Я села в поезд. Женский голос произнес:"Осторожно, двери закрываются". И поезд тронулся, прямо полетел в подземелье. Еле успела помахать дяде Ване. Он стоял с поднятой рукой и взглядом искал меня за стеклом пролетающего мимо него вагона.
Добралась я до института. Вахтерша - тетенька худенькая с косыночкой на голове, посмотрела на меня ласково, показала, куда пройти и удивленно вздохнула:
- Надо же, к самого Закавказья сама приехала.
Я улыбнулась ей и пошла в канцелярию.
Несмотря на усталость, все мне казалось таким красивым, великим, радостным. Я уже мечтала как каждое утро буду ездить на метро в институт, как после лекций буду ездить в уже знакомую пельменную, где дядя Ваня накормил меня впервые такими вкусными пельменями... И на мгновение не сомневалась, что жить буду в каком-нибудь чистом красивом общежитии с белыми кружевными занавесочками.
Пока я предавалась мечтам своим красочным, пожилая женщина строгого вида что-то записывала в слегка пожелтевшую толстую тетрадь. Ее писательство уже начинало тяготить меня. Спина ныла от усталости, а сесть было негде. На одном стуле около ее стола лежала куча каких-то папок и бумаг, на другом сидел какой-то пожилой мужчина, что-то подчеркивал, да зачеркивал в такой же толстой тетради, как и у женщины за столом.
Наконец-то женщина - как оказалось, это была научный секретарь - протянула мне какую-то бумажку, сказав, словно отчеканив:
- Вот вам ордер. Москву-то знаете?
- На Красной площади была, - смущенная ее резким голосом, ответила я.
- Слышите - на Красной площади была, - со злой ухмылкой посмотрела она в сторону мужчины. Тот только поднял голову, посмотрел на меня, улыбнулся и снова уткнул свой взгляд в тетрадь. - Ох уж, эти мне провинциалы. Все в Москву едут учиться, - закончила женщина.
- А что - "не положено"? - Передразнила я милиционера с Красной площади обиженным, но уже немного сердитым голосом.
- Нет, почему же? - Встрепенулась москвичка, вы уж не сердитесь... Я пошутила... Вот вам ордер на общежитие. Жить будете в Клязьме.
- Это где? - Спросила я, принимая ордер.
- Недалеко. В фойе познакомитесь с другими девчатами. Вместе доедете. Вы - медалистка. Экзаменов у вас нет. А через день пожалуйте в пятую аудиторию на собеседование. - Добавила она. - Пока все.
- Спасибо, - сказала я и направилась к двери. И уже у самой двери снова услышала ее желчный голос:
- Надеюсь, газеты читаете, в политике разбираетесь?
- Нет, не читаю, не разбираюсь! - Почти крикнула я, выведенная из себя ее пренебрежительным ко мне - "провинциалке" - отношением. Но, напрягая всю свою волю, спокойно закрыла за собой дверь. И уже, закрывая ее, услышала что-то вроде шипения, обращенное к мужчине:
- Эта тоже попробует после в Москве прописаться.
Меня чуть не взорвало. Я почувствовала, как дрожь пробежала по моему телу. Но, взяв себя в руки, я все-таки пошла прочь от этой омерзительной двери. И в голове моей, как спасение, зазвучали слова любимой песни:"...я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек... человек проходит, как хозяин необъятной Родины своей..."
Слова эти мне придали бодрость, вселили в меня веру и надежду. "А почему бы и ни прописаться в Москве!?" - Подумала я, улыбнулась сама своим мыслям и подошла к группе девчат, обсуждавших, как доехать до Клязьмы.
Поздно вечером, побродив с багажом по Москве, мы - шесть девчат "провинциалок" - утомленные доехали на последней электричке до Клязьмы. На платформе было светло, а дальше - темень непроглядная.
- Тут черт голову сломает, - сказала Люська, что приехала из Читы.
- Да, невесело, - подкрепила ее голубоглазая харьковчанка.
Еще в электричке мы все успели ближе познакомиться друг с другом. Люська оказалось самой смелой, энергичной. Она взяла шефство над всеми нами.
В конце концов мы нашли наш "домик на куриных ножках", как окрестила наше общежитие Люська. Она остановилась перед ним, повернула голову, словно загляделась вдаль, и почти шепотом, доверительно нам сообщила:
- Нет, девчата, я тут жить не буду... Мне Москву подавай...
Мы гуртом вошли в дом и оказались в небольшом перегороженном вестибюле, с одной стороны которого из-за стеклянного окошка на нас смотрел симпатичный дедуля - наш будущий сторож, хозяин, истопник, вахтер и вообще - замечательный человек, каких нередко можно встретить в России.
Так началась моя долгожданная московская жизнь... В комнате нас было восемь девчат. Жили в складчину. "Так дешевле и удобней", - предложила в первый день Лена из Ярославля. По утрам пили чай. Вместе спешили на электричку. Днем расходились по аудиториям, вечером "теряли" друг друга в Москве. Кто когда и кто как возвращались в двухэтажный деревянный "домик на куриных ножках", чтобы поспать. Каждой полагалось по одному "солдатскому" шерстяному одеялу. А если было холодно, набрасывали сверху свои пальтишки. Обедали и ужинали каждый, как мог. "Складчина" включала только завтрак, а иногда, если договаривались, и воскресный обед.
Однажды вечером купила я себе мороженое молочное и одну булочку. Поужинала. Понравилось. Дешево и вкусно. Так ужинала на первом курсе всю осень. Под новый год начала кашлять. Весной плевритом заболела... Вроде поправилась... Летом все решили в колхоз ехать. Поехала и я. Полмесяца поработала, слегла.
На остальную часть каникул домой поехала. Мама обратно отпускать не хотела. Я уверяла, что мне лучше да что не все в Москве посмотреть успела...
Вернулась. Институт закончила. Туберкулезом заболела...
Вот и почти вся моя мечта московская... Была мечта, да ничего и не осталось... Грусть да тоска одна... Видно время для мечты не то выбрала.
23.08.1989 г.