Прогоните коноплю
« Не курите ,детки, бяку…»
Грэм сипло закашлялся. В горле стоял ком, не давая вздохнуть полной грудью. Его организм терпеливо и привычно праздновал приход осенней сырости, издавая измученными бронхами индивидуально виртуозные сиплые звуки. Зябко поежившись, юноша завернулся в покрывало и лениво поднялся с кровати. Ноги несли его на кухню. Сочно чавкнув тапочной подошвой на остатках когда-то упавшего на пол салата, Грэм проследовал к холодильнику, на котором обычно сиротела коробка с обычно приличными по длине окурками. На этот раз, брезгливо поковырявшись пальцем среди сигаретных трупиков, он обреченно вздохнул. Содержимое коробки совершенно спокойно можно было назвать коллекцией окурочных фильтров. Причем весьма древних.
Грэм сидел на стуле и зомбированно раскачивался, глядя в окно. По стеклу монотонно и печально стучали капли дождя. Взгляд бессмысленно переползал по этим мокрым следам ушедшего лета, бродил по грязным рамам и неожиданно уперся на что-то бумажное за стоящей на подоконнике хлебнице. Грэм восторженно взвизгнул. Рука лихо выудила три прекрасные «гильзы» от «Беломора». Табака там не было, но тонкая папиросная бумага была в прекрасном состоянии без намека на разрыв. Мозг моментально проложил виртуальную трассу по кухне до укромного шкафчика, где заботливо хранились просушенные листья, а тело незамедлительно проследовало по ней.
Руки предательски подрагивали, нежно защищая аккуратно набитый косячок. Грэм лихорадочно затягивался, припадая к бумажному муштуку, как путник, измученный жаждой, припадает к живительной струе родника. Дым нагло рвался в легкие, несмотря на их болезненное сопротивление. Где-то там, в глубине сознания ворочалась совесть, терзаемая обещанием беречь бронхи от одуряющего дыма. Но сладковатый дымок проникал все глубже и глубже, подавляя последний протест организма, размазывая грани реальности, расслабляя мышцы и придавая бессмысленную легкость мыслям.
Неожиданно аляпистый гномик китайского производства со сморщенным карикатурным личиком громко чмокнул пластиковой присоской, подмигнул Грэму и, лихо, отлепившись от дверцы холодильника, шлепнулся на пол. Грэм странно захихикал тоненьким голоском и попытался настигнуть озорника. Но не тут–то было. Рука приобрела бескостную гибкость и, извиваясь как змея, постоянно промазывала мимо цели. После очередной неудачной попытки, парень плюнул на это гиблое дело, погрозил пальцем пластиковому уродцу и решил проследовать в комнату на предмет приземления в зону кровати.
Коридор его встретил загадочным лабиринтом. Пропорции пространства были явно кем-то безбожно нарушены. Потолок то грозил неожиданно рухнуть на голову, то устремлялся без предупреждения ввысь. По стенам ползали по-осеннему бледные от недостатка ультрафиолета солнечные зайцы, периодически сползая на пол и снова предпринимая безуспешные попытки вскарабкаться на потолочный плинтус. Арка в конце пути по-турникетному щерилась резными боками, требуя плату за вход. Грэм заливисто рассмеялся и, уперевшись в ее бока, попытался в прыжке преодолеть последнее препятствие. Комната приняла его в свои объятия, не смотря на ушибленные при приземлении колени.
Грэм хихикнул и снопом свалился в кровать. Но душа требовала продолжения банкета. Поэтому юноша нежно извлек из нагрудного кармана травянисто-бумажный «снарядик» и лихо чиркнул спичкой. Знакомый сладковатый дымок по-отечески обволакивал, заглушал мысли и кокетливо щекотал ноздри и ощутимо сворачивался клубочком в бронхах. Грэм неловко повернулся и уронил окурок на пол. От падения тонкая бумага лопнула и рассыпала конопляную труху с маленькими вкраплениями семян. Почему-то на ум пришла сказка по бобовое зернышко. Парнишка развеселился еще больше и плесканул водой из стакана с прикроватной тумбочки на этот «натюрморт». Семечки пискнули и дали тоненькие зеленые росточки. Они извивались, быстро вытягиваясь к потолку, выстреливая зелененькими молоденькими листочками. И вдруг взорвались ослепительно белыми цветами. Приподнявшийся было Грэм снова плюхнулся на кровать и открыл в изумлении рот. Цветы увеличивались и увеличивались в размере, нежно трепетали лепестками, кокетничали, прикрываясь листочками. Аромат их был настолько силен, что юноша почувствовал приближающийся приступ удушья. Его рука пыталась нащупать ингалятор на прикроватной тумбочке и схватила что-то мягкое и прохладное. Грэм посмотрел на свою добычу, ойкнул и бросил трофей на тумбочку. Резной листочек упав, отскочил от полированной поверхности, встряхнулся и, как зеленая ладошка, обхватил белый флакончик, взметнулся на стебле вверх. Грэм пытался дотянуться до спасительного пузырька, но не тут-то было. Тот передавался, как эстафетная палочка, от одного листа к другому и вскоре оказался под самым потолком. Пытаясь допрыгнуть до спасительного ингалятора, парень ухватился за ближайшие листья и резко дернул. Растение взвыло от боли и, ощетинившись темными резными листьями с силой, толкнуло Грэма в грудь, выдавливая остатки воздуха. Зеленые лапы моментально залепили рот, не давая вдохнуть .Грем пытался оторвать ненавистные листья от лица, но их становилось все больше и больше. Они лезли в нос, уши, кололи глаза. Постепенно силы покидали задыхающегося человека. Он поперхнулся в немом крике и забился в судорогах…
Колеса трамвая привычно пересчитывали стыки на рельсах под окном. Через пыльное стекло безрезультатно пыталось пробиться скудные солнечные лучи. Безобразно жирная муха приземлилась на нос неподвижно лежащего на кровати человека, почистила лапки, глядя в застекленевшие глаза и молодецки ухнула в черную пропасть перекошенного рта…..