Наташа Прыгова, двадцатидвухлетняя девушка, белокурая, с накрашенными по-египетски (по моде того времени) глазами и свежими, не знающими помады губами, приехала в провинциальный пыльный городок, районный центр, по направлению института. Она быстро нашла одноэтажное здание районо, где её с обязательной приветливостью встретили, называя впервые по отчеству, и объяснили, как добраться до места работы, в деревню с громким названием Красное знамя. Она ещё дома нашла её на карте, знала, что расположено село на берегу реки, в сосновом бору, и примыкает к дому отдыха с таким же названием.
Местность действительно оказалась красивой. Невысокие, покрытые соснами горки, широкая спокойная река с паромом открылись её взгляду, когда автобус спускался к реке по ровной прямой просеке. Наташа с любопытством вертела головой и видела себя как бы со стороны глазами редких пассажиров. Их взгляды она ощущала прямо кожей. Вот она, симпатичная городская девушка, в строгом сером, но коротеньком платьице, затянутом тонким ремешком, подчёркивающим талию, выходит из автобуса, вежливо выясняет, где находится школа, и направляется в одно из центральных зданий села. Она легко несёт тяжёлый чемодан и спортивную сумку через плечо.
Пустая, пахнущая краской, деревянная двухэтажная школа очень ей понравилась. В школе была только завуч Любовь Петровна, пожилая, как ей показалось, женщина, с тонкими, поджатыми губами. Она строго потребовала отчество, когда молодая учительница назвалась Наташей:
- Привыкайте, теперь вы только Наталья Александровна для учеников и их родителей. Помните, что деревня- это не город. Тут мы все на виду.
Жить Наташу определили в половине дома, в квартире, предназначенной для молодых специалистов. Тут были маленькая комната и кухня с печкой посредине. За стенкой жила сама Любовь Петровна. Она спросила, умеет ли городская девушка топить печь, направила к завхозу за матрацем, подушкой и посудой. И началась самостоятельная жизнь.
В школе были ещё три молодые учительницы, приехавшие год, два и три назад. Они жили в другом доме. Познакомились и вскоре подружились. Всё Наташе казалось здесь романтичным: деревянный теремок местного клуба, деревянные ступени и перила, ведущие на второй этаж школы, увитая хмелем веранда в её доме и обожающая привязанность её шестиклассников. Они дрались за право нести за ней следом в учительскую журнал, тетради, учебник, указку, и даже мел нёс отдельный ученик. Зато в девятом классе, для которого Наталья Александровна так старательно писала и выучивала наизусть конспекты, встретили её иначе.
-Садитесь, девочки, - сказала она, увидев, что мальчиков почему-то нет. Но девочки стояли и молчали.
-Садитесь же, - повторила растерянно.
-Привет! – из-под парты появилась лохматая голова юноши с наглой усмешкой на лице, похожем на лицо героя артиста Бредуна из фильма «Коллеги». Из-за всех парт показались смеющиеся физиономии довольных проделкой парней, которые, оказывается, лежали на скамейках длинных старинных парт.
Не так воспринимали её юноши-старшеклассники. Оценивающие мужские взгляды, дерзкие намёки пугали её и приводили в отчаяние. Чем строже она держалась, тем развязнее вели себя эти взрослеющие мужички. А ведь на практике, тоже в девятом классе, у неё были прекрасные отношения и с девочками и с мальчиками. Один веснушчатый мальчишка даже тихонько подсказывал, если она запиналась.
Объяснение вскоре нашлось. Ей поведали историю, взбудоражившую воображение всего села. В прошедшем учебном году англичанка Фетисовна (так её все уважительно называли), пухленькая двадцатипятилетняя хохлушка, завела роман с учеником.
-Представляешь, ему шестнадцать – ей двадцать четыре. Вся школа гудела. Их однажды застали… Понимаешь? С нею говорили директор, завучи. С ним говорили…- рассказывала Наташе Алевтина, учительница физики, всего годом старше англичанки-хохлушки, но рассудительная, как старушка. - А он, ты знаешь, заявил: «Если вы с ней что-нибудь сделаете, я утоплюсь!».
-Смотри-ка, мальчишка, а мужское достоинство показал, - оценила Наташа. – Ну а сейчас как?
-А никак. С Фетисовной его мать беседовала. Просила не ломать судьбу парню. Он же заявлял: «Окончу школу – женюсь!» Фетисовна - баба сильная, переживает, конечно. Уговорила его в институт поступать, помогала к экзаменам готовиться. Поступил – и забыл. Не ездит даже домой и не пишет.
-Не понимаю, как она могла?! Такой позор! Ведь это надо было предвидеть! – возмущалась Наталья Александровна. – Ученик и учительница! Ужас!
-Погоди, поглядим, как ты через год-два запоёшь, - усмехнулась Алевтина и буднично добавила. – Давай чай пить, остыл уже.
Молодых незамужних учительниц местные кавалеры осаждали вниманием. Особенно пользовалась успехом Фетисовна. Наташа, хотя была младше всех, не вызывала у деревенских женихов горячего поклонения. Не была она уродиной, как сама про себя иногда думала, но от стеснительности напускала на себя такую неприступность, что казалась гордячкой. Она была нормальная девушка с хорошо развитыми формами, у неё были немного коротковатые ноги, но она всегда носила высокие каблуки, и поэтому казалась стройной. О внешности своей заботилась, всегда с причёской, подкрашенная. Подруги ещё в студенческие годы шутили:
-Ты причёсываешься даже в туалет в огороде. ( Они жили на квартире в частном секторе.)
-А вдруг там суженого встречу, - отшучивалась она.
-Ну да, из-за домика вылезет и скажет: «Здравствуйте, Наталья Александровна», - и стрелу протянет.
-Не стрелу, а бумажку, - хохотали девчата.
Пришёл из армии в отпуск знакомый Алевтины Анатолий.
- Давай я тебя с ним познакомлю. Хороший парень, добрый, работящий, правда, мать пьющая, а он её единственная опора. Отца нет.
Познакомились. Парень симпатичный, кареглазый, русоволосый, лицо открытое, взгляд доброжелательный. Перед ней таял. Провожая, неумело поцеловал у дверей. Наташа заплакала. И не потому, что было больно прикушенные губы, а потому, что было жалко себя. Ну не нравился он ей. Вспомнился девичий девиз: не отдавай поцелуя без любви. Её первый поцелуй украли. Бывший одноклассник, который был старше и ушёл в армию, когда она ещё училась в десятом классе. А вернулся - пытался ухаживать, на новогодней вечеринке танцевал только с ней, и поцеловал. Было стыдно, неловко, она прятала глаза и тогда, когда он провожал её в автобусе и спрашивал: «Когда встретимся?»
Была ещё короткая влюблённость в институте, с письмами (он учился в другом городе) и прощальными поцелуями.
Всё повторялось. Опять обещала писать, и ответила, когда пришло письмо. Но Анатолий почему-то больше не писал. И Наташа облегчённо повздыхала перед Алевтиной и успокоилась. Опять стала ждать любви, «красивой, красивой, большой, большой»… « А если я в жизни не встречу такой, тогда мне совсем никакой не надо», - любила она повторять простенькие Асадовские стихи.
ЕГО она встретила на новогодней ёлке для детей в школе. Она водила хороводы, подпевала старшей вожатой, с которой особенно подружилась во второй год работы в деревне, а он дурашливо пытался встать в хоровод, взять её за руку. Старшую вожатую звали Лиза. Она была простенькая, крепко сбитая деревенская девушка, тоже не красавица, но с богатыми пышными волосами до пояса и с изумительно сильным красивым голосом. Она играла на гитаре и пела романсы и популярные песни. Вся их большая семья: мать-старушка, старшая сестра и три брата – могла составить великолепный ансамбль, сравниться с которым было бы трудно популярным профессиональным группам. Наташа тоже немного пела, сочиняла стихи. Им с Лизой интересно было вместе, они часто пели дуэтом. И два чистых девичьих голоса, высокий и низкий, звучали по вечерам то в местном клубе, то в школе, то в одном из домов учителей, куда притягивало местную молодёжь. Лиза сразу предупредила её, что этот красавец – известный донжуан, учится в медицинском институте на первом курсе. Значит, молод. И Наташа делала вид, что не замечает его внимания. А он ничего не говорил, но ходил за ней следом, создавая вид покорности и обречённости. Все учителя посмеивались над ним и поглядывали на Наташу испытующе, или ей так казалось.
С той поры он зачастил в деревню из большого города, старался попасть с ней в одну компанию в череду праздников. Звал погулять – она отказывалась. Откуда-то появилась кокетливая смелость:
-Ты ещё не заслужил дружбы со мной, - дразнила она его, а сама мучилась сомнениями. Парень был очень красив, какой-то восточной красотой: в карих глазах индийское или персидское томление, смуглый, высокий. И её тянуло к нему неимоверно. « Он волю мою отнял, - писала она в дневнике, который вела со школьной скамьи. – Я знаю, ему верить нельзя. Он слишком красив. Он молод. А я… Он не поймёт мою душу». Как многие не очень красивые девушки, она тешила себя тем, что она одарённая, умная личность. Наташа и обещала быть глубоким человеком, но в ней столько было наивного, провинциального, подчас мещанского.
Однажды на его настойчивое предложение « погулять» она ответила:
-А не пожалеешь потом? – Как будто она была опытной сердцеедкой, а ему грозила безответная любовь.
Была ранняя весна. Они поднялись на гору, которая с трёх сторон была окружена деревней, а потом хребтом уходила куда-то на юг. Снег уже растаял. Старая листва шуршала под ногами. Было сухо и свежо: с реки дул ветер. Сосны шумели. Было слышно, как шуршали льдины на тронувшейся реке. Наташа и Валерий ходили от одного склона к другому, по тропинке поднялись к вершине. Смеялись беспричинно, пели, подражая всем Бременским музыкантам: «Куда идёт король – большой секрет…боль-шо-ой секрет!» Кругом были разбросаны как будто какой-то гигантской рукой валуны разной величины. Она прыгала по ним, держась за его руку. Он всё норовил её поймать. И поймал. Она оказалась в кольце его неожиданно сильных рук. Прижавшись ухом к его груди, слышала, как стучит сердце, и всё боялась поднять голову, отодвигая неизбежное.
-Посмотри, какая луна!» - схитрил он, и она подняла голову, и встретила мягкие, нежные мальчишечьи губы, и снова чуть не расплакалась теперь уже от переполнявшей всё её существо ответной нежности. Они целовались бесконечно чуть не за каждым деревом, за каждым камнем, и он оберегал её от ветра, вставая всегда к нему спиной и пряча её в полы своего пальто. «Будь что будет!» - думала она.
Из-за ледохода Валерий не мог уехать в институт, и они виделись каждый день. Наташа расцвела, и всегда-то улыбчивая, она светилась теперь любовью ко всем и каким-то озорством.
Уже год, как сгорел клуб. И в выходные дни местная молодёжь собиралась то в школе на репетициях к смотру самодеятельности, то в учительском доме (бывшем сельсовете) с танцами и картами, то у двух симпатичных лаборанток, присланных на спиртзавод (он был здесь, говорят, со времён Екатерины). Лаборанток звали «химиками», у них была благоустроенная квартира и разведённый спирт. Наташа не пила, у неё побаливал желудок, но веселилась, пела, танцевала и дурачилась больше всех. Она хотела убедить себя и других, что её встречи с «донжуаном» - это игра.
-Поиграй с ним да брось. Отомсти за всех соблазнённых им и покинутых, - советовала многоопытная Фетисовна.
Все в деревне знали, что у Наташи есть молодой человек, который приезжал к ней в гости. Это был её однокурсник, отставший на два года из-за армии и доучивавшийся в том же институте. Все друзья и преподаватели советовали ей выйти за него замуж. Но он ничего не предлагал, а просто писал ей письма, открытки даже после того, как она ему написала: «Если мне показалось, что твой приезд – это знак не дружбы, а чего-то большего, то извини за глупость и приезжай ещё, а если нет…, то не надо». Однокурсник больше не приезжал, но посылал ничего не значащие открытки. Валерку это задевало.
А перед летними каникулами пришёл из армии Анатолий и, встретив Наташу, спросил, почему она не ответила на его письмо.
-Я в свою очередь хотела спросить, почему ты не ответил?
Ситуация была неясной. Оба не верили, что, возможно, письмо кто-то выкрал на почте, как они в шутку договорились считать. Анатолий зачастил в гости. Наташе было досадно. Она знала, что Валера приезжал в деревню, но к ним не зашёл. Знала, что они с Анатолием приятели и не является тот из деликатности или из каких-то других соображений. «Что я делаю? – думала она. – Они оба моложе меня, и оба мне не нужны». Но сердце затрепетало испуганно и радостно, как в тот же вечер, когда она сказала Анатолию, что приходить к ней не нужно, и он, конфузливо улыбаясь, молча ушёл, явился Валера и как ни в чём не бывало позвал гулять. Наташу покоробила эта молчаливая договорённость. А вскоре она уехала домой, к родителям, в отпуск.
Лето прошло. Когда она вернулась из отпуска к началу занятий, подруги сообщили:
-Гуляет твой Валерочка с новой парикмахершей.
-Ночует у неё. Современная тёлка, не то, что ты.
-Крашеная, длинноногая, курит, - добавила Лиза.
-Ну и пусть, - заявила Наташа, а сердце защемило.
Он поджидал её вечером с работы в пятницу.
-Прогуливаешь занятия? – спросила ехидным голосом классной дамы.
-Да нет. Завтра день без лекций, - притворно равнодушно ответил он. – Погуляем?
-У тебя есть более доступные знакомые… для прогулок, - слишком горячо возразила она и убежала в дом.
Ещё через неделю он снова появился в их доме. Молча стоял у двери. Сердце Наташи как будто охнуло и провалилось.
-Проходи. Что стоишь?
Он присел не раздеваясь. Она проверяла тетради, вроде не замечая его. Ушёл.
В выходной день, когда Валерий в очередной раз приехал из города, они большой компанией отправились на охоту. Девчата расположились на поляне организовать пикник, а Наташа напросилась с парнями. Выпал первый снег, к обеду он должен был растаять, а пока было морозно. Снег и листья похрустывали под ногами. Наташе даже выделили ружьё, и она гордо вышагивала за «мужиками», а те снисходительно улыбались и, подбадривая, подмигивали. А Валерий на неё не смотрел. Был серьёзен, сосредоточен, казался старше. И она заробела, ей хотелось доказать, что её не зря взяли. Охотились на зайцев. Спугнули глухаря, а зайцев не видали. Мужики ушли далеко вперёд, а она шла с собаками, его собаками, которые за весну успели к ней привязаться. Вдруг из какой-то ямки собака выгнала зайца. Он был ещё серый и хорошо был виден на белом снегу. Сначала он метнулся к ней от собаки.
-Заяц! – закричала она.
-Стреляй! – завопил кто-то, появившись на гребне горы слева. Она поспешно прицелилась. А заяц кинулся в гору направо, надеясь уйти от собак. «Сейчас, сейчас я выстрелю. Только поймать его на мушку чуть впереди носа, - думала она, вспоминая рассказы отца, охотника и рыбака – теоретика, как шутила мама. И вдруг серого зайца закрыл рыжий собачий бок. Наташа опустила ружьё. Со всех сторон сбегались охотники.
-Не поймает, - говорили они о собаке, - в гору заяц быстрее бегает. А потом набросились на неё:
-Ты чего не стреляла?!
-Я чуть-чуть не выстрелила. Он был у меня уже на мушке. Но собака же бестолковая…
-А ты толковая? Курок-то не взвела.
Все уже добродушно смеялись. Валера молчал и смотрел на неё осуждающе и одновременно с жалостью взрослого человека. Ей это понравилось. Охотники ничего не добыли, шутили:
-Женщина на охоте…
-Я хоть целилась, а вам никто не попался, - смеялась она. Было хорошо, легко и свободно.
После пикника они приотстали не сговариваясь. На окраине деревни позади его дома были качели. Он раскачивал её как маленькую, а она была на седьмом небе от счастья.
Всей большой комсомольской организацией, которую возглавляла Фетисовна, они на заказном автобусе отправлялись на смотр районной самодеятельности. Валерий пришёл провожать. Зашёл в автобус, сел напротив Наташи, где ему быстро освободили место и оставили их почти одних. Он взял её за руку.
Мамка моя не пускала меня из дому, а сказал, что к тебе – сразу отпустила.
Он был под хмельком. Долго смотрел на неё и вдруг сказал:
-Выходи за меня замуж.
-Что – что? – засмеялась она.
-Ничего. Проехали.
Выходила замуж Фетисовна. Приехал на побывку моряк дальнего плавания красавец Володя, недолго ухаживал и предложил руку и сердце. (Так и сказал церемонно.) Свадьба была в школе. Наташу и Валеру посадили рядом. Когда выпивали за молодых, с одной стороны завуч Любовь Петровна, с другой Валерка, держа Наташу за руки, заставили её выпить традиционный здесь спирт. Она сразу опьянела. А когда все девушки пошли танцевать по заявкам свой самодеятельный «гусарский» кордебалет, Наташа закружилась, и её унесло бы далеко, да стенка помешала. Все засмеялись беззлобно (всякие хмельные истории были любимой темой рассказов в деревне), но она обиделась. Ушла от застолья. Ноги были какие-то чужие. Она села на любимые деревянные ступеньки школьной лестницы и заплакала. Подошёл Валера, постоял сзади, потом посидел молча рядом.
-Пойдём, домой отведу, - сказал виновато.
-Пойдём, - обречённо сказала она.
Когда всё, чего он так страстно добивался, а она, не веря ни ему, ни себе, оттягивала, произошло, она думала: «Ну что теперь изводить себя! Ты ведь любишь его, любишь так, как когда-то мечтала. И ведь тебе уже двадцать четыре года. Быть старой девой стыдно в наше время. Будь что будет». А ему было тоже стыдно. Он не ожидал её невинности и не приходил два долгих дня. Когда появился на пороге на третий день, она его выгнала:
-Уходи! Я не хочу тебя видеть!
Она знала, что он бросил институт или его исключили за пропуски. Знала, что его забирают в армию. Держалась из последних сил, улыбалась, а вся её душа горела от унижения, гордости и любви. Ей казалось, что все её жалеют, все знают, что произошло, но держала голову высоко и – улыбалась. Вскоре на танцах во вновь отстроенном клубе она испытала, как ей казалось, ещё большее унижение. Точно так, как в увиденном накануне сне, Валерка шёл через весь зал прямо к ней, на неё глядя, сказал: «Прошу», - но протянул руку и пригласил сидящую с ней рядом её ученицу – старшеклассницу. Танцы в деревне - без возраста. Горячая краска стыда обожгла её с головы до ног. Куда бы провалиться! Она ведь много раз, отказываясь от встреч, твердила: «Я старше тебя. У нас ничего не выйдет». Подруга Лиза сжала ей руку:
-Держись, - шепнула. – Не выдавай себя.
И…о, счастье! К ней подходил, поняв её состояние, один из «охотников», голубоглазый добряк Мишка. Благодарная, она танцевала, как летала, задорно и «счастливо» смеясь. Потом её пригласил какой-то приезжий морячок и уже не отходил от неё. Провожая, он что-то рассказывал, размахивая руками и забегая вперёд, чтобы увидеть её реакцию. И Наташа дежурно улыбалась. В воротах её дома стоял, загораживая вход, Валерий. Морячок куда-то ретировался. Оглянулась: только что молодой петушок вытанцовывал – и нет его.
-Пропусти!
-Нет, не пущу. Может, хватит издеваться!
-Я издеваюсь? – изумилась она.
-Конечно. Выгнала, как паршивого пса. Не смотрит. Со всеми веселится. А меня все избегают. Один хожу вокруг вашего дома, как паршивый пёс, - повторил он.
Ей сразу стало смешно и легко.
-Кстати, а где твои собаки?
-Дома, на привязи. Слышишь, скулят!
Дом его был напротив. Представив, как он бродил вокруг по вечерам, она сразу почувствовала себя счастливой.
-За что ты меня выгнала?
-Я думала, - подбирала она слова, - ты после того придёшь утром и позовёшь меня замуж. А ты явился на третий день и пьяный…
-Это я для храбрости. Пойдём сейчас к моей мамке. Она тебя любит. И сёстры тебя любят.
У него было две сестры, обе замужем, одна из них ей ровесница. Наташа представила их избу, в которой была лишь однажды, и его высокую неулыбчивую мать, вдову. Отец у них умер, когда Валерка заканчивал школу. Наташи здесь ещё не было. Представила его сестру, коллегу, которая в школе ей часто передавала приветы, посмеиваясь. И ей стало страшно.
Ну, тогда пойдём завтра в сельсовет и распишемся. Ты будешь жить у мамки, пока я в армии.
Она опять представила сельсовет и знакомого секретаря, красивую, молодящуюся даму. Она берёт в руки их паспорта, а там – четыре года разницы в возрасте. Стыдно.
-Нет, знаешь что, ты ещё прописан в городе? Вот будут каникулы, поедем и распишемся в городе. Объясним, что тебе в армию после праздника. Да?
-Ну, как знаешь, - сказал он обиженно и облегчённо одновременно.
Они долго бродили по посёлку. Она старалась шутить, а он был грустный и серьёзный.
Накануне осенних каникул он пришёл какой-то загадочный. Несколько раз произносил:
-Знаешь?
-Что?
-Нет, ничего, - всё не решался сказать, наконец, произнёс:
-А у меня все документы в военкомате забрали.
-Ну, и что?
-И паспорт.
Она не сразу поняла многозначительность его тона. Помолчали.
-Что ж, - прошептала она для себя, - значит, не судьба.
Ночь накануне отъезда он провёл у неё. Она не пошла на уроки, вся зарёванная. Послала записку директору. Ездила провожать его в районный центр со всей роднёй на правах невесты. На вокзале он крепко поцеловал её на глазах у всех.
-Будешь ждать? – традиционный вопрос.
-Нет. Я уеду домой. Ты пиши.
-Хорошо.
-Захочешь… потом приедешь за мной.
А сама думала: « Только бы забеременеть. Рожу ребёнка, и он поймёт, как верно я его люблю. И если приедет, значит, тоже любит».
Переписывались ещё год, с перерывами, обидами. Ребёнка она не родила. Умоляла её мать, целуя ноги: «Отец меня не простит!» У отца был подозрительный, взрывной характер. Убеждали сёстры отца, собравшиеся «на консилиум»: «Пожалей мать! Тебе-то что, а её отец со свету сживёт». Наташа смирилась. А Валерий написал: «Подумаешь, отца испугалась!»
Ещё через год он приехал из армии с молодой женой. Наташа узнала об этом, примчавшись к Лизе. Рыдала безудержно, обнимая дверной косяк входной двери. «Посмотрим, что ты запоёшь», - вспомнились ей слова Алевтины.