Одиночество вдвоем

Елена Арапова
Высокий грузный мужчина едва втиснулся за руль машины – мешал живот. Рядом с ним присела симпатичная стройная женщина и угрюмо уставилась прямо перед собой. Наконец, вместившись в салон, он откинулся в кресле и включил зажигание.
Машина понеслась по зимним улицам в направлении междугородней трассы. Ехали молча. На его лице плавала довольная улыбка. Он думал:

«Ничего, голубушка. Привыкай! Ишь, надулась. Кажись, первый раз за последние десять лет вместе едем на базар. И сейчас уже не она, а я буду расплачиваться с торговцами. А она будет ходить рядом и просить: «Гоша, погоди-ка. Вот хорошая вещь. Купи». Много лет подряд я носил деньги в дом. Так было до тех пор, пока кто-то из мужиков не надоумил меня: «Да ты-то кто такой? Ты чо, сам не умеешь распорядиться собственными деньгами?» Правильно! Это мои деньги, я их заработал. Так что извини-подвинься. А ты побегай, попроси.

А поначалу, сколько было форсу! И плакала, и убеждала, и детей при этом приплела. Сколько ни форси – есть-то все равно хочется. Тем более если ребенок рядом кричит: «Мама, есть хочу!» Ничего, прибежала. Правда, для того, чтобы сообщить, что подает на алименты. Ну, на эти деньги ты все равно не проживешь. А на работу тебя, голубушка, все равно никто не возьмет – больная. С виду вроде ничего, а внутри… Прими тебя, ты с ходу на больничный уйдешь. Работничек из тебя… Вот и получается, что привязана ты ко мне крепкой нитью. Никуда не денешься. И просить будешь и клянчить. А я еще поломаюсь».

Он покосился на молчаливо сидевшую рядом женщину. Лицо ее было непроницаемо. Она смотрела вперед на дорогу, изредка переводя взгляд на убегающие вдаль деревья. В голове теснились мысли:

«Боже мой! И с этим человеком я прожила лучшие годы своей жизни. С человеком, для которого главная ценность в жизни – деньги… Как его распирает от самодовольства! Как я зла на себя за свою беспомощность, за то что не могу уйти от него. Потому что не одна. Со мною дети, и я не хочу, чтобы они из-за этого моего поступка пошли по миру. Возле него им хоть что-то достанется. Еще несколько годков потерпеть, поднять детей и тогда...»
Машина остановилась у вещевого рынка.
Они вышли из салона и втиснулись в тесные рады. Он энергично покрикивал на впереди идущих, она понуро следовала за ним. Вот он остановился возле лотка, и, пальцем ощупывая трикотажные брюки, спросил: «Почем?» Услышав цену, оттопырил губу и стал придирчиво растирать ткань, затем приподнял брюки с лотка, приблизил к лицу.

Тень презрения промелькнула по лицу женщины: «Ты еще понюхай их и попробуй на вкус», – брезгливо подумала она. Он продолжал торговаться: «Сбрось двадцатку – возьму. А нет – до свидания». Промерзшая на морозе торговка с досадой махнула рукой: «Ладно... Все нынче крутые, так и норовят урвать себе кусок».
- Не бери в голову, мать. Это рынок. Кто кого обманет..., - и Гоша с деловитым видом  достал из внутреннего кармана толстый кошелек, и, медленно приоткрыв рот, стал отсчитывать купюры.
Под его носом зависла зеленоватая сосулька. Женщине было лень сказать ему об этом.

© Елена Арапова
 Издательство "Новый Современник". г.Рязань. www.vsepisateli.ru