20
Бескрайнов проснулся от криков на улице. Какая-то женщина вопила, что есть мочи, и звала на помощь, а мужчина яростно что-то кричал. Между его криками слышались глухие звуки, во время которых женщина заходилась в визге.
Иван нехотя встал с постели и подошёл к открытому окну. Но оно выходило во двор, и он ничего не увидел. Бабушка быстрым шагом прошла мимо окна в направлении калитки.
- Бабуль, что случилось?
- Да, опять Степан, бьёт свою благоверную!..
- Господи, да за что?
- Всё за то же…
Она вышла на улицу, и оттуда послышался её голос.
- Степан, остановись! Сколько можно? Не стыдно вам?.. а ты тоже хороша, опять под утро явилась, а?.. Развелись бы уж, как люди, ну, куда это годится?.. смотри, как ты её уделал, как она на работу пойдёт теперь? Опять про вас будут…
- Раиса Никифоровна, отойди, Христом-Богом прошу, отойди!.. Убью! - заорал снова Степан, но ударов не последовало, видимо бабушка грудью своей загородила женщину.
- Эх, ты, недотёпа, кулаками машешь и Христа вспоминаешь? Вот, когда каяться будешь, тогда и вспомнишь!..
- Раиса Никифоровна, не мешай, сами разберёмся!.. Уйди! - кричал Степан, но понятно было, что центр внимания он уже перенёс на бабушку. - А каяться не мне нужно, а ей… - добавил он.
- Каяться оба будете! Довели до такого срама друг друга! - громко и чётко сказала Раиса Никифоровна. - Ты Степан, иди, уймись, а Нинку я к себе пока возьму от греха подальше, потом спасибо скажешь… Иди, иди, - сказала она то ли ей, то ли ему.
Мимо окна прошли бабушка с женщиной в растерзанной одежде, с растрёпанными волосами и кровоподтёками на лице и на оголённых участках тела. Она тихо подвывала и попеременно то одной, то другой рукой вытирала слёзы, вернее растирала их по лицу.
Бескрайнов вышел в гостиную, но бабушки долго не было, видимо она приводила в порядок Нину и укладывала её спать на сеновале. Так и было, убедился Иван, когда услышал лязг запираемого сарая.
- Вот дела… - только и сказала Раиса Никифоровна, входя в гостиную. - Сколько можно… И живут ведь!.. Не помню, у кого-то из классиков описан подобный случай… Помещик предлагал даже развести их, чтобы, не дай Бог, не было смертоубийства, а они ни в какую. Она гуляет напропалую, он её избивает до полусмерти. Та опять гуляет, он бьёт… и так живут, а разбегаться не хотят. И эти точь-в-точь!
- Тебе только заботы, бабушка.
- Да, мне-то что, их жалко!
Она села в кресло, и некоторое время молчала, что-то, видимо, обдумывая.
- И то, раньше и соблазнов то меньше было, всё только от естества и шло. Какое естество, такое и поведение. А, когда я ещё работала, и сдерживающих факторов хватало. Попробуй вот так, враз и на вид, и на место поставят. Всё меньше баловали… А сейчас, - она выпрямилась и подняла глаза на Ивана, - и по телевизору, и в Интернете, и в книжках, и порнография, всё дозволено - смотри, читай, делай! Безбожие, одним словом!
- Не хочет человек - не читай, не смотри, никто же не заставляет! Он может другую книжку или диск купить, может переключить телевизор на другой канал… Никто же не насилует!
- Да, Ваня, никто не насилует и не заставляет. Но, согласись, во сколько раз больше соблазна пришло в наши дома, в наши души! Чтобы устоять, нужно ещё дух крепкий иметь. А кто его формирует, кто занимается людьми, кто детей защитит от всего этого? Сам знаешь, что грех притягивает неустойчивое сознание, неокрепшую душу сильнее праведности, так устроен человек. Так зачем давать отравленную пищу? А раз её полно, значит это кому-то нужно, я так понимаю.
- Вот, прямо кто-то сидит, и думает, как бы что-то ещё гадкое сделать… Ну, бабушка, ты утрируешь, мания преследования какая-то!..
- Это у вас мания вседозволенности, мания свободы ото всего!.. Куда это может привести, одному Богу известно! Да, понятно куда…
- Бабушка, ты что, против свободы? Ведь в нашей семье были и репрессированные…
- Свобода нужна не от чего-то, а для чего-то! - в комнату, улыбаясь, вошёл Степан Алексеевич Бобров. - День добрый, философствующим!
- Здравствуй, Степан Алексеевич! Не ждали, какими судьбами к нам так рано? - одновременно удивилась и обрадовалась Раиса Никифоровна.
- Да, вот тут, недалеко по делам был, думаю, дай зайду, проведаю старых друзей.
- И правильно сделал, что зашёл! Сейчас обедать будем, уже первый час…
- Не откажусь, не откажусь… Ну, как дела, молодой человек? - обратился Бобров к Ивану.
- Хорошо… Всё так же, - неопределённо ответил Бескрайнов, с одной стороны неготовый к серьёзному разговору, а с другой всё таки ждавший его.
- Так хорошо или "так же"? - улыбнулся Быстров. - А хочешь ко мне? Тут освободилась должность прораба на одном участке, тут недалеко, я сейчас как раз оттуда.
- Ну, что вы, Степан Алексеевич, какой из меня прораб? Я - гуманитарий!
- Гуманитарий, гуманитарий… А деньги на жизнь нужно зарабатывать? А делом нужно заниматься? А семью, а детей?..
- Да, денег мне хватает, Степан Алексеевич!
- Ах, да, дело у тебя - квартиры сдаёшь! Знаю, знаю… А чего не хватает?
- Реализации…
- Так за чем дело стало?
- За делом и стало, - печально улыбнулся Бескрайнов.
- Прошу к столу! - Раиса Никифоровна открыла дверь в столовую и широким жестом пригласила их пройти. - За обедом и поговорите, что на пустой желудок-то?
- Вы, как всегда, правы, Раиса Никифоровна.
- Я всегда права, - улыбнулась та.
Некоторое время они ели молча.
- А вы давно верите в Бога? - вдруг спросил Степана Алексеевича Бескрайнов.
- Да уже лет десять будет, - ответил спокойно Бобров, словно давно ждал этого вопроса.
- А до этого не верили?
- До этого я служил в армии… Но, кстати, именно там произошли некоторые события, которые заставили меня очень сильно задуматься о смысле жизни, и о том, что всё происходит не просто так.
Иван вскинул голову и долгим внимательным взглядом посмотрел на Степана Алексеевича.
Открылась дверь и в столовую вошла Анастасия. Она мельком, с некоторым любопытством и немного смущённо взглянула на Ивана. И видимо оставшись довольной, что он здесь и жив-здоров, улыбнулась Боброву, как старому хорошему другу, которого всегда радостно видеть.
- С работы, Настенька? - Раиса Никифоровна выдвинула стул и пригласила её за стол. - Садись с нами обедать.
Анастасия чутким сердцем поняла, что идёт серьёзный разговор, и лёгким жестом остановив поток обычных в таких случаях вопросов, сама принялась ухаживать за собой.
- Так… Вы задумались о жизни и поняли, что всё не просто. А потом?
- А потом и жизнь на гражданке дала много пищи для размышлений. Но всё решила одна встреча…
- Я тут кое о чём подумал, - перебил его ушедший в свои мысли Иван. - Получается, что всё, действительно, не так просто… Многое существует, независимо от того, думаем мы об этом, или нет. И вопросы о происхождении ДНК, о природе таланта - это, действительно, очень непростые вопросы…
Степан Алексеевич с большим интересом посмотрел на Ивана. "Да, он помнит то, о чём мы говорили прошлый раз почти месяц тому назад!" - подумал он.
- И получается, что, независимо от того, как человек определяет что-то или кого-то, как он думает о своих поступках и делах, жизнь реагирует не на основе его оценок, а на основе неких незыблемых определений, или законов.
- Так вы ещё и философ? - улыбнулась Анастасия, и покраснела, так как никто не обратил внимания на её слова, а, не отрываясь, глядели на Ивана.
- И реагирует иногда очень чувствительно, - добавил он.
- Я тут подумал, что просто судьба такая. Но судьба, по сути, должна быть слепой. А тут такая логика прослеживается! - продолжал Бескрайнов. - Я даже подумал, что, если воля человека совпадает с волей Бога, только тогда и возможно благо.
Бескрайнов откинулся на спинку стула и тихо засмеялся. Все изумлённо уставились на него.
- Вот как можно задуматься, что и в Бога поверишь!.. Ха-ха-ха… - закатился он в судорожном смехе. - Свихнуться можно!.. Старичок на небе за облачком с бородой!.. А, может, это просто инопланетяне нам мозги пудрят. Прилетят, сделают что-нибудь, а люди думают - вот Бог нас наказал, или одарил. А им только бы нас рабами своими сделать, инопланетянам. Какова вам эта идея?
- Да, идея хоть куда? Ну, а кто инопланетян сотворил и ими занимается?
- Другие инопланетяне!.. Ха-ха-ха… - продолжал веселиться Иван, и это веселье так разительно отличалось от той серьёзности, с которой он начал говорить, что все пребывали в полной растерянности.
- Значит, я так понял, тебе неприятно стать рабом инопланетян? Так почему же ты не хочешь быть свободным в Боге? - спросил Ивана Бобров.
- Так какая же там у вас свобода? Только и читаешь - раб Божий, да раба Божия!..
- Так это же нельзя понимать буквально…
- А как же понимать?
- Образ раба свидетельствует о самой сильной связи между людьми, какая только могла быть в то время, когда писались те строки. Что тогда могло быть прочнее принадлежности раба своему хозяину? Это просто образное выражение, характерное для того времени.
- Ну, а какая свобода в Боге? Не делай то, не делай это…
- А ты хотел бы получать от жизни удары? Ведь, наверное, было дело и не раз, а?
- Да, было, и не раз… - признался Бескрайнов. - Конечно, не хотелось бы!
- Так вот, Бог и учит, как жить, чтобы всё было хорошо! А также тому, что человек не пуп земли, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Бескрайнову почему-то вспомнились строительство гостиницы у дороги, пузатенькая ёлочка в окружении берёз, и удивительная по красоте картина, когда светло-светло голубые лучи падали сквозь густую листву, будто само небо просачивалось на землю.
"Почему эти воспоминания возникли? Ведь я же не думал об этом вспоминать. И какой в них смысл? Может это злые инопланетяне, которых раньше называли бесами, так шутят со мной? - при этой мысли он внутренне содрогнулся. - Или добрые инопланетяне-ангелы хотят мне помочь?"
Сколько он так думал мгновение или минуту, Бескрайнов не знал, но за столом в это время царила полная тишина.
- Если вовне есть кто-то или что-то, что должны постоянно реагировать на чувства, мысли, слова и поступки человека, то этот кто-то или это что-то должны проявляться. А, если этот кто-то или это что-то проявляется, значит, существует, - произнёс он вслух мысль, которую подумал третьего дня в поезде.
- Проявляются, да ещё как! - вставила Раиса Никифоровна.