Глава 7
Возвращение на Землю
За бортом звездолета ощущалась тьма. Возможно, путешественникам так только казалось.
Земля превратилась из большого голубого блюда в яркий месяц, лететь все дальше и дальше становилось все страшней и страшней. Правда, космическая глубина еще более страшно притягивала. Человек устроен удивительным образом.
Полет продолжался.
Полковник рассказывал, что уже до Луны близко, что они преодолели порядка четырехсот тысяч километров.
Потом внимание всех заняла сама Луна. Не было времени удивляться, что попал на другую планету. Скажи сейчас Смоку, что придется когда-нибудь описать увиденное, он бы испугался. Слишком все необычно, слишком ты светишься изнутри, будто сама лунная поверхность под тобой.
Очень много серебра, свет. Совсем близко кратеры, их столько, что не сосчитать. Маленькие, большие и прямо царские – на полпланеты.
Иногда в глаза бросаются странные тени, путешественники видели горные цепи, глубокие темные разломы.
Полковник сказал, что теперь он вынужден подчиниться сэру Исааку Ньютону и улечься на нужную орбиту.
Корабль значительно снизил скорость и, не сопротивляясь силам лунной гравитации, поплыл над поверхностью.
Разговор зашел о высадке. Руся прямо настаивала на том, чтобы не лететь к Кассиопее, а прилуниться и, по словам женщины, исследовать планету.
- На Луне крайне сложный рельеф, - отказывался Илья Сергеевич. – Смотрите: кратеры, трещины, скалы. И пыль. Мы не знаем ни состава горных пород, не знаем, какое там излучение. А температура? Мой корабль справится, но нужны, действительно, исследования. Нужны приборы… И потом, у меня нет опыта космической навигации, нет опыта посадок.
- Да, да, я понимаю…
Смок предложил как следует полетать над Луной с обратной стороны.
- Там и без приборов можно обнаружить что-нибудь интересное.
Интересным Смок предполагал засыпанные лунной пылью города и секретные базы пришельцев, которые, как ему казалось, просто усеивают темную сторону нашего спутника. При этом древние города представлялись Смоку наполненными разного рода сокровищами, а пришельцы выглядели почему-то как военнослужащие армии США.
Кроме того, Смок понимал, что на самом деле его больше всего влечет темная сторона как таковая.
Путешественники и не заметили, как оказались там, на той стороне. Окружающий свет стал другим. А потом случилось то, что, по выражению Смока, довело весь экипаж «до цугундера».
Пространственно-временная коллизия, в которую попал звездолет «Темное пламя», еще ждет своих исследователей, но тогда Илья Сергеевич, Смок и Руся оказались первопроходцами.
Корабль как следует тряхнуло, Луна исчезла из иллюминаторов, но ненадолго. Всем запомнилось отвратительное чувство – страх напополам с чудовищной тоской. Жизнь и это чувство – вещи абсолютно несовместимые.
Не хотелось даже думать, как получилось, что они совместились, не хотелось исследовать этот вопрос методами беспристрастного научного анализа.
Да, момент перехода был отвратительным…
Как-то сразу путешественники поняли, догадались, что совершили некий переход, хотя поначалу кругом ничего не изменилось – та же обратная сторона Луны внизу, те же звезды вокруг.
Смок храбрился, оглядывая космос в ожидании новых каверз. Даже пытался шутить: «Ничего страшного, это феномен! Тут просто ученые нужны, Эйнштейн или Эрнст Мулдашев. Они объяснят.
***
На Землю вернулись затемно. Луна отсюда выглядела странно – совсем маленькая и почему-то золотая. Но свет, которым она заливала лес вокруг дачного поселка, оставался похожим на настоящий лунный – сине-серебряный. Фантастический. Подходящая ночь для тайного фантастического путешествия.
Штурм Кассиопеи пришлось отложить. На этом настаивал сам полковник. Что-то не нравилось ему в работе звездолета. Необходимо было заменить кое-какие детали, а также выполнить полную проверку всех систем.
Аркадий здесь мало чем мог помочь. Скорее даже мешал, отпуская замечания, подобные такому: «Что, гравицапфа полетела?»
Чай пить не стали, сразу поехали в город. Хотелось увидеть людей, пусть даже на посту ГАИ, пронести мимо них свою тайну. Что, собственно, делать с этой тайной, они не знали. Одна Руся собиралась утром выйти на работу, Смоку и полковнику предстояло действовать вдвоем – ремонтировать звездолет, определять дальнейшую стратегию и тактику космических исследований и, разумеется, молчать. Смок, кроме этого, хотел где-то тайно монтировать видеофильм об их полете на Луну.
Герои космоса чувствовали себя, как говорится, не в своей тарелке. Им бы сейчас не молчать, а оказаться прямо в телестудии, отвечать на вопросы пораженных зрителей и журналистов, принимать восторженные поздравления публики.
Смок, например, вполне мог задвинуть речь о возрождении России, о возобновлении прерванного движения в космос. Он обязательно вставил бы в речь своих любимых «маргиналов», в том смысле, что не надо отчаиваться. Он сейчас готов был даже заявить, что надо верить.
Доподлинно не известно, что сказала бы жителям планеты Земля Руся, женщина хранит в себе несравнимо больше тайн, чем обратная сторона Луны. Но по некоторым косвенным, так сказать, признакам Смок, например, догадался, что космос в речи Руси подлежал бы полному одомашниванию.
Орбитальные станции крутились бы только затем, чтобы делать на них уникальные операции в целях тотального здравоохранения; города на Марсе строились бы с целью прилететь на выходные и пройтись по проспекту в марсианских нарядах, а экспедиция к Юпитеру – это за длинным рублем.
И, конечно, оранжереи. Оранжереи в космосе – это главное.
А Смок начал бы с Константина Эдуардовича Циолковского. «Поехали», «один маленький шаг человечества», Торманс…
Полковник, кремень, а не человек, и тот сказал бы несколько слов. Но, видимо, слова эти очень не понравились бы на «верхотуре». Со вполне очевидным результатом. Илья Сергеевич стиснул зубы и превратился в недовольного таксиста.
На самом деле Руся не думала об оранжереях. Она думала о мужчинах. Теперь, как ей казалось, и полковник и Смок могут крепко встать на ноги.
Смогут организовать под хорошей крышей (Руся использовала слово «эгида») некое совместное предприятие по освоению космоса. И дела пойдут на лад. К настоящему «распилу», конечно, не допустят, но с таким звездолетом вполне вероятно удалось бы даже влезть в какой-нибудь национальный проект. Приоритетный.
Первоочередной задачей являлось спасение Аркадия от ресторана, куда он всех звал отметить событие. Вторую пивную Русе испытать совершенно не хотелось. Хорошо, что Илья Сергеевич настоял отмечать у него дома. Причем, используя весьма любопытную аргументацию. В ней фигурировали не только соображения секретности, но и возмутительное отсутствие в городе ресторана с названием, хотя бы отдаленно напоминающим космическое.
Имелся ресторан «Полет», но там все напоминало о гражданской авиации. То же самое можно было сказать о заведениях, расположенных в аэропорту «Краснодар». В Анапе был клуб «Пепелац», но не ехать же сейчас в Анапу!
Как ни крути, а оставалась пивная «Старт», где рак обнимает кружку, а чуть позже опять же кружкой тебя бьют по голове. Ничего более космического не было. Только посмотреть… Был «Барсук» (заведение для женщин), были «Киото», «Рыбачка Соня», «Европа», разумеется «Интурист»…
А ресторана «Пингвин» не было. «Пингвин» - единственное, на что сейчас соглашался полковник.
Смоку даже стало понятно, как тот умудрился спроектировать и собрать свой звездолет – очевидно, Илье Сергеевичу край как захотелось улететь отсюда. Хоть в дальний космос, хоть в Антарктиду. Куда подальше. Или так – «в далекие края». К пингвинам.
А в пивной «Старт» меж тем кое-что изменилось с памятного вечера. Космонавты, только подъехав к дому полковника, увидели, что красного рака на стене больше нет. Вместо него кружку обнимал Микки-Маус.
Смок опечалился: «Уходящая натура»… Ни на минуту нельзя Землю оставить».
Но настоящие перемены ждали их впереди.