Олег опустился за столик и посмотрел на рассеянно комкавшего салфетку Вадима. Похоже, тот опять поссорился с девушкой – у них это бывало частенько. Его девушка Олегу, прямо сказать, не нравилась. Если смотреть со стороны, она больше времени уделяла друзьям, ставила их в пример Вадиму, у Олега было подозрение, что и изменяла, постоянно закатывала парню скандалы, что он бесчувственная скотина, которая её ненавидит, не объясняя в чем дело. Обвиняла в слабости, в никчемности, безразличии к ней, хотя, если бы они остались в пустыне, парень скорее пустил бы себе кровь, чтобы она напилась, чем смотрел, как любимая страдает от жажды. Но Олег никогда не говорил ничего плохого о ней при друге. Они дружили ещё со школы, так что за пятнадцать лет хорошо изучили друг друга и знали, что можно, а что нельзя.
– Что стряслось? – фыркнул Олег, пододвигая другу бокал с пивом. Алкоголь часто помогает расслабить мозг и выболтать все что накипело, а Вадику всегда становилось от этого легче.
– Знаешь, как можно описать наши с ней отношения? – устало склонил голову на бок Вадим. Черные, вечно встрепанные волосы ещё больше взъерошились от подувшего сквозняка – кто-то зашел в помещение.
– Как? – Олег подтянул стул поближе и, откинувшись на спинку, приготовился слушать. Друг обычно рассказывал долго и эмоционально.
– Как точку карандаша с поломанным грифелем…– Вадим даже чуть улыбнулся, и, поймав непонимающий взгляд Олега, продолжил. – Вот ты его точишь, точишь… а в руках все равно остается какой-то маленький кусочек, а карандаш все ещё не пишет и становится меньше. Можно бросить его и взять другой, но ты все равно цепляешься за этот. Нравится он тебе, приглянулся. А может, просто, проснулся азарт – доточить все же, справиться, – Вадим затянулся, выпуская тонкую струю дыма к потолку. Улыбнулся. Рассеянно. Страшно. Олег очень редко видел у него такую улыбку. В последний раз, когда у Вадима умерла собака. Он неделю ходил тихий и непривычно спокойный, отрешенно растягивая губы. Даже люди, которые не знали парня и не знали, что это не естественно для него – пугались. Говорили, что холодок по коже пробегает, когда он смотрит на кого-то пустыми, ничего не выражающими глазами и ласково улыбается.
– Со временем, – парень продолжил, оставив в матово-черной пепельнице маленькую серую горку горелого табака. – Со временем ты начинаешь бояться. А что если ты будешь точить-точить, а потом карандаш просто кончится. Ведь никогда не знаешь, поломана там только часть грифеля, или весь. Здесь тебе остается только терпеть и не поддаваться панике. Ведь в такие моменты все острее хочется положить карандаш и взять другой, попроще. Но ты напоминаешь себе, что тебе нравится именно этот, не доточенный. И ты продолжаешь работу…
Вадим замолчал. Некоторое время в кафе была слышна только негромкая музыка и вежливый голос официантки, которая брала у трех девушек за соседним столиком заказ. Наконец, Олег не выдержал:
– И что? Что с карандашом?
Вадим моргнул, будто выходя из сна, и повел плечом.
– Ах, карандаш… – он поднял сумку. Подумав, отодвинул к краю стола пиво, пепельницу и тарелочку с фисташками к которым, пока, никто не притронулся. Затем он неторопливо достал из сумки лист белой бумаги. Маленький мешочек. Он высыпал из него на бумагу кусочки заточенного грифеля. Много кусочков, нужно признать. Затем достал из нагрудного кармана маленький карандашик, и с нажимом обведя грифельные останки, положил его в середину.
Олег пару минут посмотрел на композицию. Он давно знал Вадима. Он боялся его странной улыбки и этих грифельных остатков. Вадим всегда, на его памяти, точил карандаш до третьей неудачи. Ему очень хотелось взять Вадима за грудки и встряхнуть, вернуть себе прежнего, веселого и смущенно улыбающегося друга с озорными глазами пакостника. Он знал, что такие истории никогда, никогда не заканчиваются хорошо. Он не хотел стоять на могиле друга, или носить ему передачки, когда тот в итоге сорвется. Но на деле он ничего не мог поделать. Потому что под глазом две недели заживал синяк, когда он попытался вывести Вадима из такого состояния в прошлый раз.
– За грифель, – поднял бокал с пивом Олег, отводя глаза.
– За грифель, – кивнул Вадим.
Через месяц Вадим женился. Олег не пошел на свадьбу. Он только позвонил и спросил у Вадима «Как?». Вадим ответил «Получилось». И Олег понял, что грифель устоял. Но с этих пор, как минимум пару недель после встреч с другом, Олег вздрагивал, если у кого-то ломался карандаш.