Дни шли своей чередой, и каждому дню соответство-
вали свои заботы. Смешно в июле провожать журавлей, а
в октябре – бояться русалок.
Проводив на Покров мужа на заработки, Аграфена на
другой день, на Устинью, научила старшую дочь Катерину
молитве от злых чар. Девка на выданье, оберегать надо.
Никак нельзя поперёк обычаев предков. Вон Кузьма
Кулыгин отправился в лес на Ерофея, 17 октября. Зачем?
Никто не знает. Приехал на пустой телеге, изодранный,
поломанный и... молчит. Ни слова! А ведь известно: на
Ерофея леший буйствует, а потом под землю проваливает-
ся до весны. Не послушал старых людей Кузьма...
Ещё не старый и крепкий, свёкр Пантелей Погорелов
шарит в сенях: ищет шило, дратву, остатки кожи и войло-
ка. 21 октября подошло: Трифон и Пелагея. А с Трифона –
Пелагеи всё холоднее. Вот и принимается дед за починку
валенок да рукавичек – скоро понадобятся. А хватит сил,
так и новые валенки-катанки сваляет.
Много дед знает. Снуёт дратвой да рассказывает:
– Есть такая Чигирь-звезда (это он так Венеру называет).
Не стоит на месте. И девять дней в кажном месяце её. 1,11 и
21 числа – она на восходе. И в эти дни ни храмины-дома не-
льзя ставить, ни главы своей на улице нельзя голить. А 2, 12
и 22 каждого месяца Чигирь стоит меж восходом и полуднем,
югом по-книжному,– Пантелей скосил глаза на внучат, кряк-
нул и продолжил: – В эти дни нельзя с женою спать, а то дитё
рождённое будет курча – обрубок и бесплодным.
Дети прыснули.
– На печку отправлю, – пригрозил дед. – И не буду
рассказывать.
– Нет, деда, – стал виниться младший Иван.
– То-то. В дни третьи, тринадцатые и двадцать третьи
Чигирь-звезда стоит на полудни. В те дни нельзя купать-
ся и в баню ходить. Если пойдёшь – лихом изойдёшь, или
учинится переполох – испуг.
– Покажи, дедушка, звезду, – попросил тринадцати-
летний Данька.
– Сегодня небо хмурое. Да и число двадцать пятое.
– Значит, сегодня всё можно?
– А что – всё? – дед строго посмотрел на Даньку.
– Ну, без шапки и в баню, – смутился тот.
– В баню нельзя, – Аграфена слушала разговор, не от-
рываясь от вязания. – Сегодня пятница. Кто из детей ку-
пается в пятницу, на тех нападает сушец.
– А кто прядёт в пятницу, у того на том свете будут сле-
пы отец с матерью, – вставила Дарья, как две росинки похо-
жая на отца, Гаврилу Погорелова, и такая же рассудитель-
ная. – Потому Катерина и прялку на вечёрки не взяла.
Дед Пантелей посмотрел на внучат и добавил:
– А кто в пятницу много смеётся, тот в старости будет
много плакать.
В окно постучали. Аграфена глянула под занавеску:
за окном белело лицо соседки Евдокии Клюкиной.
– Заходи, – махнула рукой Аграфена.
– Аграфена, помогай! – Евдокия была взволнована.
Пряди волос выбились из-под платка: бежала. – Бес попу-
тал. Игнашку, своего младшего искупала!
Пока возвращались на клюкинский двор, Евдокия
всё сокрушалась:
– Танька-то моя, сама ещё муха, а туда же: нянька.
Вытащила Игнашку во двор, да и уронила в грязь. А я ко-
рову доила. Батюшки-свет: рёв! Я его в корыто. А мимо
головы, что сегодня пятница. Теперь покупать надо, а то
сушец изведёт.
В избе Евдокия завернула розовощёкого Игнашку в
пестрядь и отдала Аграфене. Аграфена вышла и постуча-
ла со двора в окошко Евдокии:
– Хозяйка! Ребятёнка не купите?
Евдокия раскрыла створки окна:
– Парень?
– Мужик, – ответила Аграфена, – крепенький!
– Мужичка возьмём! Мужички нам нужны: вон
хозяйство
какое! А сколько?
– Прошу алтын, отдам за копейку, – назвала цену Аг-
рафена.
– Такие деньги найдутся! – Евдокия подала Аграфене
копейку, а та подала непутёвой матери тяжёлого Игнаш-
ку. – Благодарствуем!
Евдокия положила Игнашку на лавку, закрыла окно
и попросила вошедшую Аграфену:
– Ты уж, соседушка, на эти деньги поставь свечу ма-
тушке Парасковье-Пятнице. А то не простит она меня.
Аграфена возвращалась домой. Да, «бабья святая»,
заступница и покровительница, помощница в браке и при
бесплодии – строга и почитаема. У неё у единственной –
свой день недели: ярмарки устраиваются по пятницам за
селом, у самого леса – «пятницкий родник».
Через два дня её день, один из двенадцати в году.
Двадцать седьмого – Параскева-грязница, порошиха.
И дождь, и снег.
Дома Катерины ещё не было: запозднились вечёрки-
посиделки. Надо напомнить ей о Пятнице. Пусть помо-
лится. Может, и сосватают её до Филипповского поста.
Печь дышала теплом. Семейство спало. Аграфена по-
вернулась к лампадке под иконой в красном углу, стала
на колени и зашептала молитву.