Линина осень.
Лина приехала в Чимкент из Рудного, что в Кустанайской области. Решила поступать на библиотечный факультет Института культуры. Сразу после школы. Не верилось даже, что она одна здесь, в этом городе, таком не похожем на родной Рудный и даже на Кустанай. Думала - Казахстан и есть Казахстан, но лица казахов на севере светлее, кожа у девушек нежнее, а здесь палящее солнце, видимо, сделало свое дело.
Могла бы и не уезжать из Кустаная, тем более, что там поступила бы наверняка: все знали ее маму, председателя горисполкома, с довольно редкой фамилией Козикова, которой и звонить-то никуда не нужно было бы…
Она ни за что не хотела отпускать Лиину одну, зная о ее слабом здоровье - но ведь и характер дочкин тоже знала. Это она только казалась такой - спокойной, уступчивой и молчаливой. Дочь с детства привыкла к самостоятельности - мамы ведь постоянно не было дома. Росла девочка вместе со своей старшей сестрой, но большая разница в возрасте давала о себе знать, поэтому Лина проводила долгие часы наедине с книгами.
Профессию она выбрала себе пусть не престижную, но по душе - библиотекарь, чтобы была возможность возиться со своими любимыми книжками. Особенно она любила читальные залы с их тишиной и особенным, теплым уютом. Женщины, которые здесь работали, казались ей какими-то неземными созданиями. Они были всегда приветливы и готовы помочь, а разговаривали всегда вполголоса, чтобы не мешать работать читателям. Но даже когда Лина была в зале одна, все равно, обращаясь к ним, слышала эту негромкую речь и видела внимательные глаза. Еще в классе пятом, она, приходя сюда, засиживалась с энциклопедиями и журналами. А однажды в городе встретила одну из библиотекарей - Надежду Галиевну. Ей даже не верилось, что она обычная женщина, и Лина украдкой все время поглядывала на нее, пока не потеряла из виду в переполненном автобусе. Казалось и одета она была как-то по особенному элегантно, и - казалось, она очень одинока в толпе.
Здесь, в Чимкенте, Лина почувствовала себя такой же. Ей вдруг стало так жалко себя, так захотелось к маме! Пусть бы мама и решила, что ей сейчас делать. Даже радость от поступления куда-то улетучилась, столько проблем вдруг на нее свалилось.
Девочка из группы предложила ей вместе найти жилье. У нее на примете была одна бабулька, которая пускала студенток на квартиру. Лина уже хотела согласиться и даже представила мамину реакцию: «Слава Богу, не в общежитии!». И… и отказалась: пусть все будет как у всех.
После первых трех дней обучения (да какого там обучения - просто ознакомления с институтом!) преподы (так звали здесь преподавателей: вместо классного наставника был куратор, а еще декан и ректор), объявили, что предстоят сельхозработы на винограде.
Лина могла бы взять справку «по состоянию здоровья», тем более, что это правда: сердечко часто прихватывало. Порой она кусала себе губы, чтобы незаметно было, что они посинели. Таблетки пила тайком - безобидный аспирин - но терпеть не могла, когда ее жалели.
В общежитии, в комнате на четверых, с одним шкафом, столом, четырьмя стульями, поняла, как соскучилась за месяц по дому.
Да, там уже осень, дожди, грязь, а Чимкент еще совсем зеленый, и, кажется, жара в конце августа - начале сентября только усилилась. Сорок градусов в тени! Вот и радуешься ей, и ищешь глазами каждое дерево и каждый автомат с газировкой. А в сумочке лежит складной стаканчик.
Кстати, нужно ведь хоть какой-то посуды купить в общежитие. Питаться решили все вместе, готовя по очереди. В общежитии была, как положено, общая кухня с газовыми плитами. О том, что она совсем не умеет готовить, Лиина промолчала, тем более что Галя Орлова, самая старшая из них, сказала, что поваром работала. Кажется девчонки хорошие, простые. Единственное плохо, что две из них оказались курящими. Конечно, они пообещали в комнате не курить, но чем такие обещания кончаются, известно.
Месяц до поступления Лиина прожила в самой лучшей гостинице Чимкента, в двухместном номере. Соседки менялись почти каждую ночь, и когда видели в комнате худенькую семнадцатилетнюю девчонку, сначала недоуменно смотрели на нее («Как! одна? без мамы? совсем ребенок ведь…», а потом просто не обращали на нее никакого внимания. Однажды одна даже мужчину привела, и Лина не знала, куда себя девать от смущения и стыда, когда на нее как на пустое место в темноте полетели брюки. Так и пролежала как мышка. Утром пошла звонить маме и, преодолевая гордость, попросила добавить ей денег, не сказав, что на одноместный номер.
Поэтому, когда говорили о том, как будут вместе жить, она поставила условие: все гости только днем и с общего разрешения.
Но это даже хорошо, что предстоят сельхозработы: можно узнать друг друга получше, и всегда остается возможность переменить свое решение и в крайнем случае найти квартиру.
Готовить решили начать, когда вернутся с виноградников, и поэтому сейчас нужно бы найти, где пообедать. Лиина присмотрела столовую недалеко от главного корпуса института, на улице Ленина, но оказалось, что их факультет размещается в здании Технологического института, современном и красивом. Куратор сказал даже, что это очень хорошо, потому что в главном корпусе занимаются музыканты, и шум стоит невообразимый. И там, в Техноложке, очень даже приличный и дешевый буфет. Стакан кефира и коржик, что она там съела утром, уже давно стали только воспоминанием, и есть хотелось здорово. Ах, была не была - купила пирожков с ливером на улице, с лотка. Села на лавочку в парке и съела, старалась делать это незаметно, а потом опять же газировочкой запила.
Парк этот - в центре города, с красивыми воротами - она очень любила. Здесь и к экзаменам готовилась, на своей любимой скамейке - на той, что стояла в сторонке, за эстрадой.
Однажды она осмелилась и поднялась на пустую сцену, даже заглянула в комнатку сбоку, откуда выходили на сцену артисты. Здесь стояли какие-то сломанные стулья, витали запахи пыли и мочи: видимо, использовалась эта гримерка не только артистами перед выходом.
Лина быстро спустилась вниз - страшновато все-таки здесь одной. И без того к ней иногда цеплялись незнакомые типы, но, видя ее сосредоточенный на книжке взгляд, отставали. Хотя иногда ей очень хотелось, чтобы вдруг подошел нормальный парень, спросил, что она читает, и сказал бы, что сам обожает, ну например, Джека Лондона. Он бы приходил сюда и всегда искал ее на этой скамейке. И тогда ей было бы совсем не страшно здесь. Может быть, он пригласил бы ее в кинотеатр на входе в парк или на танцы вечером. Хотя на танцы она не любила ходить, да и была то всего раза два со старшей сестрой. Но ее, худенькую и незаметную, пригласили танцевать только один раз - мальчишка какой-то странный, весь дрожал и пот тек у него по лбу. Она старалась не смотреть на него и была рада, когда закончилась музыка.
Но сегодня, доев свои пирожки, вышла из парка, повернула направо и пошла в сторону ЦУМа . Нужно еще купить пару брюк, рубашек с длинным рукавом, простых ситцевых платков. Так посоветовала Наташа, она жила где-то тоже в Южном Казахстане и бывала уже на винограде. Самое противное, сказала она, что много пыли, будем грязные, в пыли и липкие от виноградного сока. Значит, нужно будет стараться закрыться от солнца и пыли. Она хотела купить панаму, но потом решила белые платки в мелкий горошек, как у бабушки в деревне, удобнее. А вот брюки и рубашки пришлось купить в детском отделе. Ну никак она из него не может вылезти! Платьице понравилось одно - на улице распродажа была, - и долго смотрела на него: оно за спиной у продавщицы на веревке висело. Попросила даже показать и, взяв в руки поняла: придется ушивать и подшивать. Ну и ладно, делов-то! Зато купила вот, совсем и недорого.
Научилась арифметике-то. Дома даже не задумывалась о деньгах.
Родители ей абсолютно ни в чем не отказывали. Она могла себе позволить и одеваться лучше всех и каждый год в санаторий детский ездить, и в Артеке была, и в Орленке. О чем другие только мечтали. Но ей не хотелось после каникул даже рассказывать об этом, знала никто в классе не может себе все это позволить. Делилась только с одной подружкой Любой. Она из простой шахтерской семьи. Папа ее зарабатывал тоже неплохо, но им обеим как –то было это и не важно. Мечтали о всеобщем равенстве, читали вместе утопистов. Жалко, что не совпало у них, она в Алма-Ату уехала в Каз.ГУ поступать.
Нужно на главпочтамт зайти, почту до востребования посмотреть. Теперь можно и новый адрес общежития написать Долорес Ибарури, 14. Звучит как стихи. Да эта женщина- настоящая коммунистка. Как и Анжела Дэвис.
Сельхозработы, сказали, не меньше месяца продляться, а как же письма? Отсюда можно хотя бы с переговорного пункта домой позвонить. Но после, обещали дать пару деньков, может быть успеется домой слетать.
Лина решила ехать в общежитие на троллейбусе. Хоть и три остановки всего, но по такой жаре в гору идти по голому почти Коммунистическому проспекту совсем не хотелось. В это послеобеденное жаркое время троллейбус был почти пустой. Вошла в заднюю дверь, бросила в щелку кассы пять копеек и успела только ухватиться за колесико для выкручивания билетов, как троллейбус резко тронулся и она чуть не улетела в самый его конец. Села с теневой стороны, хотя и выходить скоро, но ноги гудели, находилась за день. Остаток дня прошел в сборах. Легли пораньше, утром к шести нужно было быть у главного корпуса. Обьяснили, если ехать по жаре, а ехать почти к самому Ташкенту, то автобус раскалиться как консервная банка на солнце.
Их и набили как киличек плотно. Дорогу Лина и не помнила, за знакомствами и разговорами, казалось, и доехали незаметно. Сидела рядом с маленькой рыжей девчонкой, Людой. Вот с ней и решили держаться вместе.Подумала только, много мы с ней не наработаем.
Так и было, норму в 480 килограмм винограда, а на двоих то тонну почти, им было не осилить при всем желании. Уже на закате, когда все управились со своей нормой и сидели на пустых ящиках у бункера с собранным виноградом, они все еще из последних сил собирали вместе в один ящик, и вдвоем носисли его.
Когда выходили из кустов винограда, вдруг раздался хохот, все смотрели на них. Сами посмотрели друг на друга тоже расхохотались во всю, до чего смешные рожицы чумазые. А кто-то сказал: „ А посмотрите какая картина живописная, сборщицы винограда на фоне заката“.
Закат был такой, что дух захватило от красоты. И усталость как рукой сняло, много ли девчонкам нужно для отдыха, как пичужки, похохотали, почирикали и снова пархать готовы. Виноград вкусный, сил давал. Лина никогда такой и не видела.
Собирали то они винные сорта, но Фатима, крымская татарочка, приставленная к ним бригадиром, показала делянку со столовым виноградом, где каждая виноградинка размером со сливу, янтарного цвета и на солнышке как янтарь просвечивающая, упругая и сладкая. Этот виноград женщины собирали очень бережно, не стряхивая пыль, укладывали в маленькие ящики и пересыпали аспирином, чтобы мог храниться всю зиму и шел он на стол правительству, на приемы. Лина улыбнулась про себя, она уже столько аспирина сьела, не на одну зиму законсервировалась. Но, уже через несколько дней и норму выполнять с Людой наловчились. Да и девчонки частенько курили под кустами и в магазин кого-нибудь за сигаретами посылали, пока они работали.
Решили и они с Людой отправиться в магазин, впервые управившись пораньше с нормой. Умывшись и сняв платки отправились по дороге, которую им показали.
Не ожидали обе увидеть село такой красоты. Дома как на подбор крепкие, богатые, везде беседки с виноградом . Казалось виноград растет везде. Но вот дорога привела к воротам парка, решили сократить путь и идти напрямую через него. Шли молча, не находя слов от окружившей красоты. Казалось в сказку попали. А вот и беседка увитая виноградом. Листья кругом уже начали опадать и они наступали на этот ковер из желтых, красных коричневых тонов. Хотелось упасть в него и замереть. А что, кто может им помешать? Хохоча улеглись и смотрели в небо. А в небе птиц видимо-невидимо. Осень пора их прилета. Ведь это и есть юг, куда они прилетали из северных стран. Особенно много скворцов, просто небо от них черно. Постоянно стояла пальба в воздух, местные пытались отгонять их от виноградников, уж очень и им по вкусу был сладкий- сладкий виноград.
Сказка. Сказка. Сказка. Две девчонки смотрели в небо. Хотелось остаться в этом ворохе листьев, как между небом и землей. Вскочили и помчались, скоро машина придет забирать их и везти в лагерь. Накупили пряников, а еще хотелось несладкого, да и девчонки с их сигаретами. Размечтались о колбаске, но в сельском магазине не богато. В конце прилавка на нижней полке увидели книги. Как за ненадобностью сложенные в одну стопку. Хотелось просто все забрать с собой, взяли по томику стихов .В надежде прийти сюда снова и застать это богатство. Сколько счастья в один день, вечером первая почта с письмами.И писала маме ответ и рассказывала, как много естся винограда, просто набираешь полный рот и выплевываешь шкурки и косточки. И поправилась не известно на сколько , но по брюкам точно. Вот тебе и виноградный сахар, глюкоза. Это хорошо, хоть брюки теперь держатся на ней.
Хорошо, что поехала на эти сельхозработы, виноградотерапия ! Подружилась со многими. Впервые почувствовала себя наравне со всеми!
Незаметно два месяца пролетели. Утром возвращение в Чимкент. Хоть и южная, но скоро зима. К автобусу пришла Фатима, обняла и сказала, что будет скучать по ним. А в воздухе стоял везде запах, похожий на жареные семечки, Фатима сказала, что это жмут масло из виноградных косточек. Но этот запах перебил запах огромной дыни, ташкентской дыни, которую она принесла им на дорожку. Разрезали тут же.
Пусть по тоненькой скибочке, но хватило всем. Казалось одним запахом можно наесться.. Таяла во рту как мед.
В небе черно от грачей.
Солнце вставало, день начинался хороший.