Натуральная оспа была известна с глубокой древности и всегда считалась одной из самых ужасных болезней. Обычно от нее умирала 1/6 – 1/8 часть всех заболевших, а у маленьких детей смертность достигала 1/3. По отношению к общей смертности на долю оспы приходилась четверть всех умирающих. И такая грустная картина наблюдалась вплоть до самого конца 18 века. Например, в одной Германии в 1796 г. от оспы умерло 70 тысяч человек. Вообще же считали, что ежегодно в Европе от этой заразы погибало до 1,5 миллионов человек. Бывали и более масштабные эпидемии. Так перекинувшись в 16 веке в Америку, оспа сняла здесь особенно страшную и обильную жертву – в короткий срок от нее умерло несколько десятков миллионов коренных жителей-индейцев. Но даже если оспа щадила жизнь, она часто оставляла после себя неизгладимые следы. Множество людей были обезображены рубцами, других она лишила здоровья, зрения и слуха. В средневековой Европе эпидемии оспы были настолько часты и тотальны, что у тогдашних врачей сложилось твердое убеждение: каждый человек должен обязательно переболеть оспой. Знаменитый врач 17 века Сиденгам называл оспу «отвратительнейшей болезнью, унесшей в могилу больше жертв, чем все другие эпидемии, чем порох и война». А известный английский историк Маколей писал: «Моровая язва или чума была более смертельна, чем оспа, но зато она посетила наши берега лишь однажды или дважды на памяти людей, тогда как оспа неотступно пребывала между нами, наполняя кладбища покойниками, терзая постоянным страхом всех тех, которые еще не болели ею, оставляя на лицах людей, жизнь которых она пощадила, безобразные знаки, как клеймо своего могущества».
От оспы не было лекарств, но давно была замечена одна особенность этой болезни – человек, переболевший даже самой легкой ее формой на всю жизнь становился к ней невосприимчивым. Этим был как бы подсказан способ противостоять страшному заболеванию В Китае уже за 1000 лет до Р.Х. врачи умели прививать здоровому человеку легкую оспу и тем самым защищали его от заражения более тяжелой ее формы. Из Китая этот способ распространился по всему Востоку, а в начале 18 века привлек внимание европейцев. Жена английского посланника герцогиня Монтагю привила легкую форму натуральной оспы своей единственной дочери, а потом проповедовала прививку в высшем английском обществе. В 1768 г. была привита оспа русской императрице Екатерине Второй. Обычно для оспопрививания выбирали подходящие случаи легкой натуральной оспы, прививали ее здоровому человеку, так что тот переносил ее в неопасной форме. Не смотря на то, что прививка в большинстве случаев давала хороший эффект, нередкими были и трагические исходы, когда у привитого вместо легкой развивалась тяжелая форма болезни со всеми ее ужасными последствиями. Поэтому на прививку решались лишь немногие и современники смотрели на них как на отчаянных смельчаков.
Не трудно поэтому представить себе, как велика была благодарность современников к английскому врачу Эдварду Дженнеру, который в самом конце 18 века открыл надежный и безопасный способ защиты против этой опустошительной заразы. Суть открытия Дженнера очень проста – вместо натуральной человеческой оспы он предложил прививать людям ту форму оспы, которая изредка поражала коров и тех людей, которые имели дело с молочным скотом (прежде всего доярок). Дело в том, что болезнь, сходная с оспой, наблюдается и у многих видов животных. Причем давно уже было замечено, что у одних видов она протекает в очень легкой форме, у других, напротив, часто принимает опасный характер. В частности, коровы болели оспой сравнительно редко и переносили ее очень легко. Отмечалось также, что доярки, переболевшие коровьей оспой, обычно оказывались невосприимчивы к оспе натуральной. Некоторые врачи пытались найти объяснение этому феномену, но большинство ученых-медиков не придавали ему большого значения, поскольку, твердой закономерности здесь никогда не наблюдалось - хотя и несравненно реже других, доярки (и в том числе переболевшие коровьей оспой) все-таки иногда становились жертвами натуральной оспы. Почти каждый врач, имевший обширную практику, мог указать на такие случаи.
Таким образом, Дженнер был далеко не первым, кто заинтересовался коровьей оспой, но именно ему посчастливилось совершить открытие, навсегда обессмертившее его имя. Говорят, один случай заставил его сосредоточиться на этой проблеме. Однажды, когда юный Дженнер еще учился у врача Даниэля Лидлоува в Содбери, к нему обратилась за советом бедная крестьянка. Осмотрев больную, Дженнер нашел у нее все симптомы натуральной оспы и сообщил ей об этом. «Оспой я не могу заболеть, - отвечала ему больная, - потому что у меня была коровья оспа». Глубокая уверенность, с которой крестьянка произнесла эти слова, произвела сильное впечатление на юного Дженнера и навела его на следующее предположение: раз коровья оспа переносится человеком несравненно легче натуральной, так как она всегда протекает без смертельного исхода, то очевидно, что при ее предохранительном свойстве, достаточно вызвать ее искусственно в человеческом организме, чтобы навсегда обезопасить его от заболевания настоящей оспой.
От природы Дженнер был очень общителен и не раз высказывал это предположение коллегам. Мало кто разделял его уверенность, но для самого Дженнера поиск безопасного оспопрививания сделался делом всей его жизни. Однако потребовалось много лет упорного труда, постоянных наблюдений и долгих размышлений, прежде, чем он нашел верные ответы на все вопросы. Закончив свое образование в Лондоне, Дженнер отклонил несколько очень соблазнительных предложений (в частности, знаменитый путешественник капитан Кук, отправляясь в кругосветное плаванье, предлагал ему место натуралиста на своем корабле), уехал к себе на родину и посвятил себя сельской практике. Он всегда имел большой интерес к болезням домашних животных. Внимательно изучая кожные заболевания коров, он заметил, что высыпания оспы у них не всегда бываю одинаковы и сделал верное предположение, что под общим названием оспы могут, вообще говоря, скрываться разные болезни, имеющие одинаковые симптомы. Но только те люди, которые переболели настоящей коровьей оспой, делаются невосприимчивыми к натуральной оспе. Другие же только думают, что они болели ею. Именно этот незначительный процент, по мнению Дженнера, и составляли те несчастные доярки, которые заболевали натуральной оспой. А раз так, значит коровья оспа должна безусловно предохранят каждого переболевшего ей человека от оспы натуральной.
Предположение это нуждалось в подтверждении, и Дженнер решился на проведение эксперимента. 14 мая 1796 г., когда в окрестностях его родного местечка появилась коровья оспа, он в присутствии нескольких врачей привил оспу здоровому 8-летнему мальчику – сделал два небольших надреза на его руке и внес в ранки вакцинный яд, взятый из правой кисти женщины, случайно заразившейся оспой от коровы при дойке. Пустулы, воспроизведенные таким образом на руке ребенка, имели большое сходство с пустулами от прививания натуральной человеческой оспы, но общее болезненное состояние было едва заметно. Через десять дней мальчик был совершенно здоров. 1 июня того же года Дженнер взял материю из пустулы человека, заболевшего натуральной оспой и инокулировал ей привитого мальчика. С лихорадочным нетерпением он ждал результатов своего опыта. Прошло три дня, краснота на месте прививки исчезла без малейшего следа человеческой оспы – мальчик остался здоров. Дженнер продолжал наблюдать за ним, желая выяснить сколь долго будет действие прививки. Спустя несколько месяцев мальчику сделали вторую прививку натуральной оспы, через пять лет – третью. Результат остался тот же. Он оказался совершенно невосприимчивым к этой болезни.
Результаты первых опытов Дженнера по оспопрививанию обнадеживали. Однако они еще не означали победы над страшной болезнью. Случаи коровьей оспы были очень редки, порой от одной вспышки эпидемии до другой проходило несколько лет. Если бы пришлось дожидаться каждого такого случая, чтобы получить материал для предохранительных прививок, эффективность их была бы очень не велика. Поэтому очень важна была вторая серия опытов, проведенная Дженнером два года спустя. Весной 1798 г. Дженнер привил коровью оспу мальчику непосредственно от коровы, а затем дальше – с человека на человека (всего пять генераций). Тогда же он сделал прививку своему младшему сыну Роберту. Наблюдая всех привитых, он установил, что предохранительная сила коровьей оспы не меняется, если прививать ее от человека, переболевшего коровьей оспой, к человеку и сохраняет свойства вакцинной лимфы, взятой непосредственно от коровы. Этим найдет был способ получать материал для прививок практически в неограниченных количествах. Каждый человек, которому была привита оспа мог давать свою кровь для изготовления вакцины. Действенное средство против оспы было найдено.
В том же году Дженнер опубликовал небольшую брошюру в 75 страниц, в которой просто и безыскусно описал свои опыты. Появление этого небольшого сочинения имело огромный резонанс. Далеко не все и не сразу приняли идею прививок. Несколько лет продолжались ожесточенные споры, но удивительные успехи вакцинации убедили вскоре даже самых непримиримых противников оспопрививания. Действительно, по сравнению с практиковавшейся прежде прививкой натуральной оспы прививка коровьей оспы обладала огромными неоспоримыми преимуществами. Ведь коровья оспа давала только местный незначительный эффект, в то время как прививка натуральной оспы вызывала общее заболевание, силу которого было невозможно предугадать. С начала 19 века прививки против оспы стали делать все большему и большему количеству людей. В странах, где было введено поголовное оспопрививание, удалось свести заболеваемость и смертность от оспы до минимальных размеров. Это была одна из самых блестящих побед, когда либо одержанных человеческим гением. Страшная болезнь, уносившая во времена эпидемий множество человеческих жизней, ушла в прошлое, так что в 19 веке для большинства людей само слово «оспа» сделалось пустым звуком.
На долю Дженнера выпало редкое счастье – еще до смерти его заслуги получили всеобщее признание. На его глазах оспопрививание распространилось по всему миру и принесло его изобретателю громкую славу. В самых разных странах имя Дженнера произносили с благодарностью. Он получил множество медалей и почетных дипломов, стал членом всех европейских академий. Несколько индейских племен Северной Америки прислали ему почетный пояс, а английский парламент вручил ему премию в 20 тысяч фунтов стерлингов как выражение национальной благодарности за его открытие. Его посмертная слава была неменьшей. В 1853 г. при открытии памятника Дженнеру в Лондоне, принц Альберт сказал: «Ни один врач не спас жизнь такому значительному количеству людей, как этот человек».
История науки http://proza.ru/2013/01/17/420