15. КАРАТАШ
Караташ и его хиджреты, которых после взрыва завала в живых осталось шестнадцать человек, пошли на стан урусов, едва перевалило за полночь. Путь им предстоял неблизкий и опасный, но Караташ рассчитывал, что обремененные раненными и успокоенные одержанной победой казаки, не выставят дальних дозоров, и хиджреты проникнут в стан не замеченными.
Перед уходом отряда шамхала Караташ договорился с его оружейником - ногайцем Муслимом и выменял у него десять мешков пороха военного ведомства, по полпуда в каждом. За порох амир хиджретов отдал жадному оружейнику арабскую шашку, клинок которой был полностью покрыт золотой насечкой, выполненной арабской вязью, а ножны обложены сафьяном темно-зеленого цвета и богато украшены золотом и каменьями и стоившую, как минимум, табуна лошадей. Но чтобы покарать кафиров, Караташ не пожалел драгоценной шашки, и добыл порох.
Как и ожидал Караташ, до прохода, где произошел взрыв, хиджреты добрались без приключений. Да и ночь была разбойничья: все небо было затянуто темными грозовыми тучами, дул порывистый, холодный в горах ветер.
Здесь они разделились на три группы. Одна – самая многочисленная, которую вел сам амир, должна была отыскать скважину с земляным маслом, отвести от нее канаву к саклям с раненными, и заложить порох для взрыва скважины. Но до этого две других группы должны зайти с двух сторон в селение, обнаружить и вырезать все казачьи пикеты, чтобы обеспечить безопасность группы амира. И далее прикрывать людей группы, пока они не закончат работу со скважиной.
Когда хиджреты исчезли в ночи, Караташ поднялся вверх по склону саженей на сто и обратился в слух, потому что увидеть что-то в кромешной тьме предгрозовой ночи было невозможно.
Из лагеря урусов доносились только обычные звуки походного военного стана - похрапывание коней, слабые стоны раненных, приглушенные расстоянием, изредка доносилась перекличка дозорных: протяжное и тоскливое «слу–у–ша-а-й!» В саклях ни одно окошко не светилось, видимо узкие бойницы окон, казаки завесили чем-то плотным, чтоб не видно было огоньков свечей.
Караташ поднялся на склон, потому что ожидал условного знака хиджретов, которые, после того, как уничтожат дозорных урусов, должны будут послать в небо стрелу, обернутую промасленной и подожженной холстиной.
Ждать пришлось долго, но вот, наконец, горящая точка взмыла в небо, разбрызгивая вокруг себя искры, и Караташ, на пятках скатившись с пригорка, повел в русский стан свою группу. Хиджреты шли быстро, свободно ориентируясь в полной темноте, хотя и тащили на себе, помимо основного оружия, мешки с порохом и мотки огнепроводного шнура.