«Каждая частная жизнь – это
ненаписанная, ненапечатанная,
непрочитанная книга».
В.И.Головин
Герои этих страничек – мои земляки, друзья и другие люди, встреченные мной на жизненном пути, имена и фамилии настоящие. Может кто-то узнает среди них своих родных и близких и откликнется или дополнит сказанное. Впечатления о некоторых событиях – могут быть ошибочны, но я их увидел именно так:
Стр. 1-2. Кузьминовцы не подкузьмят! (Пресняковы, Ченчик)
ПОДКУЗЬМИ;ТЬ, подкузьмлю, подкузьмишь, •совер., кого-что (•прост. ). Подвести, обмануть, поставить в трудное положение. «- Встать не могу! Вот оно, пивцо-то, как подкузьмило.» Кокорев. «Вы думали нас подкузьмить?» А.Тургенев. (•первонач. обмануть, не выполнив договора, заключенного до кузьминок, см. кузьминки.)
Давненько замыслил рассказать своим потомкам о родных и близких мне людях, о наших предках и их друзьях. Осуществлению задуманного мешала природная застенчивость и душевная боль за родных людей. Раскулачивание, плен, пребывание на оккупированной территории… Люди, пережившие подобные обстоятельства, не афишируют своей боли. Боль не уходит с человеком, она передается предкам путем осторожных слов своих домашних, злословием соседей и иным путем, сея сомнения и недоверие в неокрепших душах потомков.
Далее приведу выписки из работы Ольги Анатольевны Щетковой, полностью соответствующие дальнейшему повествованию:
«Удивляет отношение русских к своим же землякам, соотечественникам, соседям. Равнодушие и жестокость стало нормой...
И всё же, мы внуки и правнуки России и это вселяет надежду. В нас гены великого народа, живая, не выпадающая из памяти связь поколений. Даже в глубокой старости следует торопиться оживить древо собственного рода.
Непредсказуема наша судьба. Мы, россияне, как бы спешим из ничто в никуда. Без благодарности пращурам, без надежды на светлую память потомков. Свидетельством тому заросшие могилы, неприбранные с войны останки отцов, развязные наши дети.
Трагедию тридцатых годов мы пережили... Сумеем ли извлечь опыт или опять всё повторим сначала?» ***
«Остальным детям посчастливилось создать свои семьи и разъехаться по необъятной России, так как оставаться в родных местах было небезопасно.
Моя бабушка Попова Ираида Фёдоровна всю свою жизнь боялась вспоминать про раскулачивание её родителей. Была запугана до самой смерти. Видимо, этот страх сидел и у меня в генах, так как долгое время я не могла вплотную подойти к этой страшной для нашей семьи теме».
Близкие нам люди жили в ныне исчезающей деревне Кузьминовка. Славные люди кузьминовцы, не подведут, не опозорят корней своего рода! Плохих слов ни о ком не слышал, а что знаю – расскажу.
По многим причинам люди покидали родные края, не многие помнят свои корни, но приятно встретить человека хранящего память. Таким человеком оказалась Маша Преснякова из Челябинска. На мой запрос о Пресняковых, она ответила:
- Наши предки с Куртамышского района, д. Кузьминовка, д. Орловочка))). – Ответ Наташи направил меня к данному повествованию.
ПРЕСНЯКОВЫ
Удивительно!
Фёдор Евдокимович Пресняков – муж двоюродной сестры нашей матери. Это они спасли нашего деда Пешкова Семена Ивановича от неминуемой смерти, получившего год принудительных работ, направленного отбывать наказание на строительство ЧТЗ. Голод, холод и непосильный труд многих свели в могилу. С отбывавшими «повинность» не церемонились.
Пресняковы уехали из Кузьминовки еще до тридцатых и жили в дощаном домишке, построенном своими руками на улице 1 Водосточной в десяти минутах ходьбы от тракторного завода. Там для нашего горемыки всегда находилось доброе слово и кусок хлеба…
К домику примыкал небольшой участок земли для выращивания овощей. На участке "мастеровой" Федор Евдокимович пробурил скважину и "смастерил "эрлифт для подъема воды. Его умелые руки делали для своих хозяйственных нужд и на продажу различные инструменты и приспособления. Помню его "обдирку" для отделния лузги от семечек подсолнуха, что мне было удивительно. Незабываем и вкус медовухи налитый в прощальную нашу встречу...
Пресняковы привезли мне первые детские игрушки «заводского изготовления», до этого играл бабками. Точёнки – это испорченные деревянные кольца - модели литейного производства, возможно, для поддерживающих роликов верхней гусеницы трактора ЧТЗ. Модельщиком работал брат нашей бабушки Фёдор Егорович Мокеев, он и выслал для «ребенка» подарок. Помню!
Помню и первую поездку с мамой в Челябинск, к «Надежде» - так она называла свою двоюродную сестру – жену Фёдора.
Позволю игру слов. Надежда спасла деда от голодной смерти. Надежда дала мне уверенность в своих силах при поступлении в училище для получения рабочей профессии.
Радушный и тёплый приём Пресняковых меня всегда обескураживал. Начинались расспросы о матери, о моей работе и о многом – многом другом. Я не знал причины такого отношения, пока через много лет не сказала мама.
Причина проста, но, лучше бы я этого не знал.
Поступать в училище мы поехали вместе с родным племянником Фёдора Евдокимовича – Володей Ерёминым. Накануне меня мать спросила:
- Какие гостинцы повезёшь в Челябинск к Надежде Николаевне? – Я нашёлся быстро:
- Наберу корзинку свежих ягод, их в городе нет!
- Молодец! – Похвалила мать.
В 1958 году клубника была крупнее садовой «Виктории», травы выше человеческого роста, люди не видели столь «удачливого» лета. «Удача» началась с прошлой осени, когда в Кыштыме взорвался завод по производству плутония, и облако взрыва накрыло часть южного Зауралья.
В то «счастливое» утро, мать, заглянув в топящуюся печь, спросила:
- Ты где вчера дрова брал?
- Вон ту старую поленницу добираю, а что?
- Смотри, каким пламенем горят.
Я заглянул в хайло печи и увидел не естественное, какое-то жёлто-оранжевое пламя.
Прибежала соседка Анна Бадьина, тоже взволнованная не естественным цветом пламени.
- Что случилось? У меня такой же огонь.
Ответа на вопрос не было. Информация о случившемся скрыта от народа за семью печатями. У нас начались головные боли, выпадение волос. У старшей медицинской сестры Куртамышской районной больницы скончалась от белокровия дочь. Горе матери неописуемо.
Летом я набираю два ведра радиоактивных ягод и везу «гостинцы» дорогим нам людям.
У дяди Фёдора еще до этого признавали язву двенадцатипёрстной кишки.
- Маша, мы твоего сына любим за добрую душу, это он привёз лесных ягод нам в гостинцы, а наш родной племянник даже конфеткой не угостил, разные характеры. – Сказали маме при встрече, но она долго не говорила мне об этом, наблюдая мою последующую жизнь.
Да, с детских лет знаю цену гостинцам и теплым, добрым словам.
Один из отзывов на публикацию фрагмента своих записей наПРОЗА.РУ решил поместить здесь:
- А мы, комсомольцы, собирали и закапывали хвою в лесу. Я как механик переделывал водозабор из реки Синара в подшефном колхозе в селе Пирогово (делал его на поплавках). Медикам было запрещено уезжать из города. На заводе много молодых и внешне здоровых за месяц полтора отправлялись на кладбище. Но видимо предельно допустимая доза для всех разная. Мои родители прожили там до 1980 года, пока я не забрал их в Тольятти. Где и похоронил отца в 80лет, а маму в 83года. А мы группа из 9 семей выехали в Запорожскую область в январе 1964 года…
29 сентября 1957 года случилась Кыштымская трагедия. 18 миллионов кюри поднялись в воздух и посыпались на наши умные головы, на расстояние более двухсот километров от места взрыва. Как мы с друзьями чувствовали себя в те годы? У нас выпадали волосы, болела голова... Больная тема!
По окончании училища нас направили в Южноуральск.
ЧЕНЧИК
В один мой приезд из Южноуральска, Фёдор Евдокимович спрашивает:
- Как, и чем вы сейчас занимаетесь, нравится ли работа?
- Работа нравится, всё хорошо. Живём в хорошем общежитии. Ребята дружные.
- Знаешь ли ты, кто директор электростанции?
- Знаю,- Ченчик Дмитрий Филиппович.
- Знаешь ли, о том, что мы земляки и даже годки с ним? Он, я и Пётр Клепинин из одной деревни, кузьминовцы мы. Выросли вместе, под стол без штанов вместе ходили.
Колька Ченчик, младший брат Дмитрия, всё морем бредил. Как перед войной попал на Чёрное море, так до сих пор там и служит.
Семью Петра Николаевича Клепинина я знал хорошо, дружил с его сыном, вместе ходили в школу после приезда в целинный совхоз. Пётр работал полеводом, его младший брат Николай на тракторе. Сын Петька был у Николая прицепщиком. У нас с Петькой было даже негласное соревнование в работе; чьё звено вспашет или засеет больше, звено Клепининых или мы с Володей Бурлевым. Вечером, идя в клуб, мы говорили, кто и сколько сделал.
Петр был инвалид, ногу оставил на фронте, так же без ноги был и Фёдор Евдокимович после несчастного случая на ЧТЗ.
Дмитрий Филиппович, смог получить высшее образование, и был назначен директором самой крупной электростанции на Урале, получил генеральское звание.
В годы войны весь Урал давал миллион киловатт электроэнергии, а после окончания строительства четвёртой очереди, где мы принимали активнейшее участие, одна ЮУГРЭС стала давать это же количество энергии. Перед «перестройкой» промелькнуло газетное сообщение: «По одной Челябинской области разворовывается один миллион киловатт электроэнергии…». – Это так, к слову.
Сестра Дмитрия – Таисия Дмитриевна Ченчик была высокая, стройная, белокурая девушка, занималась спортом. Вот информация из интернета:
«Чуть меньше 20 лет продолжался спортивный путь заслуженного мастера спорта Таисии Ченчик. На десяти чемпионатах Советского Союза поднималась она на пьедестал почета, в том числе четырежды на высшую его ступень. На протяжении десятилетия была она и рекордсменкой СССР, улучшив рекорд на 5 сантиметров. Но не только этим запомнилась она любителям легкой атлетики, не только высокие результаты и спортивное долголетие были причиной того, что на протяжении ряда лет Таисию избирали капитаном женской сборной команды страны. Инженер-энергетик по образованию (в 1959 г. окончила энергетический факультет Челябинского политехнического института) Ченчик была ярким представителем спортсмена-интеллектуала. Интенсивные тренировки не помешали ей закончить институт, стать педагогом.
В 1958 г. Ченчик побеждает в матче СССР-США, а затем одерживает победы еще в пяти подобных встречах. Таисия становится обладательницей золотой и серебряной наград чемпионатов Европы, бронзовой медали Олимпийских игр 1964 г.»
- Фёдор, ты увидишь там Дмитрия Филипповича, передай привет от старого друга.
- Хорошо, передам.
Поручение дяди я выполнил. Иду со смены, и вижу впереди задумчиво шагающего директора. Догоняю.
- Здравствуйте, Дмитрий Филиппович! Вам большой привет от Преснякова Фёдора Евдокимовича.
- Спасибо, спасибо, сынок! Ты кто ему будешь?
- Племянник его жены Надежды Николаевны.
- Очень рад, идём к нам в гости!
Я по природе человек стеснительный, да и одежонка на мне была не для похода по гостям, роба ещё с училища, ботинки тоже, как я пойду к таким людям? Я вежливо отказался.
- Приходите в любое время, с сестрой познакомлю! – Сказал на прощание Дмитрий Филиппович.
Больше у нас встреч не было.
Случайная встреча произошла с портретом его брата Николая, того самого Кольки, который бредил морем.
Мы с женой Ниной Родионовной были на отдыхе. Подходим с одним знакомым к Сочинскому морскому порту. Нина пошла в магазин, а я остался у доски почета перед входом в порт. Внимательно рассматриваю портреты. Лицо на одном из них оказалось очень знакомым. Читаю. «Ченчик Николай Филиппович – начальник порта Хоста». Мир действительно тесен. Колька – «шалопай» - как выразился когда-то дядя Фёдор, вырос до уважаемого человека – начальника порта.
Решил проверить через компьютер знакомую фамилию в Набережных Челнах. Нашлась одна. Трубку подняла мать Володи Ченчик. Объяснил, по какому поводу их беспокою.
- Вам надо поговорить с Володей, он у нас занимается родословной.
Договорились о встрече. Стройная фигура Володи, его рост и что-то ещё неуловимое, очень напоминало мне Дмитрия Филипповича, но близкого родства мы пока, не нашли.
- Наша фамилия, возможно, чешского происхождения. – Сказал Володя.
«Ченчики-бубенчики», где найти ваши более глубокие корни?
Володя провёл большую работу по поиску своих корней, нашёл фамилию Ченчик в областях: Тюменской, Челябинской, в городе Сочи, на Украине. Сообщил, что Таисии уже нет в живых. Так устроен мир, что приходится терять хороших, дорогих и близких людей.
Наши глаза неустанно продолжают отыскивать в городской толпе знакомые лица…
Когда углубляешься в глубины истории, сопоставляешь факты, собственные наблюдения, видишь всё уже без розовых очков. Раньше мы горели энтузиазмом, не замечая причин собственной бедности. Откровения брата в наших "Братских повестях" (Заметки для семейного пользования) прошибали до слёз. Теперь, оглядываясь назад на прошлые годы, вижу многое.
На строительстве электростанций в Южноуральске, Магнитогорске, на других стройках нам платили не по труду. Экономя фонд заработной платы, руководство тормозили повышение разрядов. В бригадах должны были быть разряды грубо: один – пятый, два четвёртых, несколько третьих и вторых. Порой, рабочий второго или третьего разряда выполнял работу высшего разряда, в надежде на повышение собственного, но при сдаче теоретических экзаменов их «резали», говорили, что «ваша теория слабовата».
Завтрак и ужин в столовой стоили минимум один рубль, на обед уходило два рубля. Считаем расходы на месяц – сто двадцать рублей, это зарплата третьего разряда, который мы имели. Мы ещё долгое время ходили в форме училища, до её износа. Вопрос помощи родителям оставался нерешённым. Реальная помощь могла быть лишь физической во время отпуска.
Наши фамилии и целые коллективы бригад заносили на Доску Почёта, вывешивали портреты
с целью поднятия боевого настроя. Придумали «Моральный кодекс строителя коммунизма», но, извините, коммунизм получался какой-то бесштанный и голодный. (Мой компьютер выдал подчеркнув буквы на стыке слов "кодекс" и "строителя" как грамматическую ошибку «Слишком много идущих подряд согласных на стыке слов. Попробуйте построить фразу иначе».
Я мог бы построить фразу иначе, но не могу исправить того, что написано было в советские времена на каждой стройке. Напрашивается вывод: Если ошибка в том написании, значит и само строительство коммунизма утопия.
Пожилые люди в бригадах посмеивались:
- Библейские заповеди за основу берут, напрасно перекраивают - ничего не выйдет.
О нашем труде слагались целые поэмы, как «Дитя науки труда». Это был первый в Союзе прямоточный котёл огромных размеров, о нас снят научный фильм.
В моих архивах есть одно интересное сравнение, одна и та же цифра – МИЛЛИОН.
Миллион киловатт стала давать одна наша электростанция после пуска четвёртой очереди.
Миллион киловатт давал весь Урал в годы войны, и мы смогли победить врага!
«Миллион киловатт электроэнергии разворовывается по одной Челябинской области». - (Из сообщения информационных агенств.1970 год.)
Был ещё один лозунг: «Коммунизм – это учёт!»
Есть другой: «Факты – поразительная вещь!»
О политике молчу.
Вернемся к нашим старым друзьям.
Интернет о Николае Филипповиче Ченчик:
«Проживающие в Сочи моряки тепло и трогательно отметили 90-летний юбилей ветерана Великой Отечественной войны Николая Ченчика.
На торжество в приморский город приехало множество гостей из разных городов бывшего Советского Союза
Собрались они не случайно. Все эти степенные мужчины были когда-то воспитанниками нахимовского училища, в котором долгие годы Николай Ченчик служил воспитателем.
Когда началась Великая Отечественная война, Николай Ченчик был механиком торпедного катера на Черноморском флоте. Ему довелось участвовать в боях во время героической обороны Одессы, отстаивать Севастополь, прикрывать десант, высаженный в Керчи. Во время боев на Малой земле, под Новороссийском, моряк был тяжело ранен и отправлен в глубокий тыл. Однако с флота его решили не увольнять, а поручили работать с мальчишками, потерявшими во время войны своих родителей. В 1943 году в нашей стране было создано три нахимовских училища, в одно из которых и был направлен работать Николай Ченчик. Это училище располагалось в Тбилиси, а летние сборы его воспитанников проходили в поселке Дивноморский под Геленджиком.
За 15 лет существования училища в нем обрели свой второй дом более тысячи беспризорных мальчишек. Все они смогли получить азы профессии, многие в дальнейшем стали военными морскими офицерами, трое смогли дослужиться до адмиральского звания. Таких ребят брали и в гражданские институты, сейчас среди выпускников училища много докторов и кандидатов наук, руководителей крупных предприятий.
Примечание:
Году, примерно в 2007, случайно, по телевизору, в передаче «Жди меня» увидел начальника турбинного цеха ЮУГРЭС - Павла Шмелёва. Классный специалист ходил всегда с опущенной головой, неся непомерный груз – клеймо «бывшего пленного». На этой передаче они встретились с другом по лагерю – таким же бедолагой. Друга он опознал случайно, по телевизионной рекламе порошка для стиральных машин.
Я от души порадовался за Павла, за его добрую встречу.
Ответственность за человека, побывавшего в плену, нес директор электростанции Ченчик Дмитрий Филиппович, назначив его начальником турбинного цеха.
Информации о Дмитрии Филипповиче в интере не нашел. Спросил Володю Ченчик:
- Вам известна судьба Дмитрия Филипповича Ченчик? Просматривал информацию о Южноуральской ГРЭС и ни где, ни слова. Обидно! Столько труда вложил и, забыт!.
Ответ:
-Не, о нем мне ничего не известно, к сожалению.
Кузьминовцы могут гордиться своими земляками, какое бы время они не жили в Кузьминовке. Кузьминовцы не подкузьмят!
Слава Богу, всё плохое ушло в прошлое, оставив в памяти незабываемый след.
Стр. 3 Строители
На строительство электростанции мы прибыли после окончания в Челябинске училища ФЗО. Чуть раньше нас прибыли ребята из технического училища г. Свердловска и группа электросварщиц из технического училища города Каменск-Уральский.
В училище всем нам дали основательные знания, но наше время совпало с переходом четырнадцати разрядной сетки на семь разрядов и нам при выпуске дали вместо пятого разряда – второй, всем без исключения. Твердые знания позволили быстро влиться в коллектив и уже через месяц в бригадах не отделяли «старичков» от «новичков» - мы были одно целое.
«Поэму» под псевдонимом Блинохватов о нас писал Валера Бердников и не один. В 10 комнате общежития жили трое ребят из Свардловска: В. Бердников, Юра Крылов и Толя (забыл фамилию). Много вечеров они корпели над этим произведением. Молодцы, смогли точно передать существующий накал предпусковых работ.
Материал, что был когда-то напечатан в районной газете, сегодня предлагаю вашему вниманию.
Дитя науки и труда.
Посвящается строителям четвертой очереди
Южноуральской ГРЭС.
Там, где вода
Среди зимы не знает льда,
Течет, дыханием хранима
Уральского микрогольфстрима,
Там ежегодно труд был жарок,
Горел в огне рабочих рук.
Цех наполняли вспышки сварок,
Гудки, звонки и визг, и стук.
Как будто в чреве у кита
Сосуды разного калибра
"Монтаж" крепил, переплетал,
Приборы ставил "пневмо", "вибро",
Пластмассу, асбест, и металл.
Котел - гигантский самовар
Почти уперся в купол свода,
Он был готов вдохнуть пожар,
Готов глотнуть Увельки воду,
Дать для турбин горячий пар.
С его пьянящей высоты,
Где дело требует не робких,
Вагон казался на пути,
Не больше спичечной коробки.
Должно быть, помнит местный житель,
Как в месте, где шептался лес,
Придя сюда герой-строитель
Заложил первый камень ГРЭС,
Километровою плотиной
Закрыл Увельку на запор,
В даль неоглядную раздвинул
Волнами плещущий простор.
Не спето, но и не забыто,
Хотя прошло не мало лет,
Остался дел великих след,
Он, как фундамент, в память влитый
Он будет вечно незабвенным
Тех первых лет нелегкий труд,
Как на морозе, на ветру
Гремел металл, вставали стены.
Монтажники, один алмаз
По твердости сравнится с вами,
О вас лишь говорить стихами,
И девушкам вздыхать о вас.
В простых брезентовых спецовках,
Но в их работе красота,
Почти бегом, но с расстановкой,
Необычайно быстро, ловко
Узлы крепили на места.
Таким не страшна высота:
Я помню как одна девчонка
На высоте, на балке тонкой
Сшивала сваркою металл.
Смотрела б мать ее отсюда,
Наверно, бросило бы в дрожь.
Я сделал снимок для этюда
И крикнул: "Галя, упадешь"!
Чуть оторвавшись от работы,
Сверкнула взглядом серых глаз,
Потом взмахнула электродом
И вновь за дело принялась.
Так эта воля, эти руки
Вдыхали жизнь в дитя науки
Судьбы не жертвы, а творцы
Земного счастья кузнецы.
Пододвигались сроки пуска,
К финалу близились дела,
И в это время перегрузка
Для многих нормою была.
В душе огнем неугасимым
Старался каждый, кто чем мог,
Порывом общим одержимый,
Приблизить долгожданный срок,
Он наступил с тем днем метельным.
Лишь чуть забрезжился рассвет
Принес свой дар - в цеху котельном -
Форсункам пламени букет.
При виде дыма черной ленты,
Текущей в небе полосы,
Все знали - до того момента
Делилось время на часы.
Он жил великим нетерпением
В ударах тысячи сердец,
Отсчитывающих мгновения
К его приходу.
Наконец
Ударил в трубы пар неистов,
За гладью тонкого стекла,
Послушно воле машиниста,
Качнулась стрелка: двести, три-
ста,
Три тысячи, и замерла,
Звучала басом песня в зале,
Лилась из пылкого нутра
И инженеры-доктора
Дыханию громад внимали.
Уже пошел воды поток
Клубиться пеной с водосброса,
И был готов на старте ток
На много тысяч верст для
кросса,
Еще сигнал и - в добрый час!
Пошел ток по дистанции
По проводам великих трасс
Миллионерши - станции.
Мы жили в 14 комнате. Крылов работал со мной в бригаде Петра Хоруженко – известного строителя. Не буду затруднять непонятными для вас техническими терминами, но работа была творческая и по душе, тем более в дружном коллективе.
«Девчонка на балке тонкой» - это Галя Токарева из Каменск-Уральска, чья работа и красота соответствовали друг другу. Трудолюбивая, смелая девчонка.
Собственно, у Бердникова всё сказано.
По окончанию строительства нас постепенно начали переводить на другие стройки и объекты. Мы строили мост для трубопровода золоудаления через Увельку, затем Шлакоблочный завод, после направили в Магнитогорск на строительство ТЭЦ-2. некоторых направили в Яйву на подобное строительство. Разлетелись как голуби по всей стране. Во многих городах мне приходилось встречать старых друзей, разговор моментально переходил на приятные воспоминания.
Есть и другие воспоминания.
В один из выходных жарких дней направились на пляж. Страстно захотелось пить. Один друг говорит:
- Идём, я там родник видел.
Подошли к ручейку, вытекающему из земли, и что-то нас насторожило, возможно, место его выхода. Я решил снять пробу. Набрал горсть воды и поднёс ко рту. Вкус напоминал соляную кислоту, губы свело, язык жжёт. Долго отплёвывал эту гадость.
Ковырнули в этом месте землю и неглубоко обнаружили гирлянду керамических труб, из которых и пробивался «родник».
Неизвестный «родник» пробивался с секретного завода, на котором, в последствии, изготовили всему миру известную «Царь-бомбу», взрывная волна, от которой дважды обошла Земной шар.
Наши подружки, работающие на этом заводе дав подписку, не разглашали тайны, но у них болела голова, и выпадали волосы. Защитой от радиации на работе служили белый халат и свинцовый фартук.
Мои волосы выпадали до восьмидесятого года.
Недавно прочитал в газете «ЗОЖ» вопрос жительницы города Троицк из Челябинской области: «Как предотвратить выпадение волос»?
Что можно сказать человеку, если мимо его дома текут воды речки Увельки, куда впадает «родник» с радиоактивными отходами?
Правители призывают нас к исполнению придуманных ими законов, к послушанию, чтоб простые обыватели не мешали проводимой политике.
Мы не должны думать о том, какую воду пьём, каким воздухом дышим, чем питаемся. За нас думают! О нас заботятся! Здравоохранение всегда на страже нашего здоровья, имейте только потолще кошелёк, чтоб оплатить их услуги, в том числе и любой высший приём!
Мы строители, не будем лезть, куда нас не просят, будем «украшать» землю, нанося вред природе и всему человечеству.
Стр.4. Целинники.
Должен коротенько рассказать о людях деревни Солнечная, где мы трудились на целинных землях.
О её недавнем возникновении говорил тот факт, что рядом не было даже погоста. Существовала шутка: «Не хотим умирать, мы бессмертны»! Возможно, деревне было не более двадцати лет. Об этом говорит и высказывание одной распутной бабы, рано оставшейся вдовой – Маньки Ярославцевой:
- Я всех управляющих помню, со всеми переспала! «Решим» уже семнадцатый! – Назвала она недавно назначенного управляющего, плюгавого низкорослого человека низенького роста. Ему приклеилась кличка «Решим», так как не мог самостоятельно решить ни одного пустякового вопроса без согласования с директором совхоза.
Управляющие на своей должности более года не держались, возможно, из-за убытков, получаемых вместо дохода с непродуктивных земель.
Сижу на жёстком железном сидении плуга, стараясь соблюдать глубину вспашки, кручу штурвал в нужную сторону. Отвал длинной лентой выворачивает толстый глинистый слой на поверхность, заваливая тонкий плодородный пласт земли на двадцати сантиметровую глубину. Трактор работает с перегрузкой. Стараясь уменьшить его «страдания», чуть уменьшаю глубину вспашки, и лемех, выныривая из глубины, уже не желает врезаться в неподатливый пласт – скользит по поверхности. Теперь то время называют «перегибом», нем от этого «перегиба» было «жарко».
Сосланные переселенцы: Суржу, Кошковал, Капканенко, Бурлевы – вызывались почти еженедельно в РОВД, где им как спецпереселенцам объясняли суть нашей политики.
Мой шеф Володя Бурлев был очень молчалив, за день произносил не более трех слов, это – обед, домой и поехали. Вспомнил ещё одно слово: «садись»! Это случилось на широком долу, когда мы пересекали многочисленные колеи следов оставленные машинами в распутицу.
Из-под гусеницы трактора неожиданно поднялся комель бревна. Ноги мои в ограждении и их убрать нет возможности, ещё пара секунд и мне их может оторвать. Я крикнул. Володя обернулся, возможно, он даже не слышал моего крика, и обернулся произвольно – это и спасло меня. Володя резко остановил трактор, сдал назад, вышел из кабины и сказал:
- Садись! – Указав на трактор.
Младший брат его – Саша, был разговорчив в меру, так как работал учётчиком, здесь не помолчишь. Брал меня на охоту и разрешал стрелять из малокалиберной винтовки.
Григорий Суржу работал механиком.
Наступала сенокосная пора. Мне дали задание подготовить сенокосилку ШК-6 к работе.
Наставником был сосед Иван Морозов не так давно вернувшийся из Армии. Служба его проходила в Белом Яре.
Технику я подготовил, пробный выезд на берег озера Бабье прошёл удачно, все довольны. На утро нас направили к выпасам, километров 12 от деревни. Ширина захвата нашего агрегата шесть метров. Доехали хорошо, на ровном поле работали успешно, но дальше пошёл кочкарник и обгрызенные скотом стволы молодых берёзок и других кустарников. Крестовина привода не выдержала нагрузки и разлетелась на части.
Таким образом, мы сломали ещё две крестовины, и лопнула рама.
Теперь я понимаю, что этим агрегатом на данном месте, работать было невозможно. Быть может, это было умышленное тихое вредительство, прикрытое моей неопытностью, я склонен думать так.
Суржу заявил:
- Я буду с тебя высчитывать за поломку техники!
- Гриша, ты опытный механик и должен выяснить причины поломки, подсказать, а ты ехидно улыбаешься. – Ответил на его претензии.
- Хорошо, больше ты не работаешь!
Меня перевели в строительную бригаду к Саше Сидорову, нашему земляку, бывшему ученику моего отца. Затем решили направить в животноводство, что вам уже известно.
Капканенко был среднего роста, коренастый «хохол». На скирдовке соломы ему не было равных по мастерству укладки стогов. Стога укладывал красивые, ровные, но с хитрецой. Верхушку стога укладывал с высокой верхушкой, что приводило к завышению объёма работ. Скирдуя камыш на берегу озера, Капканенко вообще средину стога оставил пустой, завершив его «костром». К осени средина стога провалилась почти до земли, а метели придавили снегом.
В средине зимы нас с Васей Клапенских послали на двух санях к этому стогу, и мы почти весь световой день убирали снег, а корму привезли всего около двух центнеров, телятам пришлось давать прошлогоднюю солому с кровли фермы. Кто виноват? Виноватых нет.
Я не делаю выводов, просто привожу факты из работы целинников принудительно выселенных из родных мест.
Семейство Клепининых – трудолюбивые и честные люди. Пресняков и Ченчик не ошиблись в выборе друзей. Петру Николаевичу не легко доставалось полеводство, так как одна нога осталась на фронте, но любовь к земле у него была настоящей, как и у брата Николая.
Население деревушки состояло из вдов, спецпереселенцев, инвалидов и кое-кто из окрестных сёл, как наша семья.
Безрукие, безногие, израненные да судьбой обиженные люди составляли основу данного отделения совхоза.
Пенсионеры Кошковал жили в землянке, как и вдова Урусова с дочкой Клавой да старенькой матерью.
Я ни кого не хочу унизить или обидеть, просто преклоняюсь перед их трудолюбием. Люди выживали как могли и нельзя упрекать их за это. Трудно прощать подлость совершённую кем-либо по отношению друг к другу. Правда, это случалось редко.
Одна женщина была стукачом в органах, но об этом знали все и относились к ней с опаской. Как Иуда получил своих 30 монет, так и она получала 15 рублей за каждый донос на кого-либо, а жертвой мог стать каждый.
Были и мужественные люди – настоящие герои.
На день Победы пришли к нам в гости два инвалида Иван Карабинцев да Иван Строганцев. У Карабинцева повреждена рука, но он как-то управлялся с конями и работал конюхом. Строганцев ногу оставил под Курском и работал шорником.
Выпили, заговорили о прошлом.
- Вы повоевали, а я всего в одном бою участвовал, под Москвой. Там и покалечил свою руку, обидно. – Сказал Карабинцев.
- Как это случилось, расскажи!
- Рассказывал, мне ни кто не верит. Наш полк с самолёта без парашютов прыгал, вот и весь сказ. Мало кто в живых остались, но немцев отбили, драпанули гады! Я приземлился неудачно, под снегом была какая-то кочка. Сам Жуков командовал нашим десантом. Колону танков мы уничтожили, какое количество было, того не знаю, не до счёта было.
Подаыпившие собеседники тоже не поверили этому человеку.
Через много лет, здесь в Челнах, я нашёл подтверждение его словам в сборнике рассказов «Чудеса на дорогах войны», выпуск 2004 года. Сразу припомнился рассказ Ивана - человека с военной фамилией Карабинцев, услышанный в день Победы1958 году.
Стр. 5. Мацуковы.
Набережные Челны. Начало апреля 1972 года. Предпусковые жаркие дни перед пуском завода Крупнопанельного домостроения.
От нашей работы зависело многое, в том числе и получение собственного жилья. Люди работали с напряжением, почти без перекуров, прерывались лишь для знакомства с новичками.
Я настраивал конвейер подачи бетонной смеси на кассеты в первом пролёте. Подходит,
вытирая пот, средних лет мужчина, в сварочной робе. Познакомились. Спрашивает:
- Ты откуда приехал?
- Из Кургана. А ты?
- Я из Троицка, но в Кургане бывал, и не только в Кургане. Кидали нас по детским домам: Куртамыш, Пепелино…
- Пепелино – моя родина по паспорту. – Отвечаю неожиданному земляку.
- Мы с сестрой – дети «врагов народа», нас разлучили и переводили постоянно из детдома в детдом. Приходилось по помойкам ходить в Кургане, очистки картофельные собирать.
- Стоп! Алексей, это ты! – Воспоминания нахлынули неожиданно. – Это ты давал мне кусок жмыха, украденный с проезжающих тракторных саней, в Пепелино, Потом ты просил поговорить с отцом, чтоб он взял тебя в сыновья?
- Я, Фёдор!
Нам на глаза навернулись непрошенные слёзы. Мы начали вспоминать наше «счастливое» детство.
Леша приходил к нам вечером, но отец не мог его взять, так как сам был под «колпаком». Во время войны он был тяжело ранен и оказался на оккупированной территории. Мог ли отец взять в сыновья сына «врага народа»? На фронте отца проверял «Смерш», дома, порой, по ночам вызывали в отдел НКВД. Мог ли он объяснить это ребёнку? Конечно – нет, и Лёша молча ушёл. Вскоре его перевели в Курган. В Пепелино же был не детский дом, а трахоматозная больница, где детей, подобных Алексею, заражали трахомой, чтоб они ослепли.
Первое знакомство состоялось так. Иду мимо этой больницы в школу. Неожиданно, выбегает незнакомый парень, чуть постарше меня и спрашивает:
- Ты меня не боишься?
- Почему тебя должен бояться? Здесь у меня много друзей!
- Меня многие боятся, так как я сын «врага народа». – Он ответил с какой-то гордостью , и в то же время скрытым вызовом.
- Раз не боишься, – давай дружить, я тебя буду в школу провожать и из школы встречать, чтоб никто не обидел. Пожрать что-нибудь есть?
- Нет, нету. У нас и дома взять нечего, пусто.
Он сунул руку в свой карман и достаёт оттуда кусок жёлтого жмыха, такой возили на корм скоту.
На, в школе поешь! Мы сегодня разжились, догнали сани и стащили целую плитку. Другой раз меня угостишь, если будет чем.
После нашего нового знакомства Алексей много чего рассказывал о своей жизни.
Понимаю, как трудно было рассказывать ему о самых родных и близких людях.
Отец его – полковник, был обвинен в заговоре на С.М.Кирова и расстрелян под Иркутском. Мать убита в Карлаге во время известного восстания заключённых. Один старший брат убит при побеге из лагеря, судьба другого не известна. Сестра после Куртамышского детского дома поступила в сельхоз техникум и стала агрономом. Работала под Троицком. Неустанно искала, и нашла своего брата, вставшего на неправедный путь. После их встречи Алексей порвал с прошлым и приехал на стройку КамАЗа. Подобрал хорошую жену Тоню из села Бекетовка, Вешкайминского района, Ульяновской области. Родители были реабилитированы, но слишком поздно.
Мне Алексей Романович был надёжным другом. Побывали с ним и у моих родителей, и у его сестры в Троицке. Одна местная газета посвятила целую развёрнутую страницу о трагедии, данной семьи. Сделаю попытку найти этот материал и ознакомить с ним вас читатель.
Стр. 6. Викторов
На заводе долго не могли найти кузнеца, в отдел кадров такие специалисты не приходили. Срочные работы нам приходилось делать самим, это были или Николай Ордин, Виктор Харин или я. Наконец, пришёл коренастый пожилой мужчина, осмотрел хозяйство, довольный увиденным слегка «крякнул» и сказал, что завтра выходит на работу. У нас одна забота отпала.
Илья Викторович восстанавливал Ташкент после разрушительного землетрясения, услышав о новой стройке, не удержался на обжитом месте и приехал в Челны. Мы быстро подружились, совместно готовили на горне обеды и кушали за одним столом, а столом нам служил рихтовочный стол для правки отрезных дисковых пил.
Кузнец в годы войны прошагал по её тропам не одну сотню вёрст с миномётной плитой за спиной. Он говорил:
- Главное в нашей работе было - внимание, чтоб не опустить две мины в ствол. С нами такого не случилось, но подобное видел, погибал весь расчет. От выстрелов тупеешь и опускаешь мины машинально.
На день Победы я решил сделать ему подарок. Задумал сделать солдатскую курительную трубку. Расспросил обо всех подробностях; из какого дерева делали на фронте, из чего сделать ободок и прочее. Он толково объяснил, в перерывах смотрел за моей работой, по окончании приложил к губам и дал ещё одну рекомендацию:
- Трубка должна быть пригубиста, ты вот здесь ещё подстрогай и будет хорошо. – Я выполнил его указания, откуда мне было знать, некурящему человеку, о вкусах курильщиков. Он попробовал и похвалил. – Вот это настоящая солдатская трубка, осталось обкурить и будет славный подарок. Скажи, если не секрет, кому это?
- Вам, Илья Викторович, с наступающим праздником, примите наш скромный подарок.
- Не ожидал, хитро ты ко мне подъехал, расскажи, да подскажи.
Вскоре после этого, мы отметили его выход на пенсию, но неугомонный труженик не захотел сидеть дома, ещё долгое время не отходил от горна.
Кузнец наш был настоящим мастером своего дела, многие любовались его работой, следя, затаив дыхание за его мастерством и уверенными движениями под механическим молотом. Он мог закрыть молотом крышку на ручных часах, не повредив стекла.
Своей уверенностью и спокойствием он заражал окружающих.
Лишь дважды видел его в гневе, когда он кричал на нормировщицу и начальника цеха:
- Сколько раз вам говорить, не нужна мне премия! Я больше теряю, чем начисляете! Поймите, я пенсионер, при большом заработке меня лишают пенсии.
Нам было непонятным такое положение дел, но премию Илья Викторович за свой доблестный труд больше не получал.
Стр. 7. Замахин
Его я долго называл просто – Андрей. Родом он с Владивостока, где и прожил долгое время. Человек молчаливый, но однажды он рассказал о печали лежащей на его сердце. Судьба его родителей мало отличается от судьбы Мацуковых. Прокатившееся колесо репрессий затронуло каждую семью.
Родители Андрея Васильевича в 1937 году служили при штабе Василия Константиновича Блюхера; мать была секретарём, отец – классный механик. Когда и где они познакомились - это нам неизвестно.Василий Андреевич (1907 г.р.)был родом из Нижнего Новгорода. Большое влияние на его судьбу оказало соседство с гравером Михаилом Израилевичем Свердловым (умер в 1921 г.) — отцом известного революционера Якова Михайловича. М.И.Свердлов в 1900 г. принял православие и женился вторым браком на Марии Александровне Кормильцевой; Василий Андреевич обучался у соседа граверскому мастерству. Знал Василий и о тайном складе оружия, скрываемого в двойной стене здания.
От первого брака у Василия было трое детей, жили в Нижнем Новгороде.
Мать Андрея Васильевича Вера Петровна Пескова (1900 г.р.)родом из Тамбова,была второй женой Василия Андреевича.
После ареста командующего Особой Дальневосточной армией товарища Блюхера, семью Замахиных сослали на Чукотку вместе с семимесячным Андрейкой, затем - Камчатка...
На могилах безвинно осуждённых людей нет памятников, тем более - Вечного огня, который жжёт души их потомков.
Андрей Васильевич более семи лет работает при храме в селе Боровецкое. Ажурное украшение из жести на воротах и куполах – это дело его рук и творческих решений. Каждый квадратный сантиметр просечки требует сорок ударов молоточком, вес которого сто грамм. Многие люди любуются красотами его произведений, не подозревая, сколько труда вложено в это мастерство.
Андрей Васильевич не только мастер жестянщик, он может вести плотницкие и столярные работы. Этот беспокойный человек не сидит без дела, делает точёнки, режет из липы деревянную посуду, ложки, иную утварь. Ремонт в квартире – дело его рук – всё, вплоть до плиточных работ.
- Тебе фамилия Ермаков знакома? О чём-нибудь говорит? – Спросил Андрей однажды.
- Знаю многих Ермаковых, о ком ты хочешь сказать?
- Хочу сказать о Ермакове, который принимал самое активное участие в расстреле царской семьи. Ермаков работал на Дальнем Востоке и наша семья была с ним знакома.Он рассказывал, как обыскивал после расстрела царских дочерей. Потрошил лифчики с зашитыми в них бриллиантами и иными ценностями. Проверял и другие вещи. Как он попал на Дальний Восток, этого я не знаю.
Я не стал расспрашивать Андрея, не нужно лезть человеку в душу, если захочет – сам расскажет о прошлом, о том, что его волнует, и мы продолжим его повествование.
Архиповы
Архиповы – распространённая фамилия на Руси. Не могу не рассказать об одной семье с данной фамилией, думаю, что кое-что заслуживает внимания.
Передо мной Книга Памяти; Архипов Василий Константинович, род. 1926, с. Косулино.
Призван в Сов. Армию 1944, Куртамыш. Мл. сержант. Погиб в бою 20.03.45. Похоронен в Латвии, на южной окраине м. Карпуни.
У моей младшей сестры сохранилась фотография 6 х 9 этой семьи, сделанная году в 1936.
Архипов Константин был женат на племяннице нашего деда - Матрёне, теперь, как пели в одной песне: «Той семьи и следа не осталось». Отдадим дань памяти павшему воину Василию, сложившему голову на алтарь Отечества.
Год рождения. Год призыва. Звание. Последний бой. Данные говорят о многом, это и молодость, смелость, геройство и ещё кое-что.
В тридцатых годах репрессии не обошли стороной и эту семью.
Наступил 1941. Архипова Константина призвали на фронт.
В одну из тёмных осенних ночей 1942 года Пешкова Семёна Ивановича разбудил стук в дверь дома.
- Кто там?
- Это я – Костя Архипов, открой.
- Ты же на фронте. Почему ночью пришел, как вор?
- Мне домой нельзя, я сбежал с фронта, кого я должен защищать, если раскулачили, дом и скотину забрали.
- Нас тоже раскулачили, но Россия в опасности, мой сын на фронте, зять там и племянники – все воюют, а ты струсил!? Я в четырнадцатом воевал. Эти обиды не при чём, иди, откуда пришёл, дверь не открою!
- Не откроешь?
- Нет! Уходи, Костя, по добру. Трусу в нашем доме нет места. Ты своим поступком детям и семье жизнь портишь. Уходи! Не смей прийти ещё раз. Не гневи меня. Не доводи до греха!
Дезертир потоптался на крыльце, что-то пробубнил и ушел во мглу ночи.
Домой он не приходил, и его судьбой ни кто не интересовался.
Вскоре ушёл на фронт добровольцем его сын, чтоб воевать за двоих, чтоб смыть пятно позора со своей фамилии. ЕМУ ЕЩЕ НЕ БЫЛО И ДЕВЯТНАДЦАТИ...
На фото: Замахин Андрей Васильевич со своим произведением.