Очень интересно проходили у нас важные праздничные мероприятия - свадьбы и юбилеи.
Помню, вернулся из тюрьмы мой дядя, младший брат отца и поселился с моей бабкой Ксеней, жившей в такой же десятиметровой комнате в углу нашего коридора недалеко от нас.
За что сидел мой дядя, мне не говорили почти до шестнадцати лет, а потом я узнала, что он дошел до Берлина простым солдатом, и СМЕРШ повязал его за какие-то грехи личного порядка. Не удивлюсь, если за связь с немкой. Как говорил мой отец, брат был большим "ходоком".
Года два дядя не женился и гулял по-черному, а потом все матери дочерей и некоторые мужья нашего дома взмолились перед бабкой Ксеней, уговаривая ее поскорее женить младшего сынишку.
Сватовством занялась вся наша родня и даже моя мать, но дядя поставил перед ними тяжелые условия. Претендентка должна быть красивой, девственницей и занимать начальственную должность.
Именно моей матери удалось найти такую невесту на своем заводе. Это была симпатичная лимитчица двадцати восьми лет от роду по имени Таисия, проживающая в заводском общежитии и работающая заместителем начальника цеха.
Лично мне она не понравилась из-за необыкновенно узких поджатых губ, накрашенных "бантиком", и в связи с отсутствием тонкой талии. Талия-то была у нее, но недостаточно тонкая по моим соображениям. Но мой разборчивый дядя был ею доволен, и свадьба была назначена.
Вопрос о том, где состоится торжество, не стоял. Разумеется, в нашей коммуналке, не в общежитии же. Помню, как мой отец, дядя и мать сидели за столом в нашей комнате с листочком и карандашом в руках и по порядку обсуждали возможности каждой комнаты. То маловат был ее метраж, то мебели слишком много, то детей... Выбор свой они остановили на большой, метров двадцати, комнаты соседки Любы из дальнего конца коридора.
Люба была вдовой, взрослый сын ее служил в армии, а восьмилетняя золотушная дочка Светка дружила со мной. Именно этой Светке я обязана тем, что научилась читать до школы и полюбила это занятие на всю жизнь.
Согласия Любы, мрачной замотанной работой женщины с темно серым лицом, никто и не собирался спрашивать. Отказов в таких исключительных случаях не было никогда и ни от кого. Правда, приглашались за праздничный стол не только члены "осчастливленной" таким выбором семьи, но и ее друзья по коммуналке.
Мебели у Любы почти не было, кроме двух кроватей и дивана, да большого деревянного стола посредине.
Столы поставили по всему периметру комнаты, а сидениями служили толстые доски, уложенные на табуреты и стулья. Наварили несколько ведер холодца, разлив его по столовым тарелкам, нарезали винегрета и тазами втаскивали туда рыбу под маринадом. Эти блюда были основными. Кроме этого разделали много селедки под крупными кольцами лука, а бабка Ксеня залила это все фирменным соусом с уксусом и горчицей такой вкусности, что от него никогда ни капли не оставалось, поскольку гости добирали его до дна, макая в него кусочки мягкого белого хлеба из ближайшей к нам Филипповской булочной на Сретенке. Секрет этого соуса мне известен, и я иногда балую им своих домашних.
Вина делились на белые и красные, то есть водку и портвейны. Беленькую пили мужчины, а красненькое - дамы. Мать потом рассказывала мне, что красное вино было превосходным. В основном - портвейн три семерки, алабашлы, акстафа и всякие крымские крепленые вина. То, что выдается за них сейчас, никакого отношения не имеет к тем великолепным напиткам. О сухих винах в нашем коридоре понятия не имели.
Молодуха Таисия удивила меня выбором цвета свадебного платья. Это был однотонный нежнейший салатовый крепдешин с такими же нежными бледно салатовыми розами на груди. Я даже временно примирилась с ее поджатыми губами и недостаточно гибкой талией. А дядя блистал в новом темно сером бостоновом костюме в едва заметную полоску и скрипел новенькими блестящими коричневыми ботинками. О стрелки его наглаженных брюк можно было обрезаться, как заметила мама. Соседки с верхнего этажа уложили раскаленными щипцами его чуб в мягкую волну...
Сколько гостей поместилось в комнате Любы, я уже не помню, но попеременно за столом оказывались почти все неприглашенные соседи. Гулял весь коридор, стоя на кухнях и держа в руках тарелки, наполненные холодцом и винегретом, разливая в стаканы выданное хозяевами банкета белое и красное.
Звучали гитары и гармошки из разных концов нашей коммуналки, организовывались стихийные хоровые коллективы, исполняющие народные и современные песни. На кухнях плясали старухи и старики.
Мой отец удивил меня, организовав в нашем конце коридора настоящий хор старинной русской песни, расставив бородатых стариков за спинами принарядившихся бабулек. Он стоял лицом к ним и дирижировал многоголосьем, подпевая басовую партию...