Порывы ветра били меня в лицо и толкали меня обратно в комнату. Мелькнул потолок и пронзительная боль в голове, которая разрасталась внутри головы с большой скоростью. И вот она поглотила всю голову и своими могучими волнами ударяла в затылок. Подняться я не могу. Мне уже казалось, что боль ушла от затылка ко лбу, но это было не так. Она волнами расходилась по всей голове от места удара об пол. Само пострадавшее место начинало болеть и с каждым пульсом становилось сильнее и нестерпимее. Мои глаза резало. Казалось, что кто-то ударил кулаками прямо в оба глаза.
Вокруг меня была тишина или все звуки в ушах подавлялись. Жизнь вокруг как будто была мертвой и нереальной. Я смотрел на себя как бы со стороны. Продолжая лежать, через некоторое время откуда-то издали приближался непонятный шум. Со временем какофония шума уже становилась более отчетливей. Слышались звук клаксонов, тормозов, двигателей машин, отрывистые голоса людей.
Мои пальцы еле щупали пол, на котором я лежал. Хотелось прикоснуться к больной части головы, но больше всего перевернуться, чтобы хоть как-то унять боль. Однако, это было мне пока не под силу. Мое тело слилось в черные доски полового покрытия. Они еще не были старыми. В какой-то момент показалось, что я почувствовал запах свежеспиленного бревна. Не важно какого, был запах. Запах жизни. Мне же хотелось умереть.
Сомнение, что добровольный уход из материального мира решит мою внутреннюю боль и избавит меня от страданий, появилось в момент шквального ветра, возникшего из ниоткуда. Как будто этим он хотел сказать, что видеть живых людей ему интереснее, чем овевать планету, казавшейся нам самим безмолвной и бездумной пустыней без человека. Нет, это не так. Но думать мне хотелось именно так. Жизнь, кипевшая за окном четыре этажа вниз, как будто звала меня, а порывы ветра, шумевшего в окне, лишь убеждали в этой необходимости. Ощущение говорило о другом, что этот шум – иллюзия человеческого общежития. Вроде как панацея против одиночества.
Все более острее ощущалась чуждость человеческого общения, общества вообще. Даже враждебность. В этот мир, который мы знали, меня не тянуло. Встав, я закрыл окно. Голова продолжала болеть, но это меня уже не волновало. Вспоминались другие формы или пути ухода отсюда. Где взять билет в одну сторону, если не знаешь, как туда попасть? Любую дорогу я всегда представлял в виде железной дороги. Сейчас в моих мыслях она была разрушена. Шпалы сгнили и развалились. А рельсы были украдены еще до того, как шпалы начали гнить.
Лондон, 2009