Летом отец регулярно брал меня и моего брата Лёву с собой в поездки на лодке по Иртышу. Ездили мы в основном за дровами. Сколько нам нужно было дров на зиму, никто не знал. С весны, ещё по паводку, отец вылавливал проплывающие по реке коряги и подтаскивал их к дому. Когда мы с братом были маленькими, дрова пилили отец и мама, но только мы подросли, как вся нагрузка легла на наши плечи. И коряги и дрова, что привозились на лодке, мы добросовестно пилили длинной двуручной пилой «стахановкой» и складывали в большие поленницы.
К этому времени мы уже хорошо умели грести, отец же, как правило, находился на корме лодки с веслом-кормовиком. На вёслах сидеть тяжело, поэтому отец научил нас таскать лодку лямкой. Это как бурлаки на Волге, только здесь верёвку, привязанную к лодке, тянули мы с братом, медленно бредя по берегам, заросшим высокой травой.
Должен заметить, что всегда ездили только в верховье. Смысл такой: пока были свежие силы — заплывали вверх по реке, набирали в лодку дров (а по осени ягод-груздей) и потом уставшие по течению медленно спускались до села. Все эти поездки были для нас с братом, конечно же, незабываемыми событиями.
Однажды произошёл интересный случай. Мы поднялись далеко вверх по реке, вокруг — ни одной живой души. Река на солнце ярко блестела, стояла тишина, только и было слышно, как чайки лениво покрикивали да наши вёсла шлёпали по воде. Мы не спеша гребли, как вдруг отец привстал и, пристально вглядываясь вдаль, сказал:
— Вроде как волчонок или лисёнок плывёт.
Оглянувшись, мы увидели, как поперёк реки переплывало существо, у которого из воды торчали только одни уши. Любопытство взяло верх, и мы резко налегли на вёсла, тем более что отец не возражал. Расстояние стало сокращаться. Когда подплыли очень близко, отец уточнил:
— Это лисёнок.
Зверёк, увидев нас, заметался: плыл, делая странные зигзаги, истошно молотил лапами по воде. Мы решили его поймать и привезти в село. Я сел за вёсла один, а Лёва, приготовив пустой мешок, лёг в носу лодки и свесил руки над водой. Увлёкшись погоней, я грёб как хороший мотор. Казалось, ещё чуть-чуть — и мы у цели. Откуда ни возьмись, посередине реки появилась отмель, скрытая водой. Лисёнок, делая гигантские прыжки, перескочил её и поплыл дальше. Наша тяжёлая лодка остановилась, упёршись в едва скрытый песок. Азарт брал верх. Выскочив из лодки, мы ухватились за кочедыки (это выступы на борту для вёсел) и что есть силы стали тянуть за них, отец толкал сзади. За полминуты мы перетянули лодку через косу, и гонка продолжилась.
Наконец, лисёнка настигли. Лёва схватил его за уши, но тот мгновенно вывернулся, вдобавок цапнув брата за палец. Отец собирался уже было благоразумно отступить, но куда там! Снова догнали этого шустрика. Брат крепко ухватил лисёнка за уши и выдернул из воды. Кое-как запихали его в мешок, при этом он отчаянно брыкался, хрипло тявкал. Вернувшись в село, мы соорудили лисёнку из ящиков небольшую клетку и вытряхнули его из мешка в неё. Зверёк забился в дальний угол и диким ненавидящим взглядом позыркивал на нас. Продержали мы его дня четыре. Он ничего не ел и, похоже, не пил, вместе с тем от него начал исходить странный, очень неприятный запах, который разносился по всему двору, вызывая инстинктивное беспокойство у кур. Мы в книжках на картинках видели лису рыжей, пушистой. Наш питомец был похож на облезлую серую дворнягу.
На четвёртый день рано утром (с нашего согласия) отец открыл клетку и выпустил пленника. К нашему удивлению, лисёнок убегал неспешно, с достоинством. А может быть, ему просто не верилось, что он на свободе?..
*****