31. ТУРПАЛ В БЕШЕНСТВЕ!
Стоя на гребне скалистой гряды, Турпал внимательно наблюдал за спуском казаков по каменному желобу. Его сакмагоны проверяли спуск, а основные силы отряда должны были отправиться вслед за ними через некоторое время.
Русские скучились на небольшом плато, и Турпал подумал, что его лучникам будет нетрудно уничтожить их на этом маленьком пятачке, окруженном отвесными скалами. Он тронул коня, подъехав к обрезу скалы, и в этот момент его взгляд напоролся на взгляд казака, который стоял отдельно от других и пристально глядел на Турпала. Даже на таком расстоянии Турпал почувствовал, как от этого взгляда казака что-то леденящее проникло в его душу, заставив сердце замереть. Не в силах пошевелиться, смотрел он, как казак сдернул с плеча ружье и приложил приклад к плечу, беря на прицел его – Турпала. «Вот и все» - мелькнула мысль в его мозгу, но тут его конь, который стоял, как вкрпанный, дрожа всеми членами, вдруг резко отпрянул от обрыва и, не разбирая дороги, понесся вниз.
Безотчетный страх обуял старого охотника. Он хотел уж, было, прекратить преследование, но увидел, что большая часть беледов уже скрылась в лесу, начав спуск.
Многие годы, проведенные в походах и битвах, научили Турпала быть осторожным и предупредительным в схватках с врагами. Поэтому он отделил десяток всадников и отправил их в обход тропы по лесным дебрям. И вскоре понял, что оказался прав в своих действиях – на тропе загрохотали выстрелы. Он попытался спуститься ниже по тропе, но вставшие в горной теснине всадники, плотно забили проход. Ничего не оставалось, как, невзирая на огонь казаков, идти вперед. И пустив в ход ногайку, Турпал вновь послал беледов под пули. Напоровшись на второй залп, и потеряв людей, беледы встали. И теперь никакая сила не могла послать их на спуск.
Турпал с трудом протиснулся по тропе, убеждая беледов, не пятиться назад. Не жалея красноречия, он пытался убедить горцев, что русские сейчас уйдут – они не могут держать тропу вечно. Им нужно нагнать остальных, которые уже спустились по желобу.
Он был уже на середине спуска, когда из лесу выехал Сеид, посланный им во главе десятка всадников в обход тропы. Лицо Сеида было посечено каменной крошкой, видимо, пуля попала в камень рядом с его головой. Утирая кровь с лица, он наклонился к Турпалу и вполголоса сказал, что казаки уходят, потеряв четверых убитыми – их поразили стрелы беледов.
Старый охотник, воспрянув духом, хотел уже отдать команду на спуск, но Сеид снова припал к его уху и прошептав: «Мои люди все погибли, и я убит тоже», стал валиться с коня. В тесноте скученных людей и лошадей, ему не дали упасть, подхватив его тело, и только тогда Турпал заметил огромную рану в правом боку Сеида, из которой толчками била густая черная кровь.
Взбешенный гибелью Сеида, который приходился ему племянником, Турпал , нахлестывая лошадей беледов ногайкой, стал пробивать себе дорогу к спуску. Чтобы освободить проход, остальные всадники тоже вынуждены были начать движение. Спустившись к прогалине, у которой казаки устроили засаду, беледы обнаружили тела двенадцати собратьев, погибших от меткого огня казачьих ружей. А за двузубой скалой, над которой все еще висел плотной пеленой пороховой дым, нашли и тела сакмагонов, пораженных метательными копьями – дротиками. Тела погибших снесли на прогалину и уложили в ряд под густыми кронами столетних дубов.
И лишь Турпал, переживая гибель племянника, стоял в стороне и мрачно смотрел с высоты, как уходят вниз последние казаки. У основания желоба их оставалось только двое. И оба неотрывно смотрели на беледов, убирающих с дороги трупы…