У моей бабушки, Анны Павловны Пузановой, было восемь внуков. Кроме того, из Карелии, под крышу её шалакушского дома приезжали погостить и племянники невестки - Витя и Галя Бритвихины. И, думаю, не ошибусь, если скажу, что каждый из нас, тогдашних детей, испытал на себе её заботу и доброту.
Таким образом, пусть не всегда одновременно, но по адресу общего детства, на Транспортной ул., 22 проводила время целая ватага детворы. Притом, трое из нас — Таня, Володя и Нина Пузановы — жили в Шалакуше постоянно, в основной части дома, который и по сей день представляет собой добротно сработанный, вместительный пятистенок.
Строительство дома было начато ещё при жизни прадеда, М.А. Пузанова* и при его непосредственном участии - в то время, когда старший сын Пётр женился и начал жить самостоятельной семейной жизнью.
"Красное колесо" большевистских репрессий - увы! - не миновало и семью моего предка, Михаила Александровича - крепкого крестьянина, коих на моей малой родине были отнюдь не единицы.
Для пущей наглядности - с тем, чтобы представить себе, как прежде было устроено житьё-бытьё подобных ему сельских жителей русского Севера, стоит посетить под Архангельском Музей деревянного зодчества Малые Корелы.
Ещё до той поры, когда в стране воцарился людоедский режим "швондеров-шариковых", а затем уже и после октябрьского переворота мой прадед состоял на службе в лесничестве - был объездчиком (в нынешнем представлении - лесничим).
Это позволяло семье жить в достатке. С учётом того, что в деревне Большая сторона** она имела просторный двухэтажный дом, обшитый тёсом, подворье, скотину. Был и немалый надел земли, на котором семья Михаила Александровича трудились, что называется, от мала до велика и от зари до зари.
Стоит отметить тот факт, что М.А. Пузанов храбро сражался за свою Отчизну в Русско-японской войне, и за это был награждён медалью.
Но вот однажды настал день, когда скорая на расправу "тройка" приравняла Михаила Александровича к кулакам и приняла решение: всё имущество подсудимого конфисковать, а его самого, вместе с семьёй (женой и дочерью Анной) - выслать в Северный край (согласно современному территориальному делению - в Устьянский район Архангельской области).
Так было разорено ещё одно родовое гнездо - одно из множества той незапамятной поры, в полном соответствии с пресловутым принципом "отнять и поделить"...
Семья П.М. Пузанова (моего деда), буквально в канун ареста и высылки главы рода, успела перебраться в новый дом, и её, уже самостоятельную, проживающую отдельно, не тронули.
По свидетельству одной из родственниц, Ф.П. Глотовой, двое других, взрослых уже сыновей М.А. Пузанова, видимо, чуя неладное, ещё до того покинули Шалакушу и вовсе перебрались в другую губернию.
В те далёкие годы большевистского беспредела, о котором теперь уже многое известно, с лёгкостью, росчерком пера попиралось человеческое достоинство, ломались человеческие судьбы.
По некоторым данным, за годы одного лишь сталинского правления в Советском Союзе было репрессировано четыре миллиона жителей страны, из которых 800 тысяч - расстреляно.
К примеру, на Украине крестьянина могли объявить кулаком лишь по тому признаку, что он являлся владельцем коровы. И, лишив практически всего мало-мальски нажитого, бедолагу и его семью высылали - далеко, на Север. Состав останавливался посреди тайги, и конвоиры высаживали ссыльных из вагонов: ройте себе землянки и обживайтесь, как придётся. А лесоповала, мол, хватит на всех...
Именно на тот период, когда арестовали моего прадеда, приходится обращение к Сталину советского писателя М.А. Шолохова - относительно того, чем на деле обернулась коллективизация, об ужасающем положении колхозного крестьянства.
Но тот, кто уже в новых исторических условиях фактически узаконил рабство, по понятным причинам не стал менять своей доктрины.
Теперь, спустя без малого век, можно провести некую параллель - между тем, что констатировал в своём письме будущий лауреат Нобелевской премии Михаил Александрович Шолохов и тем, против чего выступал, за что был репрессирован мой предок, труженик лесного хозяйства и крепкий крестьянин Михаил Александрович Пузанов, находившийся за тысячи вёрст севернее "поднятой целины".
История показала, что они оба, каждый по-своему противясь самой сути невольничьего труда и превращения землепашцев в рабов режима, были правы.
Оказавшись в ссылке, М.А. Пузанов вскоре серьёзно заболел и умер. Точная дата его кончины и место захоронения неизвестны.
В последующем его вдова и дочь переехали на станцию Ивакша Северной железной дороги (поближе к родным местам, к ст. Шалакуша), где Анна Михайловна трудилась на лесоповале. Там же она встретила своего будущего мужа, ссыльного украинца, и стала носить его фамилию - Бабьяк. В их союзе родились сын Николай и дочь Нина.
Нина Николаевна (по мужу Шварёва) вспоминала то, как её мать, ныне покойная А.М. Бабьяк до конца своих дней не могла избавиться от пережитого в юности кошмара, и до конца своих дней всё ещё чего-то боялась, не в силах преодолеть некогда укоренившийся в её душе страх, порождённый жуткой несправедливостью и вероломством, что довелось вынести её отцу, всей их семье.
Навсегда застывшую, неизбывную печаль на лице тёти Нюры (роднёй было принято называть её так) довелось видеть и мне. Подобное не забывается.
Уютное жилище моей бабушки располагалось в пристройке (позёмке), где поначалу, в течение нескольких лет ютилась вся семья П.М. Пузанова, пока строили переднюю, основную часть дома, впоследствии занятую семьёй старшего сына Николая.
За сенями, позёмкой, коридором и бабушкиной кладовой - подобно прицепному вагону - следовал двухуровневый сарай, в котором, как положено, были и хлев, и сеновал.
Там же, внизу находилось место и для мопеда, а позднее - для мотоцикла дяди Коли, Николая Петровича Пузанова, старшего сына Петра Михайловича и Анны Павловны.
В сенях, коридоре и внутри сарая обычно царили сумерки, а то и полная темень. Особенно — в сарае.И поэтому для нас, тогдашней малышни, там жила тайна. Там обосновалась жуть, которую всякий раз следовало побеждать, преодолевая в себе детский страх.
Возле дома, в дальнем углу участка, за обширной картофельной грядой располагалась бревенчатая баня (она и теперь там). С нею связаны особые воспоминания маленького, распаренного и чисто вымытого существа, стоически переносившего весь процесс помывки в условиях банной жары, со всеми особенностями деревенского быта.
Блаженство наступало за порогом бани, когда, ступая по дощечкам узкой тропы и направляясь к заветному крыльцу, ребёнок попадал в объятия вечерней прохлады. О-о-о, это было истинное блаженство!
...Уже в нынешнем веке, к тому времени, когда были опубликованы мои первые рассказы, на страницах газет появился и «Лунный зайчик», написанный на основе воспоминаний шалакушской поры.
При случае я дал прочесть рассказ своему младшему брату, Виктору.
И вот однажды, в пасхальную неделю 2006 года, когда мы проводили нашу маму в последний путь и справили по ней поминки, мы, вместе с братом, его женой Таней и нашей двоюродной сестрой Ниной, ровесницей Виктора, вечером собрались на Фактории, в его архангельской квартире.
Конечно же, вновь вспоминали дорогого нам человека, покинувшего нас навсегда, и то, что было связано с его именем.
Не могли мы не вспомнить и наши детские годы, проведённые совместно на родине мамы — в Шалакуше.
К слову, я поделился своими планами выплеснуть на бумагу ещё целый ряд впечатлений детства, отрочества и юности, основанных на времени моего давнего и частого пребывания в том посёлке, который раскинулся среди лесов и болот, охватив перекрёсток железной дороги и реки с коротким названием Моша.
И тут Виктор озвучил свою идею: всем братьям и сёстрам нашего рода, для кого А.П. Пузанова была бабушкой, написать воспоминания и включить их в сборник - в придачу к тому, что уже написано и задумано мной ранее.
Конечно же, мы с сестрой живо откликнулись на его предложение. Так было положено начало этому сборнику.
Вскоре, уже имея к тому времени опыт редакторской работы в журнале (а каждый редактор издания в некотором роде режиссёр), я начал распределять роли - подстёгивать свою родню к написанию воспоминаний.
Постепенно начала выстраиваться архитектоника будущей книги. По ходу, с началом работы над нею само собой «всплыло» и название: "Адрес нашего детства".
К сожалению, не все тогда откликнулись на предложение поделиться своими воспоминаниями давней поры, принять участие в создании этого сборника. Увы! - жизнь раскидала нас по разным, достаточно дальним углам.
Кто-то нашёл для себя заокеанское благополучие и обрёл там новую ментальность. Кого-то, не отпуская, цепко держат в объятиях тяготы российской действительности, повседневных забот. А кому-то, возможно, просто не удалось преодолеть в себе природную стеснительность...
Никого не осуждаю, упрёка нет. Хотя вспомнить, думаю, каждому было о чём.
В связи с этим приходит на ум выражение одного из литераторов советской поры: «без меня народ - неполный».
И становится несколько жаль. Ведь выходит, что и «народ - неполный», и книга - до цельной палитры - не досчиталась красок.
...Побывать в Шалакуше вновь мне довелось относительно недавно. Так сложилось по судьбе - спустя многие годы.
Уже давно нет в живых бабушки Анны, отошли в мир иной другие представители старшего поколения моей родни, да и в нашем ряду, среди внуков А.П. Пузановой - увы! - образовались первые безвозвратные потери...
Но по-прежнему приветливо встречает нас АДРЕС НАШЕГО ДЕТСТВА — аккуратно выкрашенный домик на Транспортной, 22.
Заметно поднялась перед его окнами насыпная дорога, исчез палисадник, в нём не стало кустов акаций. Оттого, может быть, и сам дом стал зрительно приземистее.
Или мы просто выросли? С тех пор, когда «деревья были большие»...
* Пузанов Михаил Александрович, 1867, уроженец и житель д. Большая сторона Няндомского района, крестьянин. Арестован 11.02.30. Тройкой ПП ОГПУ Северного края 29.03.30 по ст. 58-10, 58-11 УК РСФСР незаконно лишен свободы сроком на 5 лет с заменой - высылкой на тот же срок в Северный край.
Сведений о дальнейшей судьбе нет. Полностью реабилитирован 25.09.89.
(Поморский Мемориал: Книга Памяти жертв политических репрессий.
Архангельск, 1999 - http://visz.nlr.ru/search/lists/arch1/239_40.html)
** Ныне входит в состав посёлка Шалакуша.
На снимке: М.А. Пузанов в свою бытность объездчиком лесничества.
Фото - из семейного архива Нины Шварёвой (Бабьяк), внучки М.А. Пузанова.