Аллегория.
О, женщины! Они настолько потеряли реальность своего бытия, насколько и возвысили себя до того, что мужчина перестал понимать роль свою человеческую, и готов обратиться в раба, ведь ничто так не делает человека рабом, как поклонение идолу. Даже инстинкты втягиваются в общую процессию подчинения тому, что стало неизбежностью и единственностью.
Женщина умудрилась таки убедить большую часть человечества в единственном назначении жизни – служение любви.
Женщина и сама-то давно потеряла основу инстинкта – соблазнять, что бы ближе расположить к себе самца, втянуть в грёзы, а потом преподнести плоды, что бы уже вместе продолжать рабскую миссию – растить поколения.
Но с тысячелетиями женщина переувлеклась принципом соблазна, упившись ядом тщеславия и себялюбия, превратив этот процесс в чисто-механическое действие. Технологии соблазна усовершенствовались до мистики, до потери пульса осознания, и мужское человечество повергла эротическая аритмия, и для женщины он стал что-то вроде чучела, в которое втыкает иглы для возбуждения пространства, которое, как возомнила женщина, тоже способно увлечься ею.
Да и сама любовь стала приобретать признаки фантастичности до фанатизма пигмейского аборигена, съедающего живое сердце козла для разжигания любовной страсти. Современный мужчинка уничтожен в своей первобытности, внутренности разума измазаны медом сексуальности, потеряв основу заложенную природою. Природа потеряла человека, отступилась в недоумении, как от вновь создавшейся организации псевдожизни.
Теперь женщина стала статуей, смотрящей на мир с обложек журналов, с рекламных щитов, с этикеток, с экранов в покрове фантастических нарядов или вовсе без них, или с оголением в неожиданных местах, облив себя морем духов, и заштукатурив облик до статуи, что мужчины чувствуют в себе пигмалиона. Женщина превращается в сгусток душераздирательной материи, приводящая мужчину в смятение и, запутывая его окончательно, что даже не всегда верно использует женские места, и чаще уже не по назначению.
Мировой образ женщины сопряжен с моделью на страницах журналов и на рекламных проспектах. А мужчина уже товара не представляет без женского присутствия, зубная паста в рот не полезет, и скоро в писсуар не сходит не узрев женского лика или частей её.
Если мужчину не убила война, то любовь доделает. Она заманит сексуального мутанта на свою вершину и заставит шагнуть на бестелесную дорогу.
Всюду просочился образ однообразной женщины модели с подиумно отрешенным взглядом, шатунно поступательное движение при прохожении минного поля или после него, а одежда вроде и сохранила свою основу, но ощущение, что она была сшита в спешке после ядерного взрыва – сплошные расщепления и всплески лоскутов материи.
Образ самца выглядит упрощенно, который складывался тысячелетия, как существа временного, вечно воюющего, и современная униформа практически сохранила внешность воина – костюм, галстук, суровое выражение Арнольда, и дикий взгляд Рембо, и в последние десятилетия без волосяного покрытия, котируется как завершение образа испытавшего радиацию и пребывания в уединенных местах. Мужчина – это штамп, отпечаток трудностей человечества. И может это уже тень прошлого, пропущенного через призму исторических катаклизм.
Сегодня мужчина выполняет роль заводных самцов с кастрированным сознанием, и его психика травмировалась так сильно, что он забыл, что любовь может быть только к женщине и произошла переориентация, диапазон любви расширился, что называют сегодня чистой любовью, без последствий, без главного греха. А женщина это прошлое, сегодня это механизм, который устремился в будущее, в неизвестность, она тут поработала. И теперть Женщина расширяет горизонты любви, её фантазия вышла в космос. Возможно иноземные живые структуры, жаждущие приключений, узреют через телескопические окуляры украшения земной поверхности – женщину модель, и уже ни что их не удержит от безумной силы любви, и новые цивилизации будут втянуты воронками раскрученных усовершенствованными технологиями любви поражать на жизнь.