Всю дорогу в поезде, пока ехал в Курино, Борис проспал. Сказался накопленный недосып и бешеный темп работы последних дней, поэтому, как только поезд тронулся, мерно постукивая колесами, он стал устраиваться, и только донес голову до подушки, как моментально заснул. Утром его не разбудили даже соседи по купе, которые встали рано, умылись, позавтракали и завели неспешные дорожные разговоры. Попутчики Бориса были из разных деревень, и они словоохотливо делились друг с другом новостями и рассуждали о том, какая теперь жизнь пошла. Ругали, в основном.
Борис проснулся около одиннадцати часов, посмотрел на часы и довольно улыбнулся, до прибытия оставалось ещё два часа, так что можно было никуда не спешить и ещё поваляться. Он закрыл глаза, чтобы подремать, но, помимо воли стал прислушиваться к разговорам мужиков. Картина вырисовывалась не слишком радужная.
- Черт его знает, - думал Борис, - но почему-то деревня всегда живет плохо, и при всех переменах ей, деревне, в первую очередь и достается. Народ не вымирает только благодаря огородам и хозяйству.
Он повертелся ещё немного с боку на бок, но сна уже не было, и он решил вставать. Внимание его попутчиков сразу переключилось на него. Они чинно дождались, пока он умоется и попьет чаю, и подступили к нему с расспросами. Борису совсем не улыбалось докладывать им кто он такой, и с какой целью едет в Курино, поэтому он выдал легенду, что работает в городе охранником, а сюда едет в отпуск, к родне.
Соседи по купе тут же сошлись во мнении, что работа у него очень хорошая. А что? Сиди себе, в потолок поплевывай, а денежки идут! Ну, сходишь там, несколько раз в обходы, так это и для здоровья полезно, нельзя же целые сутки сиднем сидеть, ноги затекут.
Борис не возражал, посмеиваясь про себя, потому что понимал, что для деревенских мужиков настоящей работой будет только физическая, а всё остальное – так, баловство.
Ровно в час дня Борис вышел на перрон станции Курино. День выдался солнечным и теплым, градусов двадцать пять, не меньше. Он подошел к дежурному по вокзалу, узнал, где здесь расположен райотдел милиции и пошел пешком по главной улице городка, не став дожидаться автобуса. В Курино такими глупостями, как переименование улиц, не занимались и, естественно, улица, по которой размашисто шагал Борис, носила имя вождя мирового пролетариата. Нумерация шла от вокзала, поэтому дом номер десять по улице Ленина, где располагался Куринский РОВД, он нашел быстро. Здание архитектурой не поражало. Одноэтажное и приземистое, смотрящее на прохожий зарешеченными окнами, которые в количестве восьми штук вытянулись в ряд по фасаду, оно радовало глаз веселеньким желтым цветом, который ровно покрывал его от цоколя до крыши, поверх довольно корявой штукатурки. Борис только головой покачал. Всё-таки, в Сибирске, всеми правдами и неправдами сделали в райотделах милиции вполне приличный ремонт. Пусть не по европейским стандартам, но всё же с использованием современных строительных материалов. А здесь…
Предъявив дежурному удостоверение, Борис прошел в кабинет начальника уголовного розыска, капитана Коченевского Григория Ивановича.
- Не одни мы, выходит, по субботам на работе торчим, - думал он, шагая по коридору.
Постучав в дверь нужного кабинета, Борис получил разрешение войти. Он представился и за руку поздоровался с капитаном. Григорию Ивановичу было около сорока лет. Был он среднего роста, коренастый, широкоплечий, с небольшим, выпирающим животиком. Буйная черная шевелюра и выразительные карие глаза делали его похожим на цыгана. Но Григорий Иванович цыганом не был.
- Я чалдон! – часто с гордостью повторял он, особенно когда был в подпитии, подчеркивая свое коренное сибирское происхождение.
- По какому делу в наши палестины? – спросил он Бориса.
- Банк у нас в Сибирске неделю назад ограбили. Похоже, следы налетчиков к вам ведут, в Курино.
- Чего? – недоверчиво переспросил Григорий Иванович. – Ну, ты капитан, даешь! У нас же здесь не Лас-Вегас и не Монте-Карло, чтобы деньги спускать!
- И тем не менее. Сам с летчиками разговаривал, которые их сюда доставляли, - настаивал Борис.
- Ох, ты! Ещё и самолетом прибыли. Вот ещё, елки-палки, заморочки на нашу голову! Сейчас же регулярные рейсы не летают, а фрахт дорогонько стоит. Они что, не понимали, что сразу этим на себя внимание обратят?
- Под охотников работали, - пояснил Борис.
- А-а, это другое дело! Хотя, какая сейчас охота?
- Вот один пилот на это внимание и обратил и поинтересовался у них, не рановато ли, мол?
- А они что?
- Сказали, что пока на озерах порыбачат, - ответил Борис.
- Хитры, черти! Со знанием дела легенду придумали. У нас здесь этих охотников – рыболовов по осени – тучи! Многие компании и на самолетах прибывают. Пьют, правда, больше чем охотятся, но куда же русскому человеку без водки? Кстати, о птичках, пошли-ка мы пообедаем, там ты мне всё и расскажешь, а потом думать будем, где этих отморозков искать.
Борису идея подкрепиться очень понравилась, потому что завтрак у него был очень легкий.
Григорий Иванович отвел его в местное кафе, которое, наверное, ещё с советских времен называлось «Мечта». Но в этот жаркий августовский день о таком местечке можно было, на самом деле, только мечтать! В бревенчатом здании, которому по его виду можно было дать лет сто, было уютно и прохладно. Окна наполовину прикрывали малиновые шторы и теплый ветерок, наполненный запахом осенних цветов, лениво шевелил нежные розовые тюлевые занавески. И, хотя зал кафе был полупустой, Григорий Иванович попросил, чтобы им накрыли в отдельном кабинете и не мешали. Обед Бориса удивил. Казалось бы, в Сибирске сейчас на каждом углу какая-нибудь харчевня, а вот поесть по-человечески, мало, где можно. На первое им подали окрошку, на второе – салат и жареных карасей, но больше всего Бориса поразил десерт. Черничный пирог с взбитыми сливками просто таял во рту! Наконец, Григорий Иванович попросил подать им кофе, и, попивая его, Борис подробно рассказал, как он вышел на след грабителей. Когда его рассказ дошел до наколки в виде перстня у одного из бандитов, Григорий Иванович попросил:
- Опиши-ка подробнее татуировку!
Борис открыл папку и протянул ему рисунок.
- Вот, посмотри! Это один из летчиков нарисовал.
Коченевский повертел рисунок в руках, похмыкал и уточнил приметы грабителей.
- Черт его знает, но, похоже, одного ты уже нашел.
- Это как так? – удивился Борис.
- Как, как, - проворчал Коченевский, - в среду у Нового села обнаружен труп мужчины. Похож по приметам, татуировка, опять же, имеется. А, неохота после обеда в морг ехать, тем более, что уж этот-то подозреваемый от нас уже точно не убежит. Давай сначала смотаемся на аэродром, может, там их запомнили? Времени-то немного прошло.
Сказано – сделано, и уже через пять минут милицейский УАЗик, вызванный Григорием Ивановичем, вез их на аэродром, резво подпрыгивая на ухабах, которыми были богаты дороги райцентра.
Дежурного по аэродрому они разыскали на летном поле. Скинув рубашку, тот косил траву на взлетной полосе. Аэродром был грунтовый. Заметив машину, он бросил косить и приставил ладонь ко лбу, стараясь рассмотреть, кого там несет нелегкая. Увидев Григория Ивановича, он насторожился и сразу спросил после приветствия:
- Случилось что? Давненько ты, Григорий Иванович, нас не навещал!
- Может, случилось, а может – нет, сами ещё не знаем. Матвей Ильич, постарайся вспомнить, много ли самолетов было из Сибирска в прошлую пятницу? Пошли к тебе в контору, посмотришь в журнале.
- Да я тебе и без журнала скажу. Один борт был, после обеда уже, - уверенно ответил Матвей Ильич.
- Много народу прилетело, не помнишь?
- Помню! Два каких-то типа странных, - недовольно ответил Матвей Ильич.
- Ильич, ты давай, не темни, выкладывай свои соображения! Что я из тебя, как из партизана выбивать всё должен? – рассердился Коченевский.
- Не надо из меня ничего выбивать, а только темнишь ты сам! – в свою очередь рассердился Матвей Ильич. – Толком ничего не рассказал, откуда я знаю, что тебе надо?
Сцепившихся мужиков примирил Борис, сказав:
- Банк в Сибирске шестого августа ограбили. Предполагаем, что они к вам, в Курино, в пятницу же и улетели. Как вы думаете, могут эти двое быть грабителями?
- Могут! – уверенно ответил Матвей Ильич. – У нас хоть дохленький аэродром и принимаем мы только малую авиацию, а на курсы, где обучали бороться с захватом воздушного судна террористами, я ездил. Самолет ведь и на земле могут захватить! За милую душу! А я тут один на всех должностях, так что приходится бдительность проявлять.
- Чем же они вам не понравились? – перебил его Борис.
- У того, который постарше, взгляд какой-то волчий, и, кроме того, озирался он все время. Незаметно так. А второй, молодой который, вообще наглец! Жвачку жует всё время и смотрит так, как будто оценивает, что у тебя свистнуть можно.
- А что-нибудь поконкретнее, не заметили? – опять перебил Борис.
- Заметил! –хмуро ответил Матвей Ильич, недовольный, что его всё время перебивают.
- Что?! – хором спросили Борис и Григорий Иванович, уже теряя терпение.
- Когда двое на охоту или на рыбалку едут, они и палатку двухместную берут, а у этих была большая, шатровая. Считается, что пятиместная, но туда человек десять при желании впихнуть можно. Вернее даже, у них не палатка, а чехол от такой палатки был.
- Не понял! – сказал Григорий Иванович.
- Я сам не понял, - огрызнулся Матвей Ильич, - но только никакой палатки у них в этом чехле не было!
- А что же тогда? – поинтересовался Борис.
- А я знаю? – продолжал нервничать Матвей Ильич. – Но только не так выглядит чехол, если в нем палатка лежит. Не так и всё!
Несколько минут все молчали, сосредоточенно думая о том, что бы там могло быть в этом чехле, наконец, Борис предположил:
- А пачки денег там не могли лежать?
- Точно! – обрадовался Матвей Ильич. – Во всяком случае, очень похоже! Я ведь и обратил Внимание на этот чехол, потому что у него поверхность какая-то бугристая была.
- Та-ак, - протянул Коченевский, - это уже кое-что. Много у них багажа было?
- Вот в том-то и дело, что нет! По одному рюкзачку и палатка. Ни тебе удочек в чехле, ни ружей, ни провизии. Ну, с провизией ещё ладно, могли рассчитывать здесь затариться. Сейчас ведь, хоть то хорошо, что только деньги плати, в магазинах разве что птичьего молока нет. Но спальники, сапоги, барахло всякое, вроде котелков, кружек, ложек, это-то должно быть! А не было. И вообще, насмотрелся я уже на охотников, глаз-то наметанный. Эти не на охоту приехали, и не на рыбалку, точно. Так что, вполне они могут быть грабителями.
- Ну и дела! – в очередной раз поразился Григорий Иванович, сдвинув фуражку на затылок. – Где же их теперь искать? Ильич, а не говорили они при вас, куда дальше-то направляются?
- Нет, не слышал ничего такого, но их мой зять на газике до автовокзала подвозил. Вы поговорите с ним, может быть, он что-то слышал?
- А зять-то твой дома сегодня? – спросил его Коченевский.
- Дома, дома, езжайте смело! Он пристройку к дому ладит. Проваландался всё лето, а теперь торопится до снега под крышу подвезти, вот и строит все выходные. Обычно я ему помогаю, но сегодня на дежурстве, так что он там один.
Зять Матвея Ильича, Квашнин Олег жил близко от аэродрома, даже по меркам Курино. Он был совсем молодым, лет двадцати пяти, здоровый: высокого роста и косая сажень в плечах. Темные волосы и черные глаза на загорелом лице создавали впечатление «лица кавказской национальности», хотя Квашнин был коренным сибиряком. Когда оперативники подъехали к его дому, Олег сидел на завалинке и курил, щурясь на теплое осеннее солнце.
- Здорово, Олег! – поприветствовал его Коченевский. – Перекур у тебя?
- Ага, надо перекурить маленько. Тяжело одному, а тесть сегодня на работе.
- Мы от него и едем. Матвей Ильич сказал, что ты в прошлую пятницу подвозил кого-то от аэродрома на автовокзал.
- Было такое, а что? – удивился Олег.
- Не говорили они при тебе, куда дальше направляются?
- Так они со мной и договаривались! До Нового Села им надо было. Просили подвезти, чтобы с барахлом по автобусам не таскаться.
- Ну, а ты что?
- Да подвезти-то можно было, недалеко, тридцать километров всего, да и деньги обещали хорошие, но я с этим строительством связался! Мне надо было в тот день кровь из носу, доски с ДОКа забрать. Пятница же была, конец недели. Если бы не успел, то выходные, считай, пропали. А сколько этих выходных осталось-то до конца лета? Поэтому я их до автовокзала подбросил, а сам в ДОК поехал. А зачем они вам?
- Проверить хотим, на всякий случай, что за люди, - ушел от ответа Коченевский. – Ладно, Олег, бог в помощь, извини, что отвлекли.
- Заезжайте, гостям всегда рады!
- Давай в морг! – скомандовал Коченевский водителю, усаживаясь в машину.
- На автовокзал не поедем? – спросил Борис.
- А толку? – резонно заметил Григорий Иванович. – Вряд ли они Олегу мозги пудрили. Труп, опять же, у Нового Села обнаружен. Сейчас сравним татуировку с твоим рисунком, потом уже будем решать, что делать.
В морге районной больницы Бори осмотрел труп и обратился к патологоанатому:
- Вы мне копию протокола вскрытия сделайте, пожалуйста, я её с собой заберу. Причина смерти, как я понимаю, черепно-мозговая травма?
- Да, - удивленно ответил патологоанатом. – Удар нанесен, скорее всего, кастетом. Очень сильный удар.
Борис только головой покачал.
- Ну, что, как ты думаешь, твой это клиент, или нет? – спросил его Коченевский.
- Похоже, что мой. Этот отбегался, а куда второй мог податься, как ты думаешь, Григорий Иванович?
- А что тут думать? Не зря им в Новое Село надо было, там ведь рядом граница с Казахстаном.
- Она что, не охраняется? – удивился Борис.
- Почему же не охраняется, посты есть. На машине просто так не проскочишь, но вот пешком… Я думаю, зная местность, можно без проблем пройти.
- Да-а, - протянул Борис, - называется, «картина Репина «Приплыли»! И как ведь грамотно концы рубит, сволочь!
- Ладно, не расстраивайся раньше времени, - успокоил его Коченевский, - сейчас в Новое село съездим, поговорим с участковым. Он людей в связи с убийством опрашивал, может, что нам подскажет.
- А не поздновато уже? – засомневался Борис. – Всё-таки шесть часов вечера, да пока доедем.
- Самое время, - уверил его Григорий Иванович. – А езды-то тут, тридцать километров всего. Дорога хорошая, дождей дней десять уже не было.
Доехали, и правда, быстро. Первые двадцать километров пути пролегали вообще по шоссе, по которому уазик летел, как на крыльях. По обе стороны дороги раскинулись золотистые поля созревшей пшеницы. Среди них, то здесь, то там, мелькали зеркала небольших озер, в которых отражалось синее небо с белыми барашками облаков. В золото полей вклинивались пока ещё зеленые колки берез. Красота была просто нереальная. Борис глаз не мог от неё оторвать.
- Любуешься? – усмехнулся Григорий Иванович.
- Господи, а я в городе уже и забыл, что такая красотища-то бывает! – только и ответил Борис.
Однако, когда свернули с шоссе на грунтовку, любоваться видами стало просто невозможно. Хорошей эта дорога была, разве что для танков. Уазик подпрыгивал на ухабах и трясся, выбивая душу из пассажиров. Но самый ужас начался, когда они въехали на центральную улицу Нового села. Пару раз они чуть не перевернулись, попав колесами в очередную ямищу. Борис не выдержал и спросил:
- Их что тут, бомбят регулярно?
Водитель с Григорием Ивановичем рассмеялись.
- Нет, это просто обычное российское раздолбайство. Механизаторы на тяжелой технике не в гараж едут, а к родимой хате. Как дожди зарядят, земля мягкая становится, а тут по ней такая махина в несколько тонн проедет, да не одна! Перемесят дорогу, а потом всё высыхает и колом становится, - пояснил Коченевский.
- А заасфальтировать нельзя?
- А-а! – махнул рукой Григорий Иванович. – Сейчас ведь не поймешь, то ли на самом деле у хозяйства на дороги денег нет, то ли крестьянская жадность заедает. Мол, ездили как-то до этого, и сейчас поездим, на другое деньги нужнее. В итоге имеем то, что имеем.
Участкового в опорном пункте не было, и на дверях висел большой амбарный замок, но Григория Ивановича это не смутило. Он постучал в окно соседнего дома и спросил у выглянувшей на стук тетки:
- Участковый где?
- На рыбалку уехали, на Дальнее озеро, - улыбаясь, ответила она.
- Давно?
- Нет, считай, только что, часа не прошло!
- Ладно, спасибо! – поблагодарил Коченевский и пошел к уазику.
- Дорогу-то знаете, а то я сына могу дать, он покажет! – крикнула ему в спину тетка.
- Знаю, не беспокойтесь, - отмахнулся от неё Коченевский и сказал, садясь в машину, - видишь, капитан, в чем разница между городом и деревней? В городе Сереге, участковому, секретаршу пришлось бы держать и зарплату ей платить, а тут соседи за так работают. Сами готовы приплачивать, лишь бы в курсе всех событий быть!
Они поехали на Дальнее озеро. Дорогу туда Григорий Иванович отлично знал, потому что частенько рыбачил с местным участковым. Серега, вернее, Сергей Никитович Пфайфер, был уроженцем немецкого села Рассвет, которое располагалось здесь же, в Куринском районе. Жили там, действительно, этнические немцы, которых депортировали в Сибирь во время войны. Многие из них за время перестройки эмигрировали в Германию. Кто-то прижился там, кто-то вернулся, но семья Пфайферов об эмиграции даже не думала. Поэтому, отслужив в армии, Сергей вернулся домой, и ему предложили службу в милиции. Он согласился. Неизвестно, выиграл ли он сам что-то от этого решения, но для милиции Пфайфер был просто находкой. Имея огромный участок в несколько деревень, он каким-то непостижимым образом ухитрялся поддерживать на вверенной территории порядок, вести профилактическую работу и заполнять почти все бумаги, которые положены участковому. Излишне говорить, что всех проверяющих возили, естественно, к нему.
- Серега молодец! – рассказывал о нем Коченевский Борису. – Он, как крот будет рыть, пока убийство не раскроют, потому что труп на его участке нашли. Я к нему уже несколько дней собираюсь съездить, узнать, есть ли что новенькое по тому убийству, да некогда всё. Так что ты, считай, помог.
- А по телефону? – поинтересовался Борис.
Григорий Иванович поморщился.
- Нет, такие дела лучше по телефону не обсуждать. Приходится, конечно, район-то большой, не наездишься. Да и дороги, сам видел. Как зарядят дожди, так по грунтовке только на тракторе можно проехать. Так что пока есть возможность встретиться, предпочитаю телефону личную беседу.
Озеро, хоть и называлось Дальнее, но езды к нему было пятнадцать минут. Рыбаки их заметили, видно, издалека, потому что пока подъехали, участковый уже был одет. Все поздоровались, и Коченевский спросил:
- Серёга, ты что, даже на рыбалку ездишь в форме и с папочкой?
Молодой парень, лет двадцати пяти, высокий, со светлыми волосами и голубыми глазами, опушенными длинными ресницами, сдержанно улыбнулся и ответил:
- И, как видите, не зря!
- Ох, и удивляюсь я на тебя, Сергей Никитич! Сколько знаю, столько и удивляюсь! А ещё говорят, что от генетики мало что зависит. Брехня! Вот такая любовь к порядку либо дана человеку, либо нет. Извини, лейтенант, но рыбалку мы тебе, считай, поломали, дело есть!