Сижу у темнеющего окна. Не привычно среди недели быть
вечером дома. Даже по средам вечером я никогда дома
не бываю. Эпопея с выставками закончилась. Все, что я
должна была кому-то, я сделала. Сделала даже тем, кому ничего
не должна. Надоело мне все это страшно как. Ведь в этой жизни мне
мало кто, чем помогал и помогает. А я вот сама взяла на себя это
дурацкую ношу человека с добрым сердцем, человека, готового
подставить плечо в беде. Ты отключаешь мобилу на ночь?
Знаю, вырубаешь. А я отвечу любому, кто мне напишет или
позвонит даже под утро. Я знаю, что это важно. В первую
очередь для меня. Много ли ты узнал про меня за два года?
Наверное, как любой мужчина в твоем положении, ты стараешься
знать то, что тебе удобно. Слово такое противное...удобно!
Да просто гадкое слово! Знаешь, когда берешь кусочек льда
из морозилки, прикладываешь к глазам, лед начинает трещать,
кожу жжет, она прямо немеет, лед тает, и вода катится по щекам,
закрываешь глаза, стараясь найти обязательно не попадающуюся
под руку салфетку. Вода течет по рукам. Уже тонкая льдинка падает
на пол и разбивается... Ненавижу холод. А почему-то хожу всегда
босиком по дому. А когда замерзаю, надеваю вязаные носки.
Их у меня много. Синие, зеленые, красные, из Сибири. Я долго
не любила твой город. Ненавидела, тосковала. А ты сам его любишь?
Если смотреть на твою сепию Павловска, графичность Петергофа,
ты его любишь. А давай поиграем в игру "любишь, не любишь"?
Любишь, когда тебя гладят по руке? Не любишь. Любишь, когда
говорю громко? Не любишь. Любишь лук? Не любишь.
Любишь, водку из запотевших рюмок в странном кафе на улице
имени геройского летчика? Любишь. А меня? Что? Да, да, меня,
такую непосредственную, импульсивную, женщину настроения,
но вобщем-то очень преданную, даже в моей ситуации. А какая
у меня ситуация? Обычная ситуация. Для сильной, привлекательной,
умной женщины. Молчишь, как всегда. Ну и не надо отвечать.
Привыкла уже. Привычка очень страшное дело. Так вот, той льдинкой,
которая упала на пол, я каждое утро протираю сердце. Проснешься утром,
протрешь, оно сожмется от холода, станет маленькое-маленькое,
меньше любви и страданий в него тогда вмещается.
Больше всего на свете я хочу уехать в какую-нибудь глухую
деревню в Сибири и жить там. Хочу просто жить, лежать в тишине,
слушать дождь, шелест дров в печи и рисовать.