.
- В этом месяце еще не были?
- Нет.
- Какие пунктуальные. И сколько их явилось? Хорошо, хоть не десять! Организуй им согласно нормы списания и пускай идут с богом. Нужно клиентов обслуживать, а не ерундой заниматься!
Литвицкий переключился на секретаря и затребовал к себе главного инженера, завгаражом и завхоза. Недостатки в их в работе имелись всегда, и директор достаточно резко, но в корректной форме разрядил на их головы успевшее возникнуть внутри напряжение. Незадачливых хозяйственников выручил прибывший с заграничными партнерами Андрей Леонтьевич. Немцев было двое. Они имели ухоженный вид, на загоревших лицах играли жизнерадостные улыбки. Аркадию Петровичу также пришлось радушно улыбаться, и после протокольных обменов любезностями с чаепитием, последовали напряженные переговоры, обсуждения и уточнения и, наконец, подписание договора. В два часа немцы уехали. Для них была организована культурная программа, а вечером должен был состояться официальный банкет.
Аркадий Петрович спустился в подвальный этаж, пообедал в столовой и в 14.30 опять был в кабинете. День прошел как обычно: бесчисленные телефонные разговоры, прием посетителей и сотрудников, встречи с деловыми партнерами. Несколько раз ему приходилось все бросать и срочно выезжать в инстанции местных коридоров власти, из лабиринтов которых он выбирался еще более озабоченным и раздраженным. Под вечер с двумя начальниками отделов он проехался по дочерним фирмам, где провел совещания с их директорами, а в 20.00 водитель доставил его к престижному ресторану. Немцы в сопровождении Андрея Леонтьевича были уже здесь. По прежнему искренне улыбаясь, они пили пиво и развлекались возле игровых автоматов.
- Надеюсь, вы хорошо провели время? – вежливо осведомился Аркадий
Петрович.
Немцы утвердительно закивали головами, поделились впечатлениями об экскурсии по городу и отметили привлекательность местных девушек.
- Вы правы, - пошутил Аркадий Петрович. - Красивых девушек у нас
много, и в моем возрасте с каждым днем они становятся все краше. Желаете познакомиться?
Иностранцы одобрительно загоготали.
- Андрей, позвони нашей группе поддержки. Думаю, Ирина с Мариной
будут в их вкусе.
- Я еще днем предупредил. Ожидают команды.
- Молодец, чувствуешь настроение делового партнера. Ну что, господа, тогда
к столу. Нужно поесть, а девушки никуда не денутся. Веди, Андрей.
Стол был накрыт в популярном в теплую пору зале под прозрачной крышей. Начинало темнеть. Кое-где на небе мерцали звезды. Из-за конька крыши выдвигался серп луны. Звучала негромкая музыка. Освещение было приглушенным, лишь горели лампы в уютных кабинках. Зал был обильно декорирован как живыми, так и искусственными растениями и цветами. По замыслу художников-оформителей интерьер должен был создавать у посетителей впечатление будто они находятся то ли в благоухающем саду, то ли в тропических джунглях. Учитывая цены в ресторане, можно было сделать вывод, что уважаемые посетители в большинстве своем к элите принадлежали, однако, вероятно, не к интеллектуальной, потому что нередко, особенно ближе к утру, из ветвей экзотических растений высовывались такие зверские хари, что вариант джунглей выглядел предпочтительней.
За ужином было весело. Заграничные гости не обходили вниманием яства и напитки, отпускали немудрёные остроты и больше всех над ними смеялись. В десять часов зазвучали танцевальные мотивы, и Андрей Леонтьевич пошел встречать дам. Через пять минут он вернулся, поддерживая под обнаженные локотки двух роскошных блондинок. Иностранцы сразу сделали стойку и переключились на представительниц прекрасного пола. Снова пришлось пить за знакомство, очаровательные губки и глазки и тому подобное. Девушки пили наравне со всеми и напускали на себя романтический вид.
- Посмотрите на небо, комета уже появилась! – воскликнула одна из них.
Все подняли головы и увидели изогнутое небесное тело, которое висело шлейфом вниз.
- Ее уже третий день видно, нам повезло. Эта комета прилетает один раз на
тысячу лет, - продолжала эрудированная девушка. – Репентанс называется, что означает «раскаяние». Как гласит легенда, пока она пролетает над Землей, люди перестают совершать дурные поступки.
Выпили за комету, и, чтобы она почаще прилетала. В отличие от присутствующих, Литвицкий, подверженный «синдрому делового человека», с каждой рюмкой впадал в мрачное настроение. Виду он, конечно, не подавал, но мысли его были далеко. Накатила усталость от гонки без финиша по краю пропасти. Дамокловым мечом нависла ответственность за судьбу фирмы и людей, которые в ней работали. Литвицкий безразлично следил за изгибами тел почти голых танцовщиц кордебалета, отмечал расторопность молодого, но раннего Андрея Леонтьевича, который заводил беззаботно веселящихся немцев, видел хищные улыбки проституток и мрачнел еще больше.
- Сейчас дома поел бы овсянки и спать, - думал он, - а здесь приходится
напихиваться всякими пряностями и копченостями. Так и до язвы недалеко. И Валька обижается. Вот жизнь пошла: даже на баб времени не хватает!
Аркадий Петрович бахнул с горя рюмку водки и, чтобы немного развеяться и
размяться, схватил, кто сидел ближе - то ли Марину, то ли Ирину - и повел танцевать.
- Какой-то вы грустный сегодня, - отметила наблюдательная девушка,
которая оказалась Мариной.
- Да работа, блин, задолбала. Вгору глянуть некогда, а здесь еще нужно
перед немцами марку держать.
- Во-во, при нашей работе тоже так. Видишь, что клиент – козел конченый, а
деваться некуда: изображаешь бурный экстаз любви.
Марина погладила его по плечу, сочувственно взмахнула наклеенными
ресницами и, задумавшись, умолкла.
Где-то около полуночи Аркадий Петрович пожелал всем хорошо отдохнуть, дал Андрею Леонтьевичу последние наставления и деньги оплатить счета, сердечно попрощался с представителями деловых кругов Запада и вышел на улицу. Машина его уже ожидала. Он должен был заехать домой, собраться и оттуда выезжать в дорогу. У ворот особняка Литвицкий велел водителю заправиться и через два часа быть на месте. Аркадий Петрович не стал подниматься наверх и будить жену, тихонько разделся и принял душ. После душ его разморило, и он в халате присел в кресло на полчаса отдохнуть.
Разбудил его телефон.
- Аркадий Петрович, я не виноват, ГАИ тормознуло! – звенел в трубке
взволнованный голос водителя. - Отправили машину на штрафплощадку. Утром будут номера кузова и двигателя проверять.
- Ты им сказал, чья это машина?
- Конечно, в техпаспорте ж написано.
- Ладно, иди домой, утором разберемся, Фамилии ментов запомнил?
Хорошо.
Аркадий Петрович бросил трубку и опять провалился в сон.
С утра мрачный и невыспавшийся без пяти девять он подъехал к офису на
такси. Прямо в коридоре дал указание начальнику службы безопасности разобраться с обстоятельствами задержания «Мерседеса». У дверей приемной, прячась за развесистым фикусом, его ожидала помощник главного бухгалтера Екатерина Васильевна. Увидев директора, она поднесла руку с зажатым носовым платком к глазам и тихонько заголосила:
- Ой, Аркадий Петрович, я виновата, простите меня.
- Пошли в кабинет, не чего в коридоре сцены устраивать, люди могут
неправильно понять, - оборвал он ее.
В приемной Литвицкий поздоровался с как всегда безукоризненной и эффектной Леной и прошел к себе. Екатерина Васильевна, пряча глаза, прошмыгнула за ним.
- Что случилось, Катя, в отчетности напутала? – обратился он к женщине,
которая с трагическим видом стояла посреди кабинета.
Из глаз бухгалтерши брызнули слезы, и она сделала попытку опуститься на
колени. Аркадий Петрович с трудом оторвал ее от пола и усадил в кресло. Ему уже приходилось сталкиваться с проявлениями ее экзальтированной натуры, поэтому, больше не церемонясь, он строго сказал:
- Кончай истерику, а то скорую вызову. Говори, в чем дело?
Рыдания прекратились, и женщина заговорила. Теперь пришлось сесть
Литвицкому.
- Я пришла покаяться перед вами. Вы меня на работу взяли, специалистом
сделали, а я на вас в налоговую стучала. Они мужа моего в киоске накрыли.
- И давно?
- Уже скоро год, - опять пошли рыдания.
Аркадий Петрович про себя выругался и стал прикидывать, что же она могла
им сообщить. Открылась дверь и вошла встревоженная Лена.
- Аркадий Петрович, из налоговой милиции. Тот майор Загребайло и с ним
еще один.
Екатерина Васильевна пискнула и пулей вылетела из кабинету, а в дверном
проеме возникли улыбающиеся лица майора и его коллеги. Аркадий Петрович также заулыбался и вышел навстречу дорогим гостям.
- Мы с вами знакомы, а это наш оперативный сотрудник капитан Хапук
Борис Васильевич, - заговорил майор, - Вы его не знаете, но он вашу фирму знает очень хорошо, можно сказать - досконально!
Майор подмигнул, и оба налоговика зашлись в смехе.
- Принес их черт, - думал Литвицкий, продолжая улыбаться. - Что же им
нужно в этот раз? На ремонт здания налоговой администрации в прошлом квартале я уже перечислил...
Майор сделал серьезное лицо и приступил к делу.
- Хочу вас порадовать, уважаемый Аркадий Петрович!
Как правило, такое начало ничем радостным, по крайней мере для Литвицкого,
не заканчивалось, лишь сулило дополнительные расходы.
- Точно Катькина робота, - мелькнула мысль .
Майор продолжил:
- Пришло указание строить отношения с налогоплательщиками на новых
принципах.
- Ставки налога изменились?
- Очень существенно. Будет один общий налог, к тому же в два раза
меньший, - майор опять расцвел в улыке.
Да они же пьяные! – вдруг догадался Литвицкий о причине неадекватной
веселости обычно скупых на проявления эмоций налоговиков.
- Мужики, сегодня не первое апреля, давайте говорить конкретно.
Но офицеры не обиделись и в который раз заразительно рассмеялись.
Загребайло достал из портфеля несколько листов бумаги с отпечатанным
текстом. Это было распоряжение правительства. Пробежав глазами по документу, Литвицкий убедился, что слова майора были правдой.
- А работу по-новому начнем с того, что попьем кофе, - вступил в беседу капитан.
Аркадий Петрович вызвал Лену. Тут опять проявил активность майор
Загребайло.
- Из нашего специального спонсорского фонда для сознательных
предпринимателей! – с этими словами он вынул из портфеля бутылку «Наполеона» и банку растворимого кофе.
- Прошлый раз вы меня угощали, теперь - наша очередь.
Майор вручил все это оторопевшей от неожиданных щедрот Лене, а для неё добавил коробку конфет.
Сервис на фирме был налажен. Бутылка коньяка, чашки, рюмки, искрящиеся
сахаром дольки лимона, печенье изысканной формы и вкуса, бутерброды с икрой, - все это, расставленное и разложенное на подносе, создавало радующий глаз и греющий душу живописный натюрморт. Налоговики оживились, и капитан невольно потер ладонями. Выпили по рюмке, и Загребайло стал комментировать новый указ:
- Теперь все наши усилия будут направлены на профилактику. Я принес
список обнаруженных у вас негласным путем нарушений. Вам полгода сроку: устраняйте - и никаких штрафов.
Посмаковали еще коньяком и бутербродами. Лицо майора порозовело и
засветилось лаской.
- Кстати, НДС вам завтра вернут. В дальнейшем при осуществлении
коммерческих сделок фирме из бюджета будет выплачиваться определенная сумма, которую вы по мере возможности с доначисленным налогом постепенно будете возвращать.
За эту новость нельзя было не выпить. Заказали еще кофе. Лену попросили
остаться, и беседа в ее присутствии приобрела менее официальный характер. Когда бутылка опустела, сотрудники милиции против обыкновения стали собираться, сославшись на то, что им нужно посетить еще три фирмы.
- На пятницу нами заказан ресторан. Приглашаются все предприниматели. Вот ваш билет, Аркадий Петрович, а вам, Лена, - лично от меня! – Майор залихватски шевельнул усами и вручил им по карточке.
Незамужняя Лена зарделась и стрельнула глазами в сторону директора. Когда она вышла мужчины стали прощаться, и майор вполголоса проговорил:
- А Екатерину Васильевну вы, пожалуйста, строго не наказывайте, - он
Достал завязанную тесемочками пухлую папку и положил на стол. - Здесь вся поступившая от неё информация. Копии нами уничтожены. До встречи!
Литвицкий провел визитёров к дверям. В приемной с неприкаянным видом маялось десятка два сотрудников фирмы. Лена поняла его вопросительный взгляд и зашла в кабинет.
- Говорят, все по личным вопросам. Какие-то они странные, будто что-то
нашло на них. Уже тридцать пять человек записалось.
- По личным вопросам после 17.30. Не хватало мне еще демонстраций трудящихся в рабочее время!
- Телефонограмма из мэрии. На 11.00 собирают всех руководителей.
- Зачем?
- По поводу "Воздушного замка".
- Мы же в этом году в фонд строительства уже перечисляли. Небось,
что-нибудь новое на нашу голову придумали.
Литвицкий посмотрел на часы. Было 10.30.
- Найди какую-нибудь машину. Я сейчас выхожу.
Несколько лет назад в светлых умах руководителей области и города
зародилась идея строительства грандиозного торгово-развлекательного комплекса под условным названием «Воздушный замок, плавно переходящий в пещеру Минотавра». Проект предусматривал возведение оригинальной ажурной конструкции, где должны были размещаться конференц-зал, гостиница, ресторан, аттракционы и тому подобное. Внизу, в подвальном этаже планировалось сооружение супермаркета, в котором ведущие фирмы города могли бы торговать своей продукцией. Однако денег в местном бюджете не хватало, и вот уже три года частные фирмы делали добровольные взносы в специально созданный для этой цели фонд.
Опять явилась Лена и с огорчением сообщила, что все машины в разъезде. Литвицкий, чертыхнувшись, пошел во двор, чтобы убедиться самому и, заодно, перекурить на свежем воздухе. Возле будки охранника переминался с ноги на ногу начальник гаража и, увидев директора, стал объяснять, куда девался автотранспорт.
- Ладно, Антонович, не части, - осматриваясь, перебил его Литвицкий,
который после приятных новостей из налоговой и выпитого коньяка пребывал в благодушном настроении. На глаза ему попался выставочный «фортшритт»
- Комбайн горючим заправлен?
- Так точно! – по привычке козырнул завгар, майор в отставке.
- Тогда заводи. Если они считают его транспортным средством, буду ездить
на комбайне.
Завгар по-глупому засмеялся, но, посмотрев в глаза хозяину, осекся и побежал выполнять приказание.
Через пять минут громоздкая машина, провожаемая удивленными взглядами сотрудников «Агробина», подобно авианосцу на рейде, выворачивала с территории фирмы на проезжую часть. Литвицкий представил себя командиром боевого корабля на капитанском мостике. С важным видом он крутанул штурвал и грозно провел глазами по окнам верхних этажей офиса, которые проплывали на уровне кабины комбайна. Любопытные лица сразу попрятались. Литвицкий улыбнулся и нажал на педаль.
Скоро комбайн выехал на центральную улицу. На перекрестке стоял регулировщик. Увидев такое необычное транспортное средство, он изо всех сил засвистел и замахал жезлом. Аркадий Петрович прижался к бровке и остановил машину. Милиционер подошел ближе и, придерживая фуражку, заорал:
- Ану слезай! Я тебе покажу, как на комбайне по городу ездить!
Литвицкий выбрался из кабины и спрыгнул на асфальт. Достав права и путевку, он вложил туда пять долларов и протянул милиционеру. Тот развернул документы, обнаружив деньги, осторожно двумя пальцами взял купюру и вернул Литвицкому.
-Заберите, а то еще потеряются.
- Такса выросла, - подумал Литвицкий и потянулся в карман.
В это время подъехала раскрашенная в два цвета «Волга» и, взвыв сиреной,
остановилась перед комбайном. Оттуда вылез известный своей принципиальностью начальник ГАИ полковник Гарбарчук.
- Господин полковник! Пресечена попытка дачи взятки! – отрапортовал
милиционер.
- Благодарю за службу. Иди на пост, - сказал полковник и посмотрел на
Литвицкого
- Вот так, Анатолий Иванович, вызывают в мэрию, а все машины в разгоне.
- Ясно. А я думал, фермеры хотят движение транспорта заблокировать. Тогда
все в порядке. Езжайте за мной.
Полковник сел в машину, включил мигалку и поехал впереди.
На стоянке перед зданием мэрии выстроились крутые «тачки» коллег
Литвицкого по бизнесу. Он припарковал комбайн и поспешил к месту сбора. Его догнал директор фирмы "Нектар" Костя Боднар, который только что подъехал, ещё совсем молодой мужчина с открытым симпатичным лицом и проницательными глазами.
- Аркадию Петровичу мое почтение. Приехали урожай собирать? – весело
поинтересовался он.
- Ага, «капусту» косить. Много ты понимаешь. Директор солидной фирмы
должен ездить на солидном аппарате. Сколько ты за свой «БМВ» отдал? Вот видишь, комбайн дороже стоит, так что моя «тачка» круче!
В зале заседаний приглашенные ожидали начальство. В президиуме появился заместитель мэра и сопровождавшие его клерки.
- Ананий Ферапонтович просит извинить, что сам не смог с вами встретиться. Пришлось срочно выехать по заявлению граждан. Одна пенсионерка пожаловалась, что в подъезде уже месяц выключатель не работает, а ЖЭК мер не принимает, – поздоровавшись, сообщил заместитель. На его лице появилась лучезарная улыбка. Зал насторожился, а зам продолжил:
- Мы пришли к мнению, что строительство в городе как "Воздушного замка"
так и "Пещеры Минотавра" в настоящий момент является нецелесообразным. Поэтому сбор средств на эти объекты прекращается. Поступившие от вас деньги с учетом курсовой разницы и начислением процентов за их прокручивание в коммерческих банках будут вам возвращенные в кратчайшие сроки.
По залу прошел радостный гул. Последовало обсуждение технической стороны дела, и в приподнятом настроении руководители стали расходиться.
Возле комбайна Аркадий Петрович обнаружил небольшую толпу, состоявшую в основном из водителей припаркованных на площади легковых автомобилей. Храня невозмутимое выражение, Литвицкий солидно поднялся по лесенке вверх, оглянувшись, отметил направленные на него взгляды и неожиданно для себя, подобно Ленину на броневике, вытянул вверх руку и бросил в толпу клич: "Даёшь каждому колхозу и фермеру по «фортшритту»! Толпа одобрительно загудела и поддержала его свистом, а Литвицкий, махнув зрителям рукой, сел в кабину и закрыл дверцы. Зазвонил мобильный телефон. Лена сообщила, что просят срочно прибыть на таможню. Приняв решение, Литвицкий удобнее устроился на сидении и нажал кнопку стартера. Двигатель заревел, любопытные отшатнулись от комбайна, и, вздымая пыль, машина тронулась с места.
Через полчаса Литвицкий был на таможне. В вестибюле он остановился возле барьера, рука привычно потянулась за портмоне. Вахтер записал в журнале фамилию посетителя, предложил напротив расписаться, достал из тумбочки долларовую купюру и вручил Аркадию Петровичу.
- У нас новое правило: всем, кто заходит по делам на таможню, выдаются 10
долларов. В отделах при решении вопроса вам будет выдано дополнительное вознаграждение в зависимости от стоимости задекларированного груза.
Аркадий Петрович уже устал удивляться, поэтому взял деньги, поблагодарил и
направился наверх. Там его также обрадовали. Все ограничения относительно ввоза комбайнов были сняты, его угостили шампанским и попытались всучить 500 долларов. Шампанское он выпил, а от денег отказался и попросил перечислить их в фонд поддержки бывших ответственных работников, которые пострадали от коррупции. В знак благодарности в присутствии начальника таможни Литвицкого наградили памятным значком и подарили шоколадку.
Аркадий Петрович неспешно катил обратно в офис, с высоты комбайна любовался улицами родного города и впервые за многие годы чувствовал себя счастливым человеком. Но здесь случилась неприятность. Замечтавшись, он не вписался в поворот и жаткой зацепил джип, который ехал по встречной полосе. Джип остановился, за ним притормозило с полдесятка иномарок, и на дорогу повыпрыгивали молодые люди в спортивных костюмах попугайских расцветок. Но спортсмены почему-то держали в руках пистолеты, обрезы и другое огнестрельное оружие.
- Вот так попал! – глянул на номер джипа Литвицкий. – Это же Балабон.
Делать было нечего, пришлось сдаваться. Он спустился вниз и пошел к внедорожнику. Открылись задние дверцы, и из джипа выбрался сам хозяин – местный авторитет Валерий Балабанов. Водитель джипа первым подбежал к Литвицкому и, размахивая у того перед носом пистолетом, стал громко ругаться. Братва собралась вокруг и, лузгая семечки, грозно зыркала на виновника аварии. Подошел Балабон. Узнав Литвицкого, он отправил соратников по местам. Мужчины поздоровались.
- Валера, чтобы здесь долго не стоять, давай сразу договоримся: ремонт за
мой счёт, плюс за моральный ущерб, - по-деловому подошел к решению проблемы Литвицкий.
Балабон, сверкая золотыми коронками, неожиданно мягко улыбнулся и
махнул рукой.
- Аркадий, о чем базар, какой там на фиг ремонт! Все равно конфискуют.
Везу бригаду в ментовку. Сдаем волыны, и явка с повинной.
Потом он повернулся к машине и подал знак водителю. Тот достал из
багажника саквояж, поставил его на капот и раскрыл. Получился глубокий поднос, на котором красовалась начатая литровая бутылка «Абсолюта», две банки кабачковой икры, нарезанные хлеб и сало, очищенные луковицы и трехлитровая банка малосольных огурцов.
- Давай, чтобы не поминал лихом, по христиански, на дорожку, - предложил Балабон и вздохнул: - Эх, душегуб я, душегуб!
На его глазах выступили слезы. Он налил по полстакана водки, они выпили и закусили.
- Ну все, прощай, брат, - мужчины обнялись. – Как выйду на свободу с чистой совестью, на работу грузчиком возьмешь? – мечтательно добавил Балабон.
Ссутулив широкую спину, он залез в джип, из окон иномарок донеслись звуки
«Мурки» вперемешку с полонезом Огинского, и колонна тронулась.
У Аркадия Петровича голова пошла кругом. Он задумался, но сзади стали раздаваться клаксоны водителей, которые осмелели после отъезда бандитов, чтобы он освободил проезжую часть. Литвицкий почесал затылок и начал было подниматься по лесенке комбайна, но тут услышал голос своего шофера:
- Аркадий Петрович, извините, готовьте десятку, к посту подъезжаем.
Литвицкий проснулся, и все стало на свои места. Он сидел в «Мерседесе». Впереди на трассе сверкал огнями пост ГАИ. Будто скафандры инопланетян
светились в лучах фар покрытые специальным раствором накидки ГАИшников. А в ночном небе среди звезд ехидной закорючкой висела комета Репентанс, которая прилетает один раз за тысячу лет.
- Ты все еще здесь? – подумал Литвицкий и заговорщицки подмигнул
комете. Комета ответила яркой вспышкой, и вокруг стало видно как днем. Литвицкий узнал знакомый склон, и камень был на месте, только подпирал его теперь не он, а директор «Нектара» Костя Боднар.
- Поехали, - сказал Литвицкий водителю и погрузился в сон, уже успокоенный и умиротворённый.
Однако скоро Литвицкому стало неудобно сидеть в мягком «мерседовском» кресле, он попробовал поменять позу и чуть не упал на землю с деревянной скамьи. На этот раз Литвицкий проснулся окончательно. Он сидел в скверике под кустом сирени. Вокруг уютно светились окна пятиэтажек, в одной из которых находилась и его с Валентиной Ивановной квартира. Возле скамьи, положив лобастую голову на сильные, толщиной чуть ли не с человеческую руку, лапы дремал заматеревший пёс Бондя.
- За полчаса вся жизнь как на ладони, - мелькнула у Литвицкого мысль, и он не смог определить с каким она была оттенком: грусти или удовлетворения. Что-то в его чувствах и ощущениях оставалось невыясненным, будто он случайно услышал принесенные порывом ветра слова незнакомой ему песни без начала и без конца, песня ему понравилась, и он по обрывкам слов и мелодии пытается вообразить себе всю песню. Выходит что-то не совсем приятное и понятное, но то, что несет облегчение. Аркадий Петрович от вечерней прохлады передернул плечами, свистнул Бондю и пошел домой. Выйдя из-под нависших над головой кустов, он увидел небо. Звезды расположились на привычных местах, луна весело светила в своем пестром наряде, кометы уже не было, и никакое инородное тело не мешало гармонии мира.