Он схватил меня за связанные руки и потащил в неизвестном направлении. Перед этим он завязал мне глаза, и я ничего не видел. Он тащил меня напористо, и сопротивляться не было сил. Я впал в отчаяние, предчувствуя то, что должно было случиться. Но он попытался заверить меня, что просто хочет мне что-то показать. Я ему не верил. Я знал, что он – серийный убийца. И было понятно, что я – потенциальная жертва. Тогда он сказал мне, что я буду пятидесятым, и когда он убьет меня, то станет самым счастливым человеком на свете. Я попытался осознать, в чем заключается смысл его счастья. Зачем ему нужно было убить для этого пятьдесят человек? Но перестал думать об этом, так как конец этой истории мне был известен – я умру. Я спросил его, почему он убивает? И он ответил, что все, которых он убил, мешают людям мыслить, они все были пустым зерном в этом мире, и поэтому он – убийца – как бы делает одолжение всему миру, подарок. Я спросил: разве я и все, которых ты убил, сделали что-то плохое? Вдруг мы остановились. Он, наверное, задумался. Затем он снова потащил меня и сказал, что такие как я набивают головы людей всякой чушью, диктуют свою волю, вселяют в умы порочность, навязывают свои моралистские патологии и идейность, – и это убивает индивидуальность мысли. Я стал смутно догадываться, о чем он толкует. Это из-за того, что мы пишем – спросил я. Да – ответил он. Но как же ты узнал, что я пишу – воскликнул я. Я живу книгами, я слышу каждый шорох пера, стука клавиш, я выследил тебя – объявил он – и каждый день наблюдал за тем, как ты выбрасываешь кучу исписанных черновиков в урну. Я признался ему в том, что это не черновики, а единственные экземпляры, что я пишу, а потом сразу выбрасываю, не дав никому прочесть написанное, что ни разу не печатался. Я почувствовал, как мы развернулись, и он потащил меня в обратную сторону. Я спросил: куда мы? Но он не ответил. Через несколько минут томительного молчания он предупредил меня о ступеньках, но я все равно споткнулся. По ним мы поднялись куда-то, и он приказал мне стоять не двигаясь. Я не двигался и услышал шорох бумаг, звяканье стекляшек, хлопанье открываемых и закрываемых ящиков. Шум продолжался, но вдруг он перестал искать. Ты прав – сказал он – ты ничего не сохраняешь, я советую больше не писать, иначе я убью тебя! Затем он развязал мне руки. Ты можешь снять повязку – объявил он. Я снял ее. Один я стоял посреди своей комнаты. Его не было, он исчез. Комната была в полном порядке, словно никто ничего не искал. И даже повязка, оставшаяся у меня в руках, не могла убедить меня в том, что я не сошел с ума.
Я проснулся солнечным утром и позабыл этот кошмар, приснившийся ночью. Умывшись, позавтракав и одевшись, я схватил свою заказную рукопись, приготовленную со вчерашнего вечера, мирно лежащую в коридоре, и вышел на улицу к гаражу.
Я ехал в издательство, чтобы подписать долгожданный контракт и получить гонорар. Но переезжая через мост, меня занесло, я жал педаль тормоза что есть силы, но тормоз по каким-то причинам отказал, и я соскочил вниз в реку. Я предупреждал тебя – пронеслось у меня в голове. Машина пошла на дно, я не успел выбраться из нее и утонул вместе с ней.