Колесо

София Валентиновна Синицкая
С Витей Колесниковым, Колесом, я познакомилась в Гастрите, который был в некотором роде сайгоновским кулуаром: когда на углу Владимирского и Невского становилось слишком тесно или в атмосфере чувствовалось напряжение, часть публики перемещалась на улицу Рубинштейна. Там, на широких мраморных подоконниках, было светло и привольно. Пахло бифштексом. Колесо, маленький хромец с неправильным, сразу на всю жизнь запоминающимся лицом, попивал кофе – всегда в окружении знакомых, которые были рады поболтать с ним, несмотря на то, что он с каждого (кто был, конечно, при деньгах) взимал  дань в размере от 5 до 20 копеек. Витя довольно сильно заикался. Получалось: «Д-д-д-дай д-д-д-вадцать к-к-опеек».
Колесо был интеллигентным человеком со своеобразным чувством юмора, и многие «сайгонщики» любили с ним общаться. Он знал всех, и его все знали. Он был очень наблюдателен и отличался исключительной, можно сказать шпионской памятью. Один его карий глаз внимательно смотрел на собеседника, а другой отслеживал все, что происходило по сторонам. Благодаря своей необычной внешности, Колесо очень преуспел как профессиональный нищий. Он производил сильное впечатление рачьими выпученными глазами и покалеченной ногой. Люди с удовольствием подавали ему.
Кем он являлся на самом деле, я не знаю. Человек-загадка. У него, убогонького-то инвалида, была молодая жена Света и прелестная дочка Уля. Колесо называл ее своей падчерицей, однако растил с младенческого возраста. Удивительно, но в хорошеньком лице этой девочки явственно прослеживались Витины черты. Ну, как тут не вспомнить сказочку про доброго слона Хортона, который высидел в яйце слоненка с крылышками.
Порой Колесо надевал подрясник и просил милостыню на паперти или же, улучив нужный момент, заходил в церковь с блюдом для сбора пожертвований. Молящиеся охотно клали туда деньги, а Витя потом без малейших колебаний ссыпал их в свой мешок или рассовывал по карманам, да и бывал таков.
Колесу очень подошла бы роль суперагента. Или старенького джедая, который всех мудрей и сильней. Китайского немощного дедушки, который вдруг выпрямляет согбенную спину, вытаскивает откуда-то меч и сражает своих врагов наповал. Его палка выглядела подозрительно.
Как-то в ходе общего разговора всплыло, что я немного играю на фортепьяно. Колесо это запомнил и однажды подкатился ко мне с неожиданным предложением – давать его дочке уроки музыки. Меня очень тронуло это проявление отцовской нежности, и я согласилась. Света стала привозить Улю ко мне домой. Мы разучивали какие-то несложные пьески. Представьте мое удивление, когда Витя с самым серьезным видом вдруг спросил, сколько он должен за эти уроки! Мне, конечно же, и в голову не приходило воспользоваться копейками нищего, и я ответила, что об оплате не может быть и речи. А потом однажды Колесо пригласил меня к себе в гости на улицу Крыленко, куда он переехал не так давно откуда-то из центра. В моем представлении новостройки никак не вязались с образом этого человека, который воспринимался как персонаж петербургской сказочной истории. Он был  похож на домового. Казалось, что он живет в какой-нибудь полуподвальной комнате, или дворницкой, или в заброшенном доме, или на чердаке, откуда видны крыши и купола.
Окрестности метро Дыбенко - новые, страшные, негостеприимные. Дул ветер, шел дождь, было холодно. Я нашла нужный дом, поднялась на этаж и совершенно неожиданно для себя очутилась в хорошей уютной квартире. Там каждый предмет степенно повествовал о спокойной, довольной жизни хозяев. Диваны, столы, кресла и рыбки в аквариуме рассказывали, как любят друг друга родители, как хорошо живется их дочке. Все было устроено с большим вкусом: книги, цветы, картины, диковинные вещицы радовали глаз. Хозяин всего этого великолепия сидел на табуретке посреди кухни и чинно чистил картошку. Так-то, друзья мои. Вот вам и Колесо. Не подумайте, что это его «богатство» смутило меня, вовсе нет. Напротив – восхитило Витино стремление и умение сделать жизнь своих домочадцев хорошей. В моих глазах хромой побирушка Колесо – настоящий мужчина, и его своеобразный «подвиг нищенства»  по крутизне ничуть не уступает приключениям агента 007.
А потом Уля приболела, в моей жизни произошли изменения, мы перестали видеться. Колесо я еще несколько раз встречала, но уже не в Сайгоне, а в метро. Он просил милостыню, сидя на грязном полу, жалко поджав хромые ножки, его большие глаза печально глядели в разные стороны одновременно. Ему подавали без устали.
Потом я не видела Колеса почти пятнадцать лет. Ходили слухи, что он «жив-здоров и заведует мафией нищих у метро Московская». А недавно зашла к нему в гости. Все та же молодая Света показывала фотографии красотки Ули, совсем неизменившийся Витя, прикованный к инвалидному креслу, однако не утративший ни капли своего обаяния, завел беседу о былых временах. Он – все тот же интересный собеседник, проницательный человек, каким и был всегда. Из нашего разговора мне больше всего запомнились три эпизода. Первый – это упоминание о матери, которая прошла всю войну  и где-то (в Германии?) познакомилась с неким французом, возможно, и ставшим Витиным отцом. Второй – воспоминание о том, как с маленьким братом Витя играл материнскими орденами, теряя их безвозвратно. Третий – подсчитывание последних переломов, кажется их было шесть. Кости у Колеса чрезвычайно хрупки, ломаются быстро. Несколько раз несчастье случалось на лестнице, по которой нетрезвые мужики по доброте душевной пытались вынести Колесо из дома на улицу и благополучно вываливали из кресла, а также при переходе через проезжую часть, когда неопытный доброжелатель с разгона врезался в поребрик, вытряхивая Витю на тротуар. Как истинный суперагент, после пятого перелома Колесо вышел из положения, придумав себе ремень безопасности, накрепко пристегивающий его к креслу.
Среди завсегдатаев кафе на углу Невского и Владимирского по известным причинам смертность была высокая. Витя похоронил уже пол-Сайгона. Но сам он,  безнадежно больной инвалид, производит впечатление очень сильного человека. Кажется даже, что и в кресло-то свое он присел на минутку, - вот сейчас докурит и побежит за портвейном. Я не знаю, где черпает Колесо душевные силы, откуда берет начало его удивительное чувство юмора и способность к самоиронии, как он умудряется с легкостью и верой катить по жизни. Он регулярно совершает труднейшие путешествия с Крыленко на Карповку - к Иоанну Кронштадскому. Человек в инвалидной коляске, отважившийся на подобные перемещения по городу, который живет по законам дикой природы, где слабым не место, - это, по меньшей мере, Миклухо-Маклай. Бэтмен и Спайдермен отдыхают. Витя, спасибо за то, что ты есть, и дай тебе, Бог, здоровья.