Из серии - карты...
Викторио, Иван Зубов, В.П.
***
Зеленоглазый задыхался ему стало плохо, резко схватило за глотку удушье, будто в рот сунули жёсткий кулак, и нет воздуха, нет воли, и жизни почти нет…
…карта, банальная и низкая масть – шестёрка пик, а ты подумай, как сжало сердце и крутануло всего в жёсткий штопор.
Духом подобен иссохшим ветвям,
Телом подобен угасшему пеплу,
Боли и муки познал до глубоких корней,
Память прошедшего сбросив навеки.
Режет себя и других не щадит,
Не говори с ним,
Ведь он — победит!
Когда нет возможности сделать вдох, сделай выдох, смирись и жди, и будь что будет…
Зеленоглазый выдохнул и замер, прислушиваясь к своей внутренней природе, постепенно все мышцы расслабились, лицо ослабло, краска схлынула и пришла свобода…
Умиротворённый он слушал себя изнутри, и забылась зловещая карта, забылось место и время, всё ушло, чёрная точка в белом безмолвии, вне времени и безразмерности, и он – Зеленоглазый…
Роскошная люстра в лепнине купола потолка медленно гасла.
Вольфрам нити накаливания, тускнел в серость и зыбкую ртуть, до точки до черна, до кромешной тьмы.
Вспышка, всполох, выстрел трассером и яркий свет, яркий - в боль – в давление большими пальцами в глазные яблоки…
Зеленоглазый всхрипел и отринул стол, и сразу с жутким любопытством лицом к сукну, к карте.
Пальцем крутанул её верхтормашки и облегчёно захохотал, наместо шестёрки пик – девятка с опрокинутым сердцем – тем, что у него в груди и в снопе кинжального света цвет не виден – чёрный иль красный и важно ли это…
***
Это было не в его правилах, хватать карты и сразу в них пялиться. А тут. Он сразу схватил атласный кусок картона, и медленно отрывая верхний уголок от сукна, приподнял карту. Восьмерка, бубновая! Зеленоглазый закрыл глаза.
В дверь громко постучали. Натягивая на босые ноги сапоги, он выглянул в оконную темноту:
-Ты начальник станции? – раздался громкий голос, с южно русским акцентом, - Отворяй! Бисово отродье! - за окном послышался стук копыт и бряцанье металла.
-Сейчас, - Зеленоглазый метнулся к двери, дрожащими руками отодвинул засов.
В дверь ввалился есаул в черкеске, перевязанной башлыком. Он хищно осмотрел хозяина, и крикнул в темноту:
- Кречет, заносите!
В дом вошли два казака, держа за концы бурку. На бурке, лежал человек, в генеральском мундире с окровавленным лицом.
- Скажи своей бабе, пусть воды нагреет! – есаул осмотрел хату в поисках места, куда бы положить раненого. Казаки осторожно положили свою ношу на деревянный топчан, на котором ночевал Зеленоглазый.
- Ты куда? – казак перегородил дорогу уже не молодой женщине
- К колодцу. Воды наберу,- тихо сказала жена Зеленоглазого.
- Пропусти! Хай идет, - приказал есаул. Женщина взяла коромысло и быстро вышла во двор.
Зеленоглазый понял – важная шишка, этот раненый. Успеет ли Галина к секрету? Только, бы успела.
-Что-то твоя баба долго телица! – занервничал есаул, - Кречет, а ну глянь.
Кречет схватил карабин и вышел за порог.
Зеленоглазый уже месяц служил начальником станции, после того как он перебежал к красным. Курировал его лично товарищ Лацис. Отступающие добровольцы не редко останавливались у него, где и находили последний приют. В основном мелкая сошка. И тут такая удача.
На улице послышались выстрелы, в дверной проем рухнул окровавленный урядник:
- Засада! – прохрипел казак
Есаул выхватил шашку, и звон метала поглотила плоть Зеленоглазого. Он рухнул хватая руками воздух. Бесконечность.
Зеленоглазый резко открыл глаза. Восьмерка перевернулась по горизонтали, стала похожа на знак бесконечности.
***
Беня пристально сконцентрировал бровями ершей колоды, будто зовущих его на пир, и развернул ладонь руки к верху - карта тоже перевернулась... Тройка треф. Беня ухмылкой моргнул, и обернулся назад, чтобы попросить стакан воды, но к его удивлению, заиграла музыка, и нарядный Беня таки вполз в образ жениха - во главу стола. Гости по-сумашедше веселились и пели, танцевали и гул стоял такой, и звон бокало-рюмок, что столб на голове теши, всюду искры. Кум, сват, королю, наряд! Беня обянял невесту и полез в карман пиджака за сигаретой. Невеста Ирочка, глядела супративым марсом, давая своей радостью понять об любви и чуточку о заботе. Беня порылся в кармане и достал какой-то сверток. Заитересовавшись, он пошел просвежиться на воздух и куря, спокойно развернул непонятную записку: "Она юродива. Когда родилась, не имела дырки в попе. И яма волчья по лицу была. Её возили на операцию в Москву. Не порть судьбу! Брось её".
Беню обдало слезами по всему телу, его начили жать и давить, его словно контузило от взрыва эмоций внутри: "Не может быть". Он еще раз перечитал записку. Потом еще. Достал зажигалку и сжег! ЭХ! Свадьба! Гуляй-пей! Ох-ты! Беня выплясывал, обнимал Ирочку, целовал её везде и радовался, как никогда... Пил-ел - сколько хотел! А потом, после брачной ночи, отражаясь в луне, как в сказке, она ему сказала, что - это она написала ему записку, чтобы проверить, и Беня крепко обнял эту дурочку...