Верхнегорские тайны

Елена Арапова
1
Да, не соврал заказчик, и впрямь неплохое местечко, этот Верхнегорск. Вон, какой великолепный вид открывается с горы. По обе стороны реки поднимаются горы, там, вдали, у горизонта – синие, а с этой – зеленовато-голубые. Кое-где сказочные, пушистые, напоминающие тропические лесистые холмы, а кое-где ершистые, словно причесанные редким гигантским гребнем. Ну, конечно, это сосновый бор! Что же еще-то.

Дорога, ведущая в город, пролегала по склону гор, и ему, сидящему за рулем машины, показалось, что он очутился не в Уральском районном городке, а в окрестностях Сочи: только там, по его мнению, горы располагались так близко друг к другу. Хорошо было тогда в Сочи, после выполнения первого задания, пока…Хмырь его не вычислил. Как же – живой свидетель, мало того – исполнитель. Еле ноги тогда унес. Черт бы его побрал! Получается, что расслабился он тогда на лоно природы и не заметил, как запахло жареным. Нельзя расслабляться. Красота – это не что иное, как тошнотворная романтика.

Помню, как маман, яркий пример сентиментальной дуры, все пялилась в свои слезоточивые сериалы и не забывала при этом угощать своих чад скалкой, если кто-то  из них вдруг вознамерится попросить у нее хлеба. Древние римляне, знать-то требовали: «Хлеба и зрелищ!» А ей одних зрелищ было достаточно. До поздней ночи сидела у телевизора и не откликалась на наше с Сашкой «Есть хочу!». Как загипнотизированная.

Это случилось с нею после того, как отец ушел. Вначале она просто выла, потом села у телевизора и стала выть согласно сценарию… После того как братан Сашка утонул, потому что дурак – на спор решил переплыть огромный пруд, она и вовсе ошалела от горя. Подобрала где-то пьяного ублюдка, и… началось. Пьяные драки, разборки. Говорит, это я его пожалела. Сашку, видите ли, он ей напомнил. Дура!

Так что самому пришлось стать добытчиком. Голод не тетка, он – хуже матери. Хорошо еще, что Хмырь тогда не отказал, принял в свою бригаду. Но, оказалось, что и Хмырь – не отец родной. Использовал и захотел сдать в утиль. Не вышло. Не на такого напал. Долго пришлось заметать следы. Но теперь и его самого в расход пустили. Теперь можно вздохнуть свободно и вновь принимать заказы. Одно не дает покоя: после того, как заказ выполню, снова придется пуститься в бега. Или на этот раз обойдется?

2
– Когда вы ехали сюда, в музей, на автобусе, то не могли не заметить на въезде в город стоящего на пригорке Демидовского господского дома. Это совсем недалеко отсюда, – воодушевленно говорила экскурсовод Валерия Николаевна, высокая, стройная женщина, радостно-восторженный вид которой никак не вязался с ее имиджем деловой дамы в классически строгом костюме:
– У этого дома есть тайна. Говорят, что под ним проложены подземные ходы и, по мнению автора книги  «Тайны уральских подземелий» Всеволода Слукина, в одном из ходов акустическими приборами были обнаружены два предмета, каждый из которых может быть… сундуком. Возможно, эти сундуки оставили хозяева в надежде на то, что когда-нибудь они вернутся сюда, но, возможно, и кто-то другой, так же знающий о ходах. А что всегда хранится в старинных сундуках? Правильно! Сокровища!

Школьники загалдели, проталкиваясь к висящей на стене схеме предположительных подземных ходов, словно надеялись воочию увидеть кованный, старинный сундук, и, добравшись, наконец, до него, откинуть его крышку и моментально зажмуриться от ослепительного блеска почти триста лет хранящихся в нем бриллиантов.
¬– А почему их оттуда до сих пор не достали? – опередил всех с вопросом толстогубый семиклассник в очках.
– Да потому, что вход в подземелье засыпан, там обвал и входить туда не разрешается во избежание новых обрушений.
– А может быть есть другой вход? Или выход? Ведь все ходы куда-нибудь да ведут – спросила длинноногая девчонка, одетая в добротные джинсы.
– Да, правильно, есть. Находится этот вход на территории старого завода. По мнению Слукина, под домом расположены целые галереи, которые ведут во все стороны света. Не мудрено запутаться.
– А карта на что? – заметил  толстогубый очкарик.
– Мудрые вы мои…, – Валерия Николаевна засмеялась и, обняв длинноногую девчонку за плечи, обошла стоявшего поблизости от настенной карты коренастого мужчину в темных очках, подвела ее к следующему музейному экспонату, тем самым призвав остальных экскурсантов следовать за ней.

3
Сегодня Валерия Николаевна вышла из здания музея немного раньше окончания смены. Просто ей не хотелось возвращаться домой с Игорем Михайловичем, директором мебельной фабрики, которому, видимо, доставляло удовольствие идти рядом с ней через весь город и вести глубокомысленные беседы. При этом всегда говорил он, а она слушала, иногда выражала несогласие, но он упрямо стоял на своем, чем раздражал ее ужасно.

Теперь вот привязался к господскому дому, твердит, что нет там никаких тайных ходов, что специалисты, проверявшие акустическими приборами территорию вокруг господского дома, намеренно ошибаются, а Слукин…, так он и вовсе мечтатель, ему везде мерещатся подземные ходы, он даже книжку написал об этом. Никаких ходов там нет, а есть карстовые

коридоры. Специалистов вызывали из Свердловска потому, что из пруда стала уходить вода. А уходила она по такому вот карстовому коридору.
И, главное, что возмутительно, говорил он это, снисходительно усмехаясь. Посмотрите на меня, какой я умный, и не верьте никаким фантастическим бредням разного рода мечтателей. Фу ты, упертый какой! Ведь и ежу понятно, что карстовые коридоры не могут сами по себе располагаться в виде правильного евангелического креста, а ходы исходить из одного места ¬– из-под господского дома.

Валерия Николаевна, думая это, с видимым неудовольствием переложила портфель из одной руки  в другую. Неужто Игорь Михайлович к ней неравнодушен, или как это принято сейчас говорить – он на нее неровно дышит. Ведь неспроста он каждый день заходит к ней в музей и изводит нудными разговорами. А образование-то у него не выше среднего. Ясно, что всю эту беллетристику он черпает из статей в научных журналах, и это в небольшом провинциальном городке ценится на вес золота.

Валерии Николаевне просто необходимо было сегодня побыть одной, подумать о доме, о детях, о бывшем муже, который после развода продолжал жить в их общей квартире. Вспомнив о муже, она поморщилась, представляя, как она сейчас зайдет в дом, и если он на кухне, ей придется пройти в свою комнату и сидеть там до той поры, пока он не освободит ей поле деятельности на общей квартирной площади – на кухне, где стояло два холодильника, делить которые оказалось проще простого: один – ей, другой – ему. Еще там стоял уголок мягкой мебели, стол, кухонная стенка и электрическая плита для приготовления пищи. И если стенку можно было разделить на две части, то стол  и мягкую мебель можно было только разрезать или распилить пополам. Это обстоятельство выводило ее мужа из себя, и во время очередной ссоры он бегал по квартире из угла в угол и кричал: «Тут все мое! Ничего не получишь!»

А в последнее время он очень много времени стал проводить на кухне, словно давая ей понять, что она со своими притязаниями на роль хозяйки вовсе таковой не является, а он примерный муж и заботливый отец, свое дело туго знает. Сейчас вот скоро будут готовы котлеты, а он их готовит гораздо лучше и вкуснее.

С ума сойти  можно! Всю жизнь они с мужем только и делают, что соревнуются в чем-то: в том, кто из них является лучшим в воспитании детей, в экономии денег, в каких-то хозяйственных вопросах. Не жизнь, а сплошное перетягивание каната. И, что интересно, он по-другому не умеет. Ему все время нужно быть первым, при этом он от всей души презирает того, кто на данный момент является вторым. Ага, я тебя обошел, значит, ты ничтожество и тряпка…. Всю жизнь как на фронте.

Валерия Николаевна наморщила лоб, вспоминая рекомендации из умных психологических книг, которые она стала покупать специально, чтобы как-то выйти из этой затянувшейся войны. Ну, нет такого психологического типа в учебнике по психологии. Хоть тресни!

Она опасливо открыла дверь в квартиру и облегченно вздохнула: Его не было, можно было расслабиться, сдернуть с себя одежду, принять душ, затем, если она поторопится, то первой займет кухню. А это все равно, что удачно провести вечер. Дети будут нормально накормлены супом, а не бутербродами с колбасой. Пусть сам их ест!

Во время ужина они втроем обсудят проблемы детей – на работе и в школе…. Совсем даже неплохо, что у ее детей большая разница в возрасте. Дочь уже работает, а сын учится в школе. Может из-за этой разницы они и любят друг друга. Дочка смотрит на брата с высоты своего возраста, а братик… Тут Валерия Николаевна прыснула и додумала свою мысль: «А братик – с высоты своего роста. Подумать только, в свои 15 лет иметь рост около двух метров!»
– Мам, это ты пришла? – послышался из комнаты тоненький голосок дочери.
– Да. Сейчас  я приму душ и приготовлю обед, – сказала Валерия Николаевна, стягивая с ног босоножки.
– Звонил папа, сказал, что задерживается.
– Люда, мне  все равно. Ты, случаем, не забыла, что мы с ним уже лет пять как разведены.
Молчание. Бедная девочка. Понятно, она до сих пор переживает, Но нужно как-то привыкать. Валерия Николаевна вздохнула и, пройдя на кухню, выложила из пакета творог, молоко, печенье.

«Задерживается…», – почему-то раздраженно подумала она, но тут же, словно отгоняя эти мысли, откинула волосы со лба. Значит, у нас впереди есть целый вечер. И она заставила себя думать о работе, о разговоре с ребятами, о тайных подземных ходах. Ясно, что разрешения спуститься туда они не получат. Но почему же стремление непременно  побывать там так неотвязчиво?

4
Ничего себе домина! Видно, что не простой смертный здесь обитает. Можно понять претензии заказчика, какими бы они не были. И он криво усмехнулся.
Да, но откуда лучше всего это сделать? Надо подумать. Итак, что мы имеем? Улица, вдоль которой стоят частные дома, зачастую деревянные, одноэтажные. А как укрыться от любопытных глаз? В палисаднике напротив дома? Пожалуй. Только надо узнать, есть ли у хозяев собака. Лишний шум ни к чему. И еще. В какое время просыпаются соседи? Судя по внешнему виду домов, все, кто живет  поблизости от этого шикарного особняка, могут быть пенсионерами.
Некоторое время потоптавшись на месте, он нырнул в палисадник дома напротив.

Директор дорожного треста Василий Иванович Гусяев прошел через крытый двор в сторону гаража. Настроение вот уже несколько месяцев было ни к черту, а все из-за того, что согласился участвовать в этой афере. И зачем это ему было надо? Теперь вот не спи ночами, думай, где взять деньги, чтоб расплатиться с подельниками. А влетел он по-крупному. Могут и в суд подать…все равно ничего не получат. Моя Сонька все правильно сделала, вот умная баба! До этого бы даже я не допер. Додумалась, что будет лучше, если все имущество будет переписано на нее. Теперь и усадьба, и машина, и весь участок принадлежат ей. А с меня взять нечего, я гол как сокол. Ха-ха! Посмотрел бы я на физиономии тех братков, которые считают, что им все позволено.

Гусяев, покопавшись в моторе, закрыл капот, распахнул дверь гаража и аккуратно вывел из него машину на площадку перед домом, посмотрел на окна и, поразмыслив, выключил мотор. Он явно кого-то ждал.

Ничего не  скажешь, Сонька у него – молодец. Не то что эта курица, его бывшая жена. Еще и заупрямилась, когда он предложил ей продать машину за долги. Забыла, что это на его деньги она была куплена. Но ничего…
Сонька, хитрая бестия, придумала еще и развестись с ним, с Гусяевым, чтобы те аферисты не вздумали влезть еще и в семейные дела. Ведь мог же он с ней развестись и переписать на нее все имущество? Вполне мог! Ну, умна! Однако что-то сегодня она задерживается.

От дома напротив навстречу стоявшей машине быстро продвигался человек, держа одну руку за пазухой. По мере его приближения глаза Гусяева расширялись. «Это конец», – только и успел подумать он.



5
А что если спуститься в подвалы тайно? Команда у меня есть, ключи раздобыть сумеем. Так. Надо подумать. В доме живут люди, и поэтому ни у кого не возникнет вопросов, относительно того, когда мы войдем туда поодиночке. Там большие зигзагообразные коридоры, в которых как в лабиринте можно укрыться от посторонних глаз, выбрать момент и открыть дверь в подвал, а уже оттуда можно будет продвигаться по подземному ходу вперед. Вооружимся лопатами, благо сейчас пора огородной копки, поэтому их появление в доме с лопатами не вызовет подозрений…. Так, метр за метром и доберемся до этих двух неизвестных предметов. А что? Надо попробовать.

Валерия Николаевна прошла уже больше половины пути на работу, как ее догнал Игорь Михайлович. В иные дни, чтобы избежать встречи с ним, ей необходимо было лететь пулей, а летать она умела только во сне. Впрочем, сегодня она была даже рада пообщаться с ним, послушать его домашние новости и, шествуя по затемненным аллеям, порассуждать о всякой всячине.

Все-таки она, наверное, ошибается на его счет, потому что ей ужасно интересны беседы с ним. Всякий раз он начинал свою речь издалека, так как подозревал, что собеседник едва ли знает предысторию того, что он сейчас собирается сообщить. Он глубокомысленно хмыкал или, если это происходило в помещении, поудобней устраивался на стуле и  размеренно и важно говорил, перекладывая одну ногу на другую. Иногда его вера в дремучесть окружающих его людей ее веселила, иногда вызывала досаду, а иногда он сам смеялся над собой. Нет, не смотря ни на что, хороший все-таки у нее приятель. Но только ли приятель?
Издалека послышался шум сирены. Мимо них промчался милицейский УАЗик и машина скорой помощи. «Что-то случилось», ¬– почти бессознательно подумал каждый из них, и тут же они снова продолжили свой неторопливый разговор.

Может, это сделать официально? Гиблое дело. Начальство в ходы не верит, а это значит, что, раскрыв свои тайны, они закроют себе путь в подземелье.

Если бы у нее была подруга! Но подруг у нее не было. Все подруги…кончились еще во время учебы. Потому что были помешаны на одной всепоглощающей мысли: выйти замуж. А когда рядом была она, Лера, замужество не грозило никому. Как назло она была стройной, красивой, не интересовалась тряпками, а в голове – одна романтика. У нее был веселый, насмешливый взгляд, и она мечтала о дальних походах. Все окружающие ее девицы сразу вычеркивали ее из списков потенциальных подруг, и тут же готовились к обороне. А когда понимали, что с ее стороны им ничего не грозит, сами бросались в атаку. Не сразу Лера научилась держать удар…. Зачастую приходилось зализывать раны.

Подруг нет, но зато есть взрослая дочь и почти взрослый сын, которому она является одновременно и матерью и подругой. И еще у нее есть друг. Но он далеко. Всем остальным жены уже давно сделали внушения, и теперь они сидят по своим норам и не высовываются.
Почему все считают, что не может быть дружбы между мужчиной и женщиной? Еще как может! Лера была в этом уверена. Ей ничего не надо было от тех мужчин, которых она считала своими друзьями, кроме понимания и взаимовыручки. Но они, мужчины, видимо, считали иначе. Им что-то было нужно. Известно, чего. Лера даже была благодарна их женам, что они оказались более убедительными в своем бессловесном споре. Увы, все мысли ниже пояса! Ну, да ладно. Бог с ними.

Этот ее друг не был женат, тоже был увлечен походами, и вроде бы Лера сумела его убедить в том, что нет ничего лучше, чем просто дружба, без каких-то там интимностей. Правда он живет в другом городе, но вскоре обещал сюда приехать.


6
Для того чтобы пройти по подземелью или даже просто для того, чтобы спуститься туда, нужны фонари и еще…высокие сапоги. Мало ли что, вдруг там, в глубине, подземная река или заблудившиеся паводковые воды. А на что всё это купить? Зарплаты и на хлеб не хватает. Постой-ка…. Нужно обратиться к старому школьному другу Мишке. Он предприниматель, у него есть свободные деньги, он поможет. Решено.

Валерия Николаевна подошла к витрине с древними монетами, где уже достаточно долго перетаптывался незнакомый молодой человек. «Надо помочь ему разобраться в коллекции», – подумала она, но тут услышала голос посетителя, рассказывающего о подземных ходах. Боясь что-то упустить, она быстрым шагом подошла к группе людей, собравшихся в центре зала.
– Маманя тогда работала в детском саду, который располагался в господском доме. Она мне говорила, что в подвале на двери, ведущей в подземелье, висит пудовый замок, к которому невозможно подобрать ключи. И спилить его никак нельзя. Но, говорят, что сразу за дверью – обвал. Пройти нельзя, копать дальше – тоже. Вот бы заглянуть туда! Помню, в детстве мы бегали по территории старого завода, и однажды наткнулись на прямоугольную плиту, буквально вросшую в землю. Мы прыгали на ней, разглядывали, пытаясь найти щелку, зазор между землей и самой плитой. Но тщетно. Ничего мы не нашли. Притащили лом, пытались приподнять плиту. Куда нам!

У Валерии Николаевны снова учащенно забилось сердце. Так бывает всякий раз, когда она думает о господском доме. Прикосновение к тайнам господского дома. Прикосновение…. Хоть глазами, хоть ушами. При участии, когда рук, когда ног. Рук, когда жестом показывает в его сторону, беседуя с экскурсантами, и ног, когда подходит к нему сама.

Вот и сегодня она с трепетом приблизилась к дому, открыла входную дверь и теперь медленно поднимается вверх по фигурной лестнице на второй этаж. Площадка между этажами направлена в сторону стоявшего ранее завода. В окно видны только хилые стволы молодых лиственниц. Во времена Демидова этот дом был окружен трехгектарным лиственным парком и по его засыпанным дорожкам гуляли дамы и господа. Сейчас количество лиственниц можно пересчитать по пальцам. А с балкона, ранее находящегося в большой гостиной, а теперь вынесенного за черту занимаемых комнат и потому общедоступного, открывается вид на завод, где на поляне хаотично валяются фундаментные блоки, оставшиеся со времен существования завода.

А если спуститься туда, вниз, и взглянуть наверх, в сторону господского дома, взгляд вначале упрется в белую скалу, на которую вознесся дом, тоже белый.
Говорят, много лет назад на территории Верхнегорска располагалось море, потом оно отступило. Валерии Николаевне всегда казалось, что это призрачное море отступало, не обошлось без бурь. Волны одна за другой выплескивались на берег, оставляя после себя белую пену, и последней волной был вынесен на берег этот пенистый домик и оставлен возвышающимся на такой же белой скале. Ранее он горделиво выделялся на скале, и это ему ничего не стоило, ведь рядом стояли убогие жилища заводских рабочих.

Что поделаешь, все сильные мира сего уподобляли себя господу Богу и любили посматривать на простых смертных свысока. Сегодня дом словно сократился в размерах и, униженный, близоруко посматривал: летом из-за мохнатых, зимой из-за раскидистых лиственниц на хозяев и гостей города.

Валерия Николаевна вздохнула и отошла от окна. Сейчас нужно поискать вход в подвал. Для этого необязательно мудрить. Достаточно встретиться со смотрителем дома, представиться и расспросить.
– Осторожно, сразу за дверью начинаются ступеньки. Не упадите, – Ольга Витальевна вставила ключ в массивную дверь подземелья, послышался металлический скрежет, скрип открывающейся двери, и они вступили в темный дверной проем. Хранительница старинного дома на удивление очень хорошо ориентировалась в подвале. Валерия Николаевна слышала, как она ловко сбежала в темноте по ступенькам вниз и нажала на кнопку выключателя. Зажегся свет, отчего обе женщины зажмурились.
 
– Вот, смотрите, – с гордостью обвела вокруг рукой Ольга Витальевна. – Здесь такое пространство, зал целый.
Действительно, его размеры впечатляли. И не только размеры: все вокруг побелено, покрашено: ни дать ни взять – комната для жилья. По обе стороны подвального помещения виднелись полукруглые, тщательно заложенные кирпичом, дверные проемы. Это могут быть подземные ходы!
– А это что за ниши?
– Не могу знать, – по-солдатски ответила  Ольга Витальевна. – А вот там есть еще одна дверь. На ней висит замок и к нему у меня ключей нет.

Валерия Николаевна проследила за рукой хранительницы, которая указывала на лестницу, после чего подошла ближе и увидела сбоку засыпанный ход, а параллельно подвальному помещению, видимо, шел еще один коридор, потому что там же, у насыпи, в темном углу, находится еще одна дверь с замысловатым внутренним замком.

– Это и есть тот самый замок, к которому невозможно подобрать ключи?
– Да-да, – загадочно и гордо закивала головой Ольга Витальевна.
Валерия Николаевна еще раз прошлась по подземному залу, запоминая детали и глядя теперь уже в ту сторону, где проходил этот неизведанный ход, и вдруг увидела вентиляционное оконце, ведущее как раз из закрытого подземелья. Она повела носом. Пахло сыростью и прохладой. Этот маленький черный квадратик своей загадочностью непонятно притягивал к себе, и Валерия Николаевна вот уже целую минуту не могла отвести от него взгляда. Ольга Витальевна в нетерпении перетаптывалась с ноги на ногу.

Вдруг откуда-то из-за стенки, на которую уставилась Валерия Николаевна, послышался стон, переходящий в вой. Обе женщины вздрогнули и отшатнулись от оконца. Валерия оступилась и упала на гладкий забетонированный пол, по спине к затылку побежали мурашки, да так, что казалось: волосы на голове медленно поднимаются и встают дыбом.

– Что это? – только и смогла произнести испуганная женщина.
– Не знаю…, – пробормотала Ольга Витальевна поболевшими губами.
Они обе, не сговариваясь, бросились вверх по лестнице, захлопнули за собой дверь подземелья, словно отгораживаясь от опасности, и завернули за угол. Связка ключей от подвала раскачивалась в замке…
Как только они скрылись за дверью комнаты, где жила хранительница, из-за другого угла обширного коридора показалась голова человека, потом и он сам. Постоял, послушал тишину и шагнул к незапертой двери.

7
На работе Валерия Николаевна ничего о случившемся не рассказала. Но что это было? Нарисованный на схеме скелет вдруг ожил и решил напомнить о себе? Ерунда какая-то. А может, есть еще один ход, кто-то забрался туда и напугал? Да, есть ход. Тот посетитель в музее говорил как раз об этом ходе! Да, но…. Это очень далеко от дома, в низине, и на территории завода, а это место находится даже на другой стороне реки. Тогда что это? Непонятно.

Сегодня Валерии Николаевне удалось убежать домой пораньше, не дожидаясь своего приятеля Игоря Михайловича. Сейчас ей не до его излияний. Почему-то иногда он ее раздражал своей болтливостью. Наверное, потому что он не прикладывал ни малейших усилий для того, чтобы осуществить свои прожекты, о которых он так много говорил, и которых накопилось такое множество, что они уже не укладывались в ее голове. Да и надо подумать о своей будущей жизни без мужа…. И о будущем своих детей…

На ее лицо набежала тень. У нее уже взрослые дети, и за все это время не было случая, когда бы он, ее муж, взял на себя ответственность за их жизнь. Что бы с ними не случилось, он всегда во всем винил ее, свою жену: «Это ты недоглядела!». Да, он прав. Он тут ни при чем. Это действительно были только ее дети и ничьи больше. Просто потому, что она их очень любит. И, наверное, потому эти ее дети в голос заявили на собеседовании с ответственными лицами, что они без всяких сомнений останутся жить с мамой. Валерия Николаевна горько усмехнулась и заставила себя думать не о бывшем муже, а только о детях. Потому что муж здесь, как всегда, ни при чем.

У нее хорошие дети. Красивые, порядочные, воспитанные. Взять хотя бы старшую Люду. Высокая, стройная, с золотистыми, кудрявыми волосами, ласковым негромким голосом. Ну, просто ангел. И от сознания этого Валерии Николаевне иногда становится страшно. Не может  же одна девушка вмещать в себя одни достоинства. Ну, не было у нее недостатков, хоть тресни! С окружающими добра и справедлива, никогда не опустится до крика, всегда
терпеливо выслушает и при необходимости что-то посоветует. Словно в ней жила вся вселенская мудрость! Валерия Николаевна и сама  в это уверовала, и когда порой бывало плохо, подходила со своей проблемой к дочери и была уверена – она поможет.

Но…. Однажды она от нее услышала фразу: «Ну, ладно, разбирайтесь сами…». Тогда ей отчего-то стало не по себе. Немного позднее она поняла почему: эти же слова постоянно повторял ее муж, отец Люды. По наследству передаются не только хорошие качества, подумала Валерия Николаевна. Но эти слова могут быть… просто словами. Что она так всполошилась? Они были сказаны по телефону в бессодержательном разговоре. Хотелось бы так думать. И Валерия, поправляя на ходу растрепанные на ветру волосы, прибавила шагу.

Так получилось, что у Люды не было подруг. Мать недоумевала, почему? Потому ли, что она умна, и ей неинтересны девчачьи глупые разговоры, или потому, что девчонки и сами не допускали такую раскрасавицу до своих секретов… во избежание угона жениха. Неспроста есть такая песня: «Угнала… мужика». Или потому, что Люда казалась не по возрасту рассудительной и мудрой, чем и отпугивала подруг: сами они познавали мир наскоком, ошибаясь и страдая, так им было интересней. А Люда…. Таким девахам было с ней скучно, как с предками.

У сына Димки, напротив, был заводной характер. По крайней мере, так думала о сыне Валерия Николаевна. Во время летних каникул его трудно было застать дома, он с многочисленными друзьями пропадал то на пруду, то на канале, то у кого-нибудь в гараже, то целыми днями гонял по улицам города на мототехнике. Вечерами их компанию видели то в скверике в центре, то в разных кварталах, по субботам они всей гурьбой вваливались в клуб на дискотеку. Они громко смеялись, шумели и активно реагировали на любую шутку.
Валерия Николаевна вошла в квартиру и с силой захлопнула за собой дверь. Она видела, как тяжело было поначалу ее дочери без подруг, и потому приветствовала появление каждого нового друга у сына. Поначалу она настаивала, чтобы этот новый друг появлялся в их доме для того, чтобы можно было провести «рекогносцировку» на его счет, а потом Димка и сам понял, какими должны быть настоящие друзья, и потому проверка «на вшивость» отпала сама собой.

Для Валерии Николаевны почти двухметровый Димка был вечным ребенком. «Лялька», – так она его называла. И баловала. Да как не побаловать такого симпатичного детину с вихром светло-каштановых волос на макушке. Ведь он практически безотказен. Сказала мама: «Надо ехать». Сразу реагирует:
«Когда?». Стоит произнести озабоченно: «Надо подтянуться в учебе…», всегда – пожалуйста. И добр без меры. На каждую просьбу своих друзей и знакомых откликается тут же, только позови. Валерия Николаевна качнула головой: какие-то уж очень подозрительно идеальные у нее дети, получается…. Фу, как бы не сглазить.

Валерия Николаевна поставила варить картошку и направилась в свою комнату через общий коридор. Из комнаты мужа доносился приглушенный голос. Разговаривает по телефону, подумала она, и ее взгляд остановился на параллельном аппарате, который был установлен в коридоре. Он был отключен! У ее бывшего мужа завелись секреты! Интересно, с кем это он ведет тайные переговоры? И она воткнула вилку в розетку. В трубке нежнейший женский голос глубочайше сожалел о том, что сегодня им не удастся увидеться. Лера еще послушала и поняла, что свидание откладывается из-за недомогания ее бывшего мужа, и на другой стороне провода из-за этого обстоятельства, кажется, начались сердечные колики. И Лера вошла в комнату мужа:
– Почему бы тебе не пойти погулять, кот Базилио? Тем более, если твоя лиса Алиса об этом просит?
– Ну, пока, – сказал муж в трубку и повернулся к Лере. – Ну, и что? Сегодня не пойду, но зато… уйду завтра.
– Непременнейшим образом. И чем быстрее, тем лучше.
– А может… подумать?
– Раньше надо было думать. Теперь уже поздно.

Гад, сволочь, зараза. Не мог уйти без фейерверка. Как мне теперь детям в глаза смотреть! А люди что подумают? Хороший муж уходит от плохой жены…. Чтоб тебе пусто было всю жизнь! Стоп. Надо успокоиться. Ведь именно этого ты и хотела, подруга, не правда ли? Вы давно развелись, и кто-то из вас должен был уйти. Сколько можно жить в напряжении, изнемогая от ненависти. Боже…. Мыслимое ли дело жить под одной крышей, едва вынося друг друга. Правда, совсем недавно ему удалось-таки растопить лед, и он залез даже в постель. Может, поэтому тебе так больно теперь? А вообще-то ты не спроста ходила по городу и предлагала его кое-кому. Ты понимала, что только в этом случае все может обойтись без дележа имущества, постоянных истерик и криков с его стороны: «Тут все мое!». Избежать этого можно только в том случае, если он уйдет к ней. У нее теперь есть все, и ей не нужен ни твой раздолбанный холодильник, ни половина кухонной стенки. Ей нужен работник в доме. Она также расчетлива и точно также презирает людей. Два сапога пара. Кроме того, они присмотрели друг друга еще за школьной партой, и если бы не ее молодая гордыня и чванливость, то они уже давно могли бы быть вместе. И какого черта ты, Лера, оказалась на его пути! Но нужно убедиться, что это действительно она.

Валерия Николаевна погасила свет в торшере и повернулась на другой бок. Завтра же она отправится в разведку.

8
Ну, конечно, это она. И, слава Богу. Теперь можно надеяться, что он не оставит детей… без ничего. Почему я так думаю? Потому что всего неделю назад орал, вытаращив глаза, что сделает все для того, чтобы оставить семью… с протянутой рукой.

Валерия Николаевна прошла мимо машины бывшего мужа, припаркованной у здания ресторана «Речные огни», где директором работала… Сонечка Гусяева. Из ее кабинета доносился смех, возгласы, женский визг. Какова! Не успел труп Гусяева остыть, она уже на промысел вышла. «События – в тему», – почему-то подумала Валерия Николаевна и повернула в сторону музея. Отчего-то было обидно до слез. Кажется, что сейчас все складывается так, как было запланировано, но радости она не ощущала. Может оттого, что бывший муж буквально за день до этого залез к ней в постель, она постаралась все забыть или почти все, снова ожили надежды…. Так красиво предать мог только он…. Но, вообще-то она сама тоже хороша. Это надо додуматься, чтобы предложить своего бывшего мужа в пасть этой акуле! А он-то – настоящее ничтожество…. Ешьте меня. Всегда готов!

А вообще-то почему бы не оставить все как есть? Он всю жизнь упрекал тебя, Лера, тем, что твои родители не достаточно богаты. Не ты ему была нужна, а твоя красота. С ее помощью для некоторых открываются такие двери! А ты? Ты, Лера, не оправдала его надежд. Ха-ха! – хохотнула Вика. – И вот теперь у него есть возможность возвыситься хотя бы тем, что его избранница – богатая вдова…. Ты все сделала правильно, ты сказала ей: «Забирай его себе». Она и забрала. Будьте счастливы, голубки!

Валерия Николаевна с силой отворила входную дверь в музей, поздоровалась с дежурной у входа и взбежала по лесенке на второй этаж. У входа, отвернувшись к стенду, стоял полный мужчина с шапкой каштановых волос и, поправляя очки, рассматривал боевое оружие. Как только мимо него пронеслась тоненькая фигурка Валерии Николаевны, он, не торопясь, направился к лесенке.

9
Андрей Петрович приехал сегодня утром и сразу поспешил в музей. На его вопрос о его местонахождении прохожие указали на дом с балюстрадой и скульптурными фигурками вдоль карниза. На фоне соседствующих деревянных построек это здание выглядело внушительно.
Он тихо вошел, без слов купил билет и принялся осматривать экспонаты. Вдруг входная дверь отворилась, и женские каблучки знакомо застучали по половицам. Он проводил ее тайным взглядом до лестницы и двинулся следом.
 
Как она изменилась! Похудела, подурнела, на лице – злоба. Может, случилось что? Тогда надо подождать.
Они познакомились год назад, когда она приезжала в его город и зашла в книжный магазин, куда он наведывался постоянно. Разговорились, да так, что и домой отправились вместе. Дошли до трамвайной остановки, постояли там. Ему очень не хотелось ее терять, и он оставил ей свой адрес в надежде на продолжение знакомства. И вот теперь уже год, как они переписываются.

Оказывается, у них общие интересы. Он любит походы, и она тоже. Он любит историю, и она в ней души не чает. Он интересуется психологией поступка, и она тоже в этом преуспела. Где она была раньше? Ему так ее не хватало. Вот именно ее. С ее лучистым взглядом и сногсшибательной фигуркой, с упрямой прядью волос на высоком лбу и насмешливо изогнутой бровью. До нее у него было много женщин, а ее все не было. Так долго. Жизнь почти прошла.
Но теперь он будет за нее бороться. Пока не победит. Но…что-то сегодня она какая-то не такая. Постой-ка. Ведь ты, Андрей, знаешь ее только по письмам. А может она не так проста, как кажется, может она… мегера, каких свет не видывал, не спроста у нее сегодня лицо такое злое, а тебе в письмах она могла просто поддакивать, чтобы навести тень на плетень. А ты, дурень, уже на все готов ради нее. Так что пока рано светиться. И он спрятался за вертикальной витриной.

Валерия Николаевна вышла из раздевалки и направилась к группе ребят, которые галдели возле игрушечного домика, заглядывали ему под крышку, где горел раскачивающийся фонарик.
– Ребята, а хотите, я расскажу вам о тайне господского дома?
– Хотим, хотим, – закричали мальчишки. Девчонки продолжали рассматривать заколдованный домик.

Андрей Петрович стоял за витриной, как за ширмой, и слушал рассказ Валерии Николаевны о тайных ходах. Ее голос был таким родным, и сердце его сладко сжималось-разжималось. Нет в ней никакой злости. Наоборот. Ее голос притягивал, располагал. Женщина с таким голосом не может быть мегерой. И он вышел из-за витрины, и оказался напротив нее. Валерия Николаевна взглянула на него и… подавилась словом. Закашлявшись, она прикрыла рот рукой, и не могла остановиться. Тогда дети, стоявшие рядом, принялись колошматить ее по спине, что есть мочи.

– Ладно, ладно, довольно, – в испуге крикнул ребятам Андрей Петрович, взял Валерию Николаевну за руку и повлек за собой. – Где тут вода? – заорал он во все горло. Из глубины комнаты спешила уборщица с кувшином воды. Андрей Петрович вырвал кувшин у нее из рук и умоляюще взглянул на Валерию Николаевну. Она отхлебнула глоток, обвела обступившую ее толпу взглядом и… засмеялась. Через мгновение стены музея сотрясались от смеха.
– Ну, как ты? – весело спросил Андрей Петрович.
– Смешно тебе, – укоряюще произнесла Валерия Николаевна. – Как ты здесь оказался?
– Не как, а почему. Потому что соскучился и очень хотел увидеть. Письма письмами, но отношения должны подогреваться встречами.
– О чем ты говоришь? Нет у нас никаких отношений. Я замужем, ты не забыл?
– Неправда. Информация из первых рук, – и Андрей Петрович категорично выставил руки перед собой. – Даже не спрашивай, кто сказал. Все равно не скажу.

Валерия Николаевна отвернулась и наморщила лоб. Кто же это мог быть? Впрочем, неважно. Важно, что Он здесь, и она может рассказать ему о своих планах. Интересно, как он к этому отнесется? Вдруг начнет отговаривать? Навряд ли. Он тоже фанат в своем деле. Он не просто компьютерный гений, он инженер-классик. Придуманные им вещи добротны, долговечны и производительны. И это как раз то, чего им не хватает. И Валерия Николаевна не стала дожидаться вечера, ужина при свечах, располагающей к сердечной беседе обстановки, и выложила ему программу своих действий.

Андрей Петрович думал недолго. Он вообще считал, что долго думают только тугодумы, и всегда отвечал сразу. Причем очень красиво. Создавалось впечатление, что в голове его установлен компьютер, подающий моментальные сигналы в речевую коробку мозга, которые в свою очередь преображались во фразы и скидывались на язык, а уже язык выдавал такую музыку правильной речи, что впору позавидовать сегодняшним Цицеронам. Вот и сейчас он сходу сбросил на «принтер»:

– Учитывая твою информацию о детях, как участниках похода, а также о влагопоглащающих вещах, надо понимать, что для похода уже все готово. Следовательно, проблема сегодня заключается в том, как незаметно изъять ключи. И как только эту проблему удастся решить, путь в подземелье открыт.
– Ну, конечно, – воскликнула Валерия Николаевна.
– Да, но ты сказала, что у хранительницы нет ключа от этого замка?
– Да есть. Она просто это скрывает. У нее на связке я видела подобный ключ. И нужно их не изъять, а быстро изготовить дубликат, да сделать это осторожно, чтобы никто не заподозрил.
В одном из залов музея, куда они дальше направились, на стуле восседал Игорь Михайлович. Увидев вошедших, он вскочил и уставился на Андрея Петровича, который, подойдя ближе, протянул ему руку:
– Приятно познакомиться.
Игорь Михайлович оценивающе оглядел незнакомца, что-то соображая, но руку все-таки протянул, обращаясь к рядом стоящей женщине:
– Валерия Николаевна, вы не забыли, сегодня мы с вами идем на концерт, – говорил он, не отрывая настороженного взгляда от лица Андрея Петровича.
– Ой, Игорь Михайлович, миленький, наверно я не смогу. Видите, ко мне друг приехал издалека.
– Как же так, голубушка? – по его лицу скользнула досада и даже злость.
– Разрешите вмешаться в разговор, – веселым тоном начал было Андрей Петрович.
– Не разрешаю!
– Ну, так не пойдет, – решительно произнес Андрей Петрович и, подхватив Валерию Николаевну под руку, произнес:
– Вам же ясно сказали, что пока я здесь, вам следует забыть о концертах. А потом – как жизнь сложится, – и он увел Валерию от оскорбившегося приятеля в другой зал. Лера открыла было рот, но он опередил:
– Я понял. Это твой воздыхатель…. Поначалу я думал – директор музея. Слушай, я, может, слишком резко с ним обошелся?
– Да, ничего. Иногда ему это полезно, – улыбнулась Валерия Николаевна.

10
– Тихо! – скомандовал Андрей Петрович Димке, – и быстро сюда.
Он приоткрыл дверь подземелья, которая скрипнула и, качнувшись, подалась ему навстречу. Димка нырнул в темноту.
– Осторожно. Там сразу ступеньки, – крикнула ему вслед Валерия Николаевна, но было уже поздно. Из глубины послышалось чертыханье и грохот.
– Ой, Димка упал, – Люда испуганно закрыла рот рукой, инстинктивно, бросилась за братом, но остановилась у входа.
– Дима, что с тобой? – тревожно спросила мать, последней прошмыгнувшая в узкую дверную щель.
– Да все в порядке, – баском отозвался сын откуда-то снизу. – Подумаешь, шишку набил.
– Он всегда такой вот бесшабашный, – с легким укором, облегченно произнесла Валерия Николаевна для Андрея Петровича.
– Это я виноват – вовремя не предупредил, что нужно смотреть под ноги, – сказал Андрей Петрович.
– Да хватит вам расшаркиваться друг перед другом, – весело прогудел Димка. – Мам, а где тут свет включается?
– Там, у последней ступеньки, справа.
Вспыхнул свет. Все зажмурились.
– Вот это да, – не сдержался Димка. – А где здесь ходы?
– Не спеши. Надо осмотреться.
– Да вот он. И дверь на замке. Давайте ключ, я быстро открою.

– Сказано тебе – не спеши, – Валерия Николаевна очистила замок от пыли и грязи, в то время как остальные оглядывали помещение, представляющее собой хранилище овощей, и вставила ключ в отверстие внутреннего замка, который тут же провалился в дыру, невесть откуда-то взявшуюся на месте скважины. Андрей Петрович толкнул дверь, которая подалась вперед. Раздался металлический скрежет. В лицо пахнуло сыростью.

Все четверо в нерешительности перетаптывались у входа. Внезапно Валерия Николаевна упреждающе вытянула вперед руку, преграждая остальным путь.
Осторожно, ощупывая вначале палкой, потом ногами почву под водой, они продвигались по лабиринту. Впереди шла Валерия Николаевна, за ней Димка, затем Люда, замыкал шествие Андрей Петрович.

– Впервые совершаю подобный безумный поступок.  Видно с ума съехал на старости лет, – бодро говорил Андрей Петрович. – Лера, слышишь, я помню, как мы в молодости сплавлялись по реке Чусовой, проходили пороги, тогда наша лодка попала в водоворот, но тогда и силы были молодецкие, и то едва выплыли. А если здесь есть провалы почвы, как ты говоришь, то пожалуй… ступишь и поминай, как звали.
Валерия Николаевна молча втыкала палку в воду, шарила ею возле себя и только после этого делала шаг. Лет семь назад они ездили всей семьей на Айское озеро за клюквой. Эта царская ягода растет там на болотистых островках и подойти к ней можно только по трясине. Лера брезгливо передернула плечами, вспоминая, как долго она не осмеливалась встать на раскачивающуюся водянистую почву. Казалось, что земля уходит из-под ног, а там, под тонким водяным покрывалом, начинается бездна, и вот сейчас этот раскачивающийся гамак порвется, и ноги провалятся в бездонную пропасть. Почему-то муж утверждает, что эта трясина ¬– цельное полотно. Что-то верится с трудом. Ну, да ладно, он здесь не в первый раз, наверно, знает. Вон и маленький Димка вовсю носится по трясине и восторженно вопит. Да, носится, ведь папа ему сказал, что бояться нечего. Что-то он примолк…. Димка! Ей, Димка! Где ты, сынок? Боже мой, голова его торчит из трясины, личико белое, кулачки цепко держатся за кочку, сам по грудь в воде, кряхтит и старается выбраться из бездонной ямы, куда его неотвратимо затягивает. Боже! Вот тебе и цельное полотно!

Валерия Николаевна встряхнула головой, прогоняя навязчивые воспоминания. Димка и сейчас как всегда забегает вперед. Как бы не повторилась история.
– Димка, не спеши. Вначале хорошо прощупай почву.
– А я что делаю? – грубовато ответил сын, втыкая палку в воду. Вдруг рядом, сбоку, кто-то утробно завыл. Валерия Николаевна от неожиданности села в воду, Димка вскрикнул, Люда завизжала. Впереди с потолка посыпались камни. Несколько мгновений все подавленно молчали.
– Прямо как в фильме ужасов, – послышался сзади бодрый голос Андрея Петровича. – Без сомнения, на голове добавилось  седых волос. Давно пора побелить ими мою кучерявую шапку. – Он посветил фонариком в ту сторону, откуда только что слышался вой. Высветилось небольшое углубление в стене, но кто мог уместиться в нем? Димка тут же приблизился к нише и заглянул туда. Вдруг он дико заорал и отпрянул, закрыв лицо и голову руками.
– Димка!
– Что такое?
– Черт возьми!
– Боже!

Димка присел и застонал. Валерия Николаевна бросилась к нему, отняла его руки от лица. Оно было все в крови.
– Что это? – мать дико смотрела на сына, внезапно забыв, что нужно делать дальше, но тут же опомнилась и, достав аптечку, вытряхнула из нее бинт. Андрей Петрович, не думая о провалах в почве, быстро подошел к нише и посветил фонариком. Оттуда на него смотрели два зеленых глаза.
– Ну, и каким ветром тебя сюда занесло? – весело обратился к коту Андрей Петрович. – Хулиган, знал бы ты, чего нам стоили эти твои песни.
– Как же он сюда попал? – бормотала Валерия Николаевна, обрабатывая царапины на лице сына. Не по воде же он сюда пришел. Или приплыл.
– Ты часом не кот Матроскин? – продолжал вопрошать Андрей Петрович.
– Удивительно, – сказала Люда. – Не по потолку же он сюда приполз.
– Насколько мне известно, коты очень боятся воды, – решил блеснуть познаниями Димка.
– Возможно, мы здесь не одни, – вдруг сказал Андрей Петрович, и все как-то съежились. – Не спроста же мы явились сегодня к сломанному замку.

Пока Валерия Николаевна занималась Димкиным лицом, Андрей Петрович осветил фонариком все окружающие их предметы: сбоку кое-где из стены выпирали камни, а впереди была водяная дорожка и… темнота. Внезапно ему показалось, что впереди качнулась тень и отпрянула в сторону. К тому месту как раз подходила Люда. Он встревожено закричал, между тем стараясь не напугать девушку:
– Люда, постой-ка!
– Что? – не поворачивая головы и не останавливаясь, спросила Люда.
– Я сказал, подожди!

В эту секунду девушка негромко вскрикнула, ее тело, обмякнув, повалилось вниз, в воду. Андрей Петрович бросился к ней, сгреб и, подняв над водой, прислонил свое ухо к ее груди. 
– Что здесь происходит? – негодующим голосом бросил он  в темноту. – Жива, жива, – успокоил он подбежавшую к ним Валерию Николаевну.
– Людочка, – тормошила дочь Валерия, затем подняла на Андрея Петровича обезумевшие глаза и сказала:
– Все, довольно. Поворачиваем обратно.
Андрей Петрович взял на руки Люду и побрел к выходу, стараясь ступать как можно осторожно, придерживаясь середины коридора. А Димка, побежав к упавшей сестре, запнулся за какой-то большой камень, лежавший у стены подземного хода. И пока мать и ее новоиспеченный друг возились с Людмилой, он, светя фонариком, обследовал этот предмет. Верх его был полностью покрыт водой, поэтому Димке пришлось, держа фонарь зубами, ощупать предмет руками. Он был кубообразной формы и… напоминал сундук!

– Сундук! – крикнул Димка, и Андрей Петрович чуть не выпустил из рук свою ношу. Люда у него на руках застонала и пошевелилась.
– Пришла в себя. Отпусти ее, – попросила Валерия Николаевна. Несколько секунд Люда в недоумении оглядывалась вокруг. Андрей Петрович мягко поставил девушку на ноги. Валерия Николаевна потрогала ее лоб:
– Что случилось дочка?
– Я ничего не помню. В глазах потемнело от страха...
– Но у тебя вся голова в крови. Ты, часом, не ударилась?
– Нет, я шла посредине хода. Да, я видел и еще кое-что. Мне показалось, что в глубине хода кто-то метнулся в сторону. Возможно, этот кто-то и пытался стукнуть ее по голове, а угодил по касательной в ухо.
– Боже, что вы такое говорите, – задрожала Валерия Николаевна.
– Мама, здесь, сундук! – торжествующе завопил Димка.
– Осторожно, сынок. Посвети по сторонам. Возможно, здесь еще кто-то есть, – тревожно вскрикнула мать.
– Да сундук же! – не унимался Димка.
– Сейчас посмотрим, – и Андрей Петрович решительно направился к нему. Подойдя к предмету, он обшарил его руками, затем скомандовал:
– Подсоби! Да бери за дужку со своей стороны. И они подняли со дна… кованый сундук.
– Понесем его к выходу. Только осторожно. Вы все проходите вперед. А я пойду следом…спиной вперед, – скомандовала Валерия Николаевна, и все без слов подчинились. Они старались идти быстро. И вот уже замаячило светлое пятно открытой двери. Интересно, а кто открыл дверь? Но это уже неважно. Важно, что они целы и нашли сундук! Осталось вскрыть его крышку.

Оказавшись в освещенном подвале, все посмотрели друг на друга и рассмеялись. Они были грязные, взъерошенные. У Димки поцарапано лицо, у  Люды из ранки откуда-то из-за уха сочилась кровь. У Валерии Николаевны шапка сбилась в сторону, из-под которой торчали выпрямленные от влажности воздуха волосы, щеки и лицо замазаны грязью. Не лучшим образом выглядел и Андрей Петрович. Под носом у него рельефно выделялась полоска грязи.
– На вас стресс действует положительно, даже усы выросли, – хохотнул Димка.
Оглядев друг друга, все, не сговариваясь, перевели свой взгляд на сундук. Валерия Николаевна сказала:
– Людочка, дай-ка я обработаю тебе ранку. А вы, мужчины, пока подумайте, как открыть это произведение искусства.
Это действительно было, если не произведение искусства, то, во всяком случае, проявление старины – точно. Сундук был топорно выкован и, похоже, в те времена, когда еще не слышали о существовании высоких технологий. В этом и была его историческая ценность. Андрей Петрович сдернул с сундука замок, но крышка не открывалась. Тогда он, склонившись над ним в три погибели, попытался просунуть выдергу между основанием и крышкой. Но вот крышка подалась и…. Что это? На дне сундука лежал пушистый кошачий хвост.

– Ничего себе, – разочарованно протянул Димка.
– Не принадлежит ли этот хвост певцу недавних кошачьих арий? Что-то его давно не слышно, – предположил Андрей Петрович.
– Если это так, то этот сделано недавно, – отозвалась Валерия Николаевна.
– Напротив, это можно было сделать когда угодно. Случаем, никто из вас не обратил внимания – был ли у того певца хвост? – спросил Андрей Петрович.
– Для котов хвост – это всего лишь украшение и средство заметать следы, – неожиданно сострила Люда и в ответ на вопрошающий взгляд матери, торопливо произнесла: «Мам, со мной все в порядке».

– Стало быть, этот предмет гордости мог быть отрублен когда угодно, – продолжал Андрей Петрович, – следовательно, и сегодня тоже, неспроста он так неистово завывал. А если это сделано сегодня, то, возможно, этот негодяй до сих пор находится в подземелье, следит за нами и слышит все, что мы говорим. А это значит, что мне не показалось, я действительно видел кого-то в темноте…. И еще…. У него нож.
После этих слов все инстинктивно попятились к выходу и взлетели по ступенькам вверх.
– Слушайте, мне помнится, что мы выключали свет, когда вошли в подземный коридор, – пробормотала Люда.
– Да. Кто-то нас все время опережает. Но, возможно, это жильцы спускались сюда за картошкой и забыли его выключить, – поторопилась успокоить дочь Валерия Николаевна. Ее терзала неотвязная мысль: «Действительно, похоже, что кто-то заметает следы. Но какие следы? Или следы чего?»

11
– Итак, что мы имеем, – сказал Андрей Петрович по пути обратно в музей. – Мы нашли сундук, в котором наверняка хранились драгоценности, но кто-то нас опередил, подсунув пустой сундук с отрубленным кошачьим хвостом, явно намекая на то, что если мы не уберемся с его дороги, то он и нам что-нибудь укоротит, словом, подрежет хвост.
– Какая я дура, сунулась в воду, не зная броду. Ведь этот выродок запросто мог перейти от намеков к делу. И он, кажется, уже пытался. – Валерия Николаевна приставили руку к виску. – Все. Сегодня мы были в подземелье в первый и в последний раз.

– Проходите. Раздевайтесь, я сейчас что-нибудь приготовлю, – говорила Валерия Николаевна, прикрывая за собой дверь в квартиру. Она пропустила вперед себя Люду, которая не спеша разделась у вешалки и направилась в свою комнату, прикоснувшись рукой к только что обработанной ранке за левым ухом.
Андрей Петрович с любопытством оглядывался по сторонам:
– Ага, вот как живут сегодняшние работники культуры, – тут он заметил висящую на стене гитару, снял ее и провел рукой по струнам. – В этой квартире есть все, чтобы довольствоваться жизнью. Но для полного счастья, пожалуй, к этому инструменту не хватало… меня.

И он мастерски исполнил песню своей юности «А я еду за туманом».
– Эта песня сейчас неактуальна. Сегодня за туманом никто не поедет, если бабок платить не будут, – скривился Димка. Андрей Петрович перестал играть и вопросительно посмотрел на подростка.
– Да, пожалуй. И это правильно. И раньше не надо было ездить.
И он мастерски исполнил песню своей юности «А я еду за туманом».
– Эта песня сейчас неактуальна. Сегодня за туманом никто не поедет, если бабок платить не будут, – скривился Димка. Андрей Петрович перестал играть и вопросительно посмотрел на подростка.
– Да, пожалуй. И это правильно. И раньше не надо было ездить. Какой только ерунды не придумывали: «Пятилетку – досрочно!», «Все на БАМ!» и тэ дэ и тэ пэ. Жили в палатках, месили грязь, вкалывали за гроши ради идеи. Глупые! Надо было вопрошать: «Даешь сто баксов? Если да, то каждый день по сто и будет вам БАМ!». Не так ли?

На Димку из-под толстых очков смотрели выпуклые насмешливые глаза дядьки, который, похоже шутил и шутил как-то необычно. Папка никогда так не шутил. Он, наоборот, сказал бы, что деньги в жизни решают все.
– Согласен, партийное руководство поступало по свински. Сочиняли подобные призывы, купались в роскоши, в то время как молодежь гробила свое здоровье, утопая в грязи и болоте. И, правильно, за гроши. Потому что идея была дороже денег. Кинут клич и наблюдают, как самоотверженная молодежь преодолевает, так сказать, трудности. Уж коли ты чего-то от человека хочешь, будь добр оплати его труд как подобает.

Димка ошалело смотрел на дядьку в очках и не двигался с места.
– Ну что, философы, идите есть, – послышалось из кухни.
– Идея – вот чего хорошего было в прошлой жизни. Сейчас этой идеей стали деньги. За деньги можно купить и продать все… и даже собственную жизнь.
Андрею Петровичу постелили в гостиной, в комнате, где обитал Димка. Весь вечер старший друг учил Димку играть на гитаре, они много говорили о путешествиях, о тех местах на планете, куда можно было поехать с пользой для себя.
Перед сном Димка заглянул в комнату матери и в ответ на ее вопросительный взгляд, молча поднял большой палец вверх.

12
На следующий день Валерия Николаевна пришла на работу вместе с Андреем Петровичем. У дверей спросила: «Народу много?».
– Да нет. Один человек.
Валерия Николаевна обвела взглядом зал. У карты с планом подземных ходов стоял все тот же посетитель со шрамом на лице. «Что-то он зачастил к нам», – подумала Валерия Николаевна. Заметив, что на него смотрят, человек поспешно отошел от карты и повернулся к вошедшим спиной.
– По-моему нам следует снова спуститься в подвалы. Кто-то почему-то не хотел, чтобы мы прошли по подземному ходу, значит, там что-то есть, – сказал Андрей Петрович, проходя мимо угрюмого человека.
– Пожалуй…. Но теперь мы это сделаем одни, без детей.
И они направились к господскому дому.
– Лера, – что-то соображая, начал Андрей Петрович. – Что-то я больше твоего Игоря не видел. Он что, и вправду обиделся?
– Ну, во-первых, он никакой не мой. Во-вторых, у него очень трудный характер. Чуть что – сердится.
– Он так свирепо глядел на меня тогда, я думал: будь его воля – убил бы.
– Да, он мог бы. Однажды он чуть не убил человека. Тот залез на его садовый участок и потащил связку приготовленных для ремонта досок. Грабитель не знал, что хозяин в это время притаился на втором этаже дачи и поджидает повадившегося на участок воришку. Причем, с оружием поджидает.
– Ну, дела, – протянул Андрей Петрович.
– Да ладно, запугала я тебя, – засмеялась Валерия Николаевна.

Они  уже подходили к господскому дому. Оглядевшись вокруг, прошмыгнули внутрь, вставили ключ в скважину двери, ведущей в подвальное помещение. Оттуда терпко пахло капустным листом. В темноте осторожно спустились по лестнице. Андрей Петрович щелкнул выключателем. Зажегся свет. Они огляделись.  Вокруг все то же: картошка в ящиках, над которыми развешаны кочаны капусты. А вот и дверь, ведущая в подземные коридоры. Андрей Петрович долго ковырялся в замке, наконец, сказал:
– Ничего не получится, Лера. Кто-то уже поставил новый замок и почему-то натолкал в скважину металлической стружки. Замок нужно ломать.
Пришлось возвращаться обратно.
– Кто это мог сделать? И, главное, зачем?
– Да, да…, – задумчиво пробормотал Андрей Петрович. – Слушай, Лера, а за этим твоим Игорем, случайно, больше никаких неблаговидных поступков не наблюдалось?

– Я ведь тебе уже сказала, никакой он не мой, – немного рассердилась Валерия Николаевна. – И какое это имеет отношение к….
– А ты подумай!
– Ты полагаешь, что он….
– Да.
– Но для чего ему это? Ты ревнуешь, что ли?
– Ну, конечно, – воскликнул Андрей и настойчиво повторил, – и все-таки, вспомни.
– Не знаю…. Был тут один человек, которого он терпеть не мог.
– Был? – Андрей Петрович вопросительно посмотрел на Викторию Николаевну.
– Да, недавно его убили, фамилия Гусяев. Директор дорожного треста. Они не раз сцеплялись и принародно. Однажды в пылу ссоры Игорь Михайлович ударил его, как он сказал, в ухо. Еле растащили.
– Он рассказывал, за что он его ударил?
– Это было в компании. А вообще-то, за то, что жил не по средствам и воровал.
– Круто…. А, может, за то, что ни с кем не делился?
– Да, нет. Игорь Михайлович у нас правдолюб. Он любит, когда все по  честному.
– Ты –  мне, я тебе?
– Да ну тебя. Ты что, и правда не понимаешь или делаешь вид?
– Не знаю, не знаю….


13
На следующий день они решили спуститься в подземные коридоры со стороны стоявшего ранее завода. Сейчас это заросшая травой поляна, расположенная на другом берегу реки, напротив вознесшегося на скалу господского дома.
Они долго рыскали в траве, отыскивая железную плиту, и  когда нашли ее, поняли, что без лома ее не поднять. Андрей ушел за инструментом, а Лера присела на пенистый камень у берега и задумчиво уставилась на падающую с плотины воду. За шумом воды она не слышала, как к ней сзади крадется человек. Но тут он увидел возвращающегося Андрея и рывком залег в высокой траве.
Плита долго не подавалась. Наконец, после неимоверных усилий ее удалось сдвинуть в сторону. Под плитой в колодце шумела вода.

– Да там подземная река, – воскликнула Лера.
– Сейчас проверим, – Андрей спустился по скобам, расположенным на стенке колодца, палкой измерил глубину и встал в воду:
– Лера, я тебя жду.

Валерия Николаевна взялась за скобы, начала спускаться, и лишь только ее голова исчезла в колодце, человек, залегший в траве, вскочил на ноги, взялся за тяжелую плиту и, натягивая ее на себя, попытался закрыть ею отверстие. Лера закричала, и не столько от страха, сколько от неожиданности.
– Эй, ты что делаешь?! – она протянула руку, мешая человеку, находящемуся наверху, поставить плиту на место.
– Лера, ты что? – всполошился Андрей, тут же подскочил к скобам, быстро поднялся по ним и тоже подставил руку. Какое-то время они молча пытались сопротивляться, не давая какому-то придурку закрыть себя в мышеловке. Наконец им это удалось. Они услышали удаляющиеся шаги по шуршащей траве.
Лера обессиленная вылезла из отверстия и, не вставая на ноги, упала на землю. Вскоре и Андрей пристроился рядом. Они лежали и смотрели в сумрачное небо.

¬– Кто-то не дает нам спуститься в эти подвалы.
– Стало быть, этому есть причина, – кашлянул Андрей.
– Но почему? Ведь сундук-то мы нашли, и он пуст.
– А, может, еще что-нибудь?
– Но что?
– Может быть, этот кто-то просто не хотел оставлять свидетелей… живыми.
– Ты хочешь сказать, что сейчас он хотел нас закрыть и… с концами?
– А ты как думаешь? Мы едва расковыряли и приподняли эту плиту, а если ею прикрыть ход, да еще сверху завалить камнями? И потом, судя по всему, эта поляна – безлюдное место. Сколько бы мы не кричали, из-за шума падающей воды нас вряд ли кто-нибудь услышал.
Лера поежилась:
– Но кому это надо?

14

– Эй, мужики, вставайте, – крикнула Валерия Николаевна из кухни и включила магнитофон, стоящий в общем коридоре. Вскоре в проеме кухонной двери показалась Димкина заспанная физиономия.
Дядя Андрей уже встал, одевается, – и он направился в ванную, толкнулся туда и заворчал:
– Вставайте, вставайте, а ваша ванна занята. Люда, ты скоро? – завопил он.
– Сей момент, – Люда открыла дверь, и озорно улыбаясь, протянула руку к Димкиным вихрам, но он уклонился:
– Промахнулась.
– Чего вы расшалились? Быстро к столу, – с улыбкой произнесла Валерия Николаевна. – Андрей, ты скоро?

– Иду. Привет, подруга, – он уселся возле стола, дожидаясь своей очереди в ванну. – Чем сегодня будешь заниматься?
– Обычным делом. Сегодня приезжает группа на экскурсию по городу. Кстати, такой экскурсии давно не было. Не желаешь поприсутствовать?
– Не успел я приехать, а уже столько необычных маршрутов совершил! Нет, сегодня я порыбачу.

«Какая я счастливая», – думала Лера, направляясь в музей. Приехал друг, дети довольны, наконец-то постылый муж ушел из дома. О чем еще мечтать? По всему видно, что он весьма рад, что живет…. как подобает жить белому человеку: в собственном особняке, со всеми удобствами. Она усмехнулась. Если честно, я рада тому, что он счастлив. Ведь у каждого свое мерило счастья. Для него счастье заключается не в любви, не в детях, а в… деньгах. Какая может быть любовь к Сонечке Гусяевой? Ведь раньше он говорил о ней только гадости. Стало быть, что-то повернулось в нем… на сто восемьдесят градусов. Поразительно! Как можно не видеть, что нужен он ей не как муж, не как любовник, а как… работник.

Леру захлестнуло невесть откуда взявшееся чувство вины. Получается, что она сама своего бывшего мужа сдала Соньке в батраки. Она помотала головой, отгоняя навязчивые мысли. А он-то что, маленький? Недееспособный? Бык на веревочке? Он сам захотел… в рабство. Да и проку-то от него, как от козла молока. Лера вспомнила, сколько сил ей потребовалось для того, чтобы воодушевить своего бывшего мужа хотя бы на один трудовой подвиг. Видно, та подруга «слово» особое знает, раз он ей беспрекословно подчиняется.

И Лера, неожиданно для себя прыснула в кулак. Она представила, как Сонечка лежит на плече у ее бывшего мужа и вымурлыкивает для себя нужные поблажки. Да, теперь она боится. Тех, кто убил. Но что-то уж очень не похожа она на испуганную женщину и безутешную вдову…. В любом случае, ему пока хорошо, и я… счастлива.
Рассказав экскурсантам о господском доме и подземных ходах, Лера с группой подошла к памятнику героям Гражданской войны, находящемуся неподалеку. Начала рассказ о том времени, когда судьба разделила людей на белых и красных, когда сын шел на отца, брат на брата. Тут взгляд ее упал на примятую траву возле памятника. Продолжая говорить, она, приглядевшись, увидела, что в том месте, вероятно, снят дерн, потому что из под него выставлялся какой-то предмет, после чего дерн вставлен на место.
Закончив экскурсию, она вернулась к памятнику, взялась рукой за траву: дерн приподнялся. Сукно! И в нем что-то наспех завернуто. Оглядываясь по сторонам, она осторожно развернула сверток. Старинные иконы! И крест, усыпанный драгоценными камнями. Причем, похоже, что иконы долгое время хранились в неподходящем месте: краска с них почти полностью сошла.

Лера запахнула иконы и стремглав бросилась через дамбу к музею, молясь про себя, чтобы никто из знакомых ей по дороге не встретился, потому что иконы то и дело высовывались из свертка, и это могло вызвать ненужные вопросы.

Человек вышел из ворот заброшенного деревянного дома, находящегося на окраине города, и направился к плотине, где когда-то располагался центр заводского поселка. «Надо забрать добро оттуда, да и мне самому уже пора. Жаль, что не удалось закрыть ее в колодце. Все эта девятка…. Надо было ей как раз в тот момент нарисоваться на другом берегу реки. Помыть он, видите ли, ее решил…». Кстати, эта девятка очень напоминает ему его старую машину, с которой он после дела так по-свински обошелся – столкнул с обрыва…. А речка-то уж шибко маленькая. Удивительно, сколько интересно понадобилось времени, чтобы накопилась вода в двух огромных водоемах, ведь сама-то река – крохотная…. И если бы я еще промедлил там с этой плитой какое-то время, пришлось бы разбираться еще и с водителем этой девятки…. Но, похоже, я рано пришел. Надо дождаться темноты.

С наступлением сумерек человек отделился от стены остановочной будки и двинулся в направлении памятника. Постоял, послушал, огляделся по сторонам и ступил за ограждение, состоящее из цепей. Подошел к обелиску, нагнулся и потянул за траву…
В этот момент из-за толстого ствола древнего тополя выскочил человек в камуфляжной форме и наставил на подошедшего оружие. Тот попятился, повернулся и увидел дуло еще одного пистолета, направленного на него.


– Девочки, просыпайтесь и к столу, весело пропел Андрей Петрович над Лериным ухом.
– Что? Что это значит?
– Это значит, что сегодня у нас матриархат, с той лишь разницей, что кофе в постель не будет. Кофе и яичница на столе.
– И без вопросов, – резанул из-за спины Андрея Петровича Димка, заметив, что мать что-то собирается спросить. С его плеча свешивалось кухонное полотенце.
– Что? – шутливо нахмурила брови Валерия Николаевна.
– Что слышала. Да вставай уже. Завтрак стынет.
– А Люда встала?
– Она уже пальчики себе облизала.
– Ну, если это и есть весь ваш завтрак…, – и Лера приподнялась на постели.
– Неблагодарная, – пафосно воскликнул Андрей Петрович и столкнул ее снова на подушки.

– Ах, вы так? Сейчас я с вами разберусь, – и Валерия Николаевна вскочила с кровати и начала носиться по квартире, надеясь шлепнуть ниже спины кого-нибудь из дорогих ее сердцу мужчин.
Минут через пятнадцать все чинно сидели за столом и слушали Люду.
– Ну вот, значит. Того человека со шрамом допрашивал мой Сережа. И вот что выяснилось. Мало того, что он, сняв слепок с замка и сделав дубликат ключей, проник в подвал, сломал замок, ведущий в подземелье, он еще и изуродовал кота, отрубив ему хвост…. Это он тогда меня ударил.
– Гад такой, если бы Андрей тебя не крикнул, он угодил бы тебе прямо по голове.
– А когда он мог это сделать с замком?

– Видимо тогда, когда мы со смотрительницей спускались в подвал. Тогда мы услышали из подземелья утробные звуки, ну и ретировались, конечно, а ключи она оставила в скважине. Вот тогда он запросто мог это сделать, – озабоченно говорила Валерия Николаевна. От нее не ускользнуло Людино слово «мой», произнесенное в адрес новенького следователя прокуратуры.
– Значит, таким образом он надеялся опередить нас, сгреб из сундука иконы, а вместо них оставил кошачий хвост.
– Да, – непонятно счастливым голосом согласилась Люда.
– Но почему он не зарыл их во дворе того дома, где скрывался все это время?
– Потому что в этом случае по пути к остановке автобуса ему пришлось бы тащить тяжелые сумки через весь поселок, и он привлек бы к себе внимание, а памятник, вы знаете, находится рядом с остановкой. Забрал и был таков. И еще…. На пистолете, найденном возле трупа Гусяева, обнаружили его отпечатки пальцев.
– Да что ты? И узнали кто заказчик?
– Подозревают, что это не заказчик, а заказчица.
Валерия Николаевна и Андрей Петрович в изумлении переглянулись.

©Елена Арапова