Мой наставник и друг Моцу-сан надумал печь хлеб.
Хлеб у него получается... не самый лучший хлеб, словом. Опробовав с полдюжины рецептов, Моцу-сан с присущим его народу стремлением все довести до совершенства, принялся за...вторую половину дюжины рецептов.
Сижу за столом напротив и смотрю, как тонкие пальцы Моцу-сан погружаются в белоснежную пшеничную пыльцу. На белой коже матовый иней, сквозь мелкое сито сыпется драгоценный снег. Время останавливается рядом. Мы любуемся снегопадом прежде, чем расцветить заснеженную равнину стола яичным желтком. Моцу-сан, заглянув в рецепт, решается добавить второе яичное солнце в мир своего творения. Меленькие осколочки соли, словно лед, врезаются в сугробы… дрожжи....
Моцу-сан очень увлечен содержанием.
Моцу-сан любит готовить. Он неплохо готовит пельмени. Хорошо у него получаются омлет. С овощами творит чудеса. Над хлебом он бьется не один месяц. И каждый раз - я свидетель его кулинарной битвы, кулинарного поражения. Не ловко мне как-то.
Мы молчим, когда в мире кулинарного творения Моцу-сан наступает сезон цунами. Вода льется из стакана. Тесто липнет. Слишком жидкое…. Пальцы вязнут, и Моцу-сан, прикусив язык, старательно собирает тесто в ком….
Моцу–сан очень увлечен формой.
-Ты читала свою статью в «Пружине»? – Спрашивает неожиданно Моцу-сан.
-Зачем мне ее читать? – Пожимаю небрежно плечами. – Я ее писала!
-И на какой слог ударение?
-В смысле, на какой...?
Краска густо заливает мое лицо. И уши. До самых кончиков. Сравнения к моим неудачным почеркушкам Моцу-сан подбирает весьма оригинальные. Бывает, что сначала я оцениваю оригинальность, и лишь затем понимаю, в чем мой промах:
-Что? Опять «вода» получилась?
Иногда мне кажется, он нарочно выбирает самый сложный из всех способов растолковать мне что-либо.
-Смысл, милое дитя…. – Он улыбается, и улыбка смягчает его серьезный взгляд. - Помни о нем.