Предощущение

               

  Удивительная находка: листы жёлтые плотные и тяжёлые, словно не бумажные, а металлические, наверняка, от толстого слоя пыли, который их покрывал. Края их были иссечены зигзагообразными почернелыми рытвинами. Письмена и схемы расплылись, кое-где смазались, и их было уже не разобрать.
  Я перевернула ещё одну жёлтую страницу, и та захрустела, как свежеиспечённый хлеб. Здесь на развороте раскинулась очередная схема ходов и комнат древней Фанагории. Красными крестиками были отмечены хранилища и склады, оружейные и продовольственные. Синими – библиотеки, в одной из которых мы сейчас находились. Зелёными – спальни, жёлтыми – залы совещаний, толстыми чёрными линиями – трехъярусные трубы, подававшие тепло в любую точку подземного города.
  Часть этой схемы я с лёгкостью могла бы отсечь и выбросить: ведь этих районов Фанагории не существовало уже несколько сотен лет – они были погребены  под тоннами песка и земли, обрушившихся с поверхности. А вот другая часть была для меня не знакомой. В прошлом месяце мы дошли до южного коридора и натолкнулись на земляную пробку, хотя техникой и не воспользовались в полной уверенности, что дальше прохода нет. Теперь я знала, что за завалом есть тоннель с двумя перекрёстками, галерея жилых комнат и, что очень важно,  оружейный склад. Там же располагался тепловой узел и воздуховоды, возможно, вполне исправные.
  Я отодвинула в сторону старый журнал, ещё несколько древних карт и схем рассыпались по металлическому столу.
  Али стоял на выстроенном им самим помосте из старых почерневших ящиков. Он приник к оптическому прицелу своей винтовки, что-то внимательно рассматривая в узком проёме окна: оно располагалось высоко над полом библиотеки и выходило на поверхность, поэтому с каждым порывом ветра в комнату врывался вихрь песка.
- Даже если эти песочники подойдут к нам вплотную, я всё равно ничего не увижу, -  шёпотом произнёс Али.
Он обернулся и посмотрел на меня.
- Дай мне ещё десять минут, - попросила я.
- Нашла что-нибудь интересное? – спросил он, вновь прильнув к прицелу.
- Угу, - кивнула я. – За тем земляным затором ещё целый квартал.
- Возьмёшь схемы с собой?
- Не все, ещё несколько книг.
- Книг? – Али резко обернулся и бросил на меня недоверчивый взгляд. – В такое время ты собралась читать?
- А почему бы и нет? - удивилась я. – Шекспир, Моэм, Данте…
- Старьё, - пренебрежительно протянул Али.
- Не старьё, а классика, -  обиженно буркнула я.
  В этот момент ещё один порыв горячего ветра ворвался в  комнату. Он растрепал чёрные локоны Али, запорошил их золотыми песчинками. По моему телу прошла горячая волна обожания и звоном отозвалась в животе. На всей земле для меня не существовало прекраснее и обаятельнее мужчины. Впервые,  когда я увидела его в Северной Фанагории, меня привлекла его необычная восточная внешность: большие сияющие глаза цвета маренго, смуглая кожа с золотистым оттенком, прямой острый нос. Он был похож на горного орла, такого же свободолюбивого и дерзкого. Я любила его, любовалась им и вздрагивала каждый раз ощущая на себе его проникновенный взгляд. Огромные, почти девичьи, чёрные ресницы и струящиеся по скулам аспидные локоны смягчали его дикий образ, придавая чувственность и нежность.
  Али улыбнулся, заметив, что я смотрю на него, не отрываясь.
- Любуюсь тобой, -  пояснила я, смущённо отводя глаза.
  Он вытянул губы, поцеловав воздух, игриво, и вновь улыбнулся.
  Вдруг Али насторожился, напряжёно сжимая винтовку.  Как-то по-особому завыла песчаная буря, бросая в окно облака золотой пыли. Затем неожиданно всё затихло, и ветер замолк.
  Странная щемящая сердце тоска пропитала эту тишь, побагровевший сумрак комнаты, расплылась по серому стальному столу, по пыльным книжным полкам. Захотелось стряхнуть с себя это страшное ощущение неизбежности чего-то, саму эту неизбежность. Я поднесла руку к лицу, будто вправду хотела смыть с себя необъяснимую тоску.
  Я, не отрываясь, смотрела на Али. Пустота затопила моё сознание. Исчезло все, и даже моя безграничная любовь, придававшая мне силы, делавшая меня безмерно счастливой, опустилась на дно сердца и притаилась в ожидании. Мысль об этом ужаснула и отрезвила меня.
  Что-то не так… Я застыла, прижав пальцы ко лбу.
  Али не двигался, сжимая винтовку в руках. Палец его лежал на курке. Длинный чёрный ствол винтовки почти наполовину скрылся в проёме узкого окна.
- Что-то…не так? – шёпотом произнесла я, но мне показалось, что голос мой заглушила эта страшная тишина.
  Я не слышала ни звука, только своё бешено колотившееся сердце.
- Ничего не видно,  - произнёс Али, слегка приподняв плечи. – Не знаю, но что-то здесь не…
  Глухой хлопок вдруг прервал его слова. Какой-то до боли знакомый звук, ужасный, ненавистный. Он вонзился в меня, заставив замереть от ужаса.
  Я видела, как брызнула алая кровь, окропив серые камни подоконника, видела, как странно и неожиданно опустил плечи Али, видела, как он подался назад, и винтовка с визгом полетела из его рук куда-то вверх. Время замедлилось и навалилось всем своим чудовищным весом, поглощая всё вокруг. 
  Я ринулась вперёд, вскинув руки к падающему Али. Он словно летел, плавно и пугающе медленно
  В следующее мгновение ещё один хлопок оглушил меня. Тяжёлый, обжигающий свинец вонзился в мою грудь. Опалённая ткань жилета растянулась, почернела, обрамляя крохотную дырочку, из которой звенящей струёй выходил воздух.
  Я стиснула зубы, но почти ничего не почувствовала. Мои ноги несли меня к помосту. Всё вокруг замедлилось и плыло, даже песчинки в воздухе парили, что я могла различить каждую из них в отдельности.
  Споткнувшись обо что-то, я упала на колеи, ощутив острую боль рассечённой в кровь кожи и руки мои тут же отяжелели от тела Али. Я притянула его к груди, прижала его голову к себе так крепко, что из дыры в моём жилете засочилась тёмная струйка крови.
  Я пыталась закричать, но из моих онемевших губ вырвался только странный хрип.
  В этот момент громовым раскатом винтовка, парившая в воздухе вместе с золотыми песчинками, ударилась о металлическую столешницу. И с этим ударом вернулось ощущение времени. Сотни выстрелов рассекли тишину. Словно остервенелые пчёлы, в библиотеку врывались пули. Они дробили камень, превращая его в чёрное крошево, вихрем вздымали вверх листы жёлтой бумаги на столе, трепали древние книги и дерево полок.
  Какие-то люди ворвались в комнату. Я смутно слышала их голоса. Они подбегали к помосту, карабкались на него, протискивали в узкое окошко длинные стволы винтовок и громыхали.
  А на чёрные ящики и пол всё сыпался и сыпался песок, смешиваясь с кровью.
  Незнакомый женский голос, почти визжа, спрашивал, в порядке ли я. Я слабо кивнула, опустила голову на грудь, но больше не смогла её поднять.
  Моя рука сжимала лоб Али, по пальцам ползли горячие алые струйки. Огромные пунцовые капли застыли на его прекрасных ресницах.
  Я поняла, что почти не дышу, что густая липкая тьма заволакивает глаза. Похожие на росу крупные слёзы капали на мёртвые веки Али, смывая багряную кровь. Я всё ещё не ведала о происходящем. Всё произошло так быстро, всего за несколько секунд, но мне показалось, что прошла целая вечность, вечность ужаса и боли, как эта война, которая для нас уже подошла к концу.
  Я прижимала бездыханное тело Али к груди и напрасно открывала рот, чтобы вздохнуть. Воздух не входил в меня, мне он уже не был нужен.
  Али лежал на моих коленях, мой прекрасный возлюбленный Али. Я склонилась, прижалась к его холодной щеке. И дикая боль рассекла мне грудь. Изо всех сил пытаясь удержать Али, я вцепилась в его одежду, пока не почувствовала металлический привкус крови во рту, струйки побежали по подбородку.
  Всё опустилось во тьму. Я уже ничего не видела и не слышала, лишь ощущала Али на своих коленях. Я знала, что и это ощущение вот-вот потухнет, но это уже не было важно. То, что могло соединить меня с ним, моей любовью – это моя смерть.